Фальшь

«Привет, меня зовут Рей… Рей Гарднер. Скоро я буду учиться в старшей школе Риомана, рядом с островом Калибра. Дядюшка Гледбери говорит, что там очень большое и красивое море! Я никогда не была на море, и думаю, что…» — на этом нечеткая запись, сделанная год назад, обрывается, оставляя незаконченную фразу. Смеющаяся девушка на экране сверкала глазами и улыбалась, выражая все свое счастье. Она была красива — длинные светлые волосы лились потоком до самых икр, будучи прямыми и шелковистыми, как у русалки. Голубые глаза смотрели на мир с интересом и детской наивностью, а бледноватая кожа была точно кукольной. Рей сидела на пыльном чердаке старого, заброшенного дома, что она обустроила под свое «жилище». Девушка накинула на голову капюшон и согнула ноги, обвивая колени руками. Белая юбка давно запачкалась от пыли, что покрыла толстым слоем доски и скопившеюся тут мебель. Старые хозяева, как говорили, то ли сбежали от долгов, то ли нашли дом получше развалюхи. Хотя, кому до этого дело кроме неугомонных старух-сплетниц? Гарднер забилась в самый дальний угол, держа в руках старую камеру. С ней часто ходил мистер Гледбери — на видео она называет его дядюшкой. Он заменил ей отца, погибшего десять лет назад на берегах острова Мион, будучи то ли утонувшим, то ли сожранным акулами. Рейчел сглотнула ком, подкативший к горлу, вновь прокручивая в голове: «Дядюшка Гледбери говорит, что там очень большое и красивое море…». Это она сказала год назад, стоя перед любимым креслом Гледбери и, улыбаясь, они с дядюшкой решили снять причину детского счастья — Рей поступила в Риоманскую Старшую Школу для девочек. Кто знал, что через полгода дядюшка Гледбери погибнет при невыясненных обстоятельствах? Его машина сгорела неподалеку от заправочной станции, вспыхнула на пустом месте. Ни трупа, ни костей не нашли — лишь пепел, по которому невозможно было даже ДНК определить. Все в этой истории было слишком глупо и спонтанно. Уже чертовы полгода Рей пытается возобновить расследование, но глупые полицейские лишь пожимают плечами и, возможно, шепчутся о ее упорстве барана и глупости, за спиной девчонки. Как же бесил окружающий мир и глупые люди! Хотелось, сжимая нож в руках, побежать в их «берлогу», в которой те приспокойно распивают чай, и с неистовым криком заставить их землю носом рыть, чтобы выяснить причину смерти дядюшки Гледбери. Разве они сами не понимали, что машина не может вспыхнуть просто так? Даже врезаться было не во что — заправочная станция была расположена на пустыре, а машина обнаружена в паре метров от ближайшего столба. Рейчел медленно поднялась, смотря опустошенным взглядом в пыльный пол. Она потрусила головой, точно так могла отогнать плохие мысли. И, возможно, могла их отогнать или просто выплеснуть. Первое, что под руку попалось, как говориться — был плохо заточенный дротик, что со свистом полетел в плакат, на котором изображены два красивых — как считали девочки помладше, ведь это были их кумиры, — парня. Сверкая, дротик впился в глаз фотографии известного певца, что и так был изуродован частыми вспышками гнева Рей. Его «товарищ» пострадал намного больше — грудь пересекал «шрам» от кухонного ножа. Гарднер подняла голову к потолку и громко закричала, но не от страха, а больше пытаясь высвободить свои эмоции. Девушка сжала кулаки до побеления костяшек, и вновь из горла вырвался крик. — Бараны! Насекомые без крыльев! Лысые кошки! Твари, твари, твари! — кричит она, хватаясь за волосы и в который уже раз срываясь на пустоту. Рейчел медленно опустилась на колени, тяжело дыша. Девушка повернула голову на бок, прислушавшись и пытаясь увидеть через окно, нет ли кого, кто мог услышать ее в такой ранний час? Думается, если грязную девчонку найдут в заброшенном доме, хорошей картиной от лица поймавших это выглядеть не будет. Ух, слава Богу, она не додумалась начать курить или пить здесь — да и пока что вообще нигде более. Рей просидела в тишине несколько минут, подняв голову вверх и прикрыв глаза. Вскоре до ее слуха донесся скрип, точно кто-то поднимался вверх по шаткой лестнице. Гарднер резко раскрыла глаза, поднимаясь на ноги, от чего перед глазами пошли темные круги. Голова чуть заболела, но вскоре легкая тяжесть и боль ушли, а темнота перед глазами развеялась, точно песок, унесенный ветром. Шаги где-то под Рей прекратились на некоторое время, точно человек — или забежавшее животное, — остановился так же, как и девушка, прислушиваясь. Тут девушка подумала — а может, ей показалось? Может, просто от нервов, ей слышится разная ерунда? Или ветер гулял по старому дому, вызывая сквозняком скрипы половиц? Скрип повторился. Уже совсем близко, точно незнакомец, перелетев через этаж, остановился в нескольких ступенях от двери. Рей широко распахнула глаза, аккуратно, чтобы ее не было слышно, ступая назад. Ах, слава Богу, что она не надела сегодня проклятые туфли! Действовать надо было, как можно быстрее: даже хорошо прислушавшись, Гарднер не могла определить близость человека, что сейчас шел к чердаку. Черт, кого же дернуло забрести сюда? Даже грабитель по внешнему виду дома и незапертой двери легко мог понять, что дом заброшен, и ничего ценного в нем нет. Единственное, что он мог найти — старика-бомжа, который с криком и воплем кинется на беднягу, отстаивая свою территорию. Рейчел быстро подошла к окну, упираясь поясницей в подоконник. Сердцебиение участилось, точно сердце хотело выпрыгнуть и сбежать от всех проблем, в которые только может вляпаться хозяйка сие тела. Шаги остановились у самой двери. Черт, черт, черт! Как же глупо! Неужели она собралась прыгать в окно? «Глупая Рей! Ну, что же ты будешь делать? Сейчас он откроет дверь, и, возможно, убьет меня, если это и вправду дурак-грабитель! Что же ты творишь, Рей? Уж лучше бы не приходила сюда… надо было спрятать камеру». Последняя мысль стала тем самым, что заставило светловолосую сделать небольшой шажок вперед. Но камера, оставленная в углу в коробке, накрытой белым покрывалом, так и останется не перепрятанной. Дверь скрипнула, открываясь, и в комнату медленно вошел полу-размытый (как в тот момент показалось для девушки) силуэт. Рейчел перевесилась через спину, опракидываясь назад. Руки соскользнули с подоконника, и Гарднер сорвалась вниз, зажимая рот ладошками, чтобы никто не услышал крик. Единственное, что мелькнуло в голубых глазах — красный шарф, развивающийся от образовавшегося ветра и большой рост человека. Она упала на спину, изо рта вырвался стон. Упав в куст сирени, Рей получила лишь пару ссадин, и, возможно, разодрала кожу на колени в кровь. Боль со спины свинцовой тяжестью разлилась по всему телу, пулей отстреливая в голове. — Черт… проклятье, — тихо шикнула Рей, приподнимаясь на локтях, и, перевернувшись на живот, медленно поползла вперед. А если этот незнакомец ее видел? Вдруг сейчас спустится и задушит ее, или пристрелит, как паршивое животное на охоте? Какая смерть будет хуже для нее? Гарднер, отползя на достаточно большое расстояние, как казалось для девушки, чуть приподнялась. Все тело болело, и единственное, что сейчас хотелось сделать — зареветь и закричать, вырывая в клочья волосы и кубарем скатиться в ближайшую канаву. — Больно, — шипит она, медленными и резкими движениями, точно муха в вязком сиропе, продвигаясь вперед. Мир замер в этот момент, как будто Рей провалилась в замедленный сон, и каждое ее движение — замедленное, и в этом дурацком кошмаре не убежать от обыденных проблем. Ах, как жалко, что даже в обыденной реальности она не могла погрузиться в хоть и «замедленный», скучный и прописанный по сценарию мозга, но все-таки сон, который поможет скрыться от чего-то страшного. Над ее головой, со свистом, точно позади стоял Соловей-Разбойник, пролетел какой-то предмет. Он врезался в крону стоящего впереди дерева, сверкая на солнце. Рей резко припала к земле — ее дыхание стало частым и кратким, сердце забилось в несколько раз быстрее. Неужели, грабитель и вправду заметил ее, и теперь запустил нож, дабы убить Гарднер? Вот только, почему он промазал? И … промазал ли? Девушка подняла взгляд глаз цвета льда на дерево, в котором, отливая на солнце от красной рукояти и плохо заточенного лезвия, торчал… Дротик? Рейчел изогнула в недоумении бровь, замечая свое «оружие», которым та терзала плакаты на чердаке. Значится, своего оружия у него не было? Или, на такую «жертву» как Рей, он не захотел тратить патроны или хороший нож? А может, он хочет содрать с нее шкуру и продать каким-нибудь умолешенным? Глупые мысли и картинки об их совершении лезли в голову Гарднер, и так хотелось замотать головой, отгоняя их куда подальше. Ах, жалко, что при малейшем движении сие «убийца» может убить ее. Рей пролежала так несколько минут, тянувшихся медленно и нарочито спокойно. Точно кто-то там, на верху, щелкнул пальцами, останавливая движение всего и вся. Казалось, что даже в ушах не слышался обыденный стук сердца, который бывает после пробежки или сильного волнения. Девушка ползком, будто она — военный, а над головой летают пули врагов, стала пробираться вперед. Высоко выросшая трава скрывала ее движения под своим зеленым покровом, и возможно, если Рейчел достаточно далеко или у незнакомца не особо хорошее зрение (почему он тогда промахнулся?), ее не заметят. «Может, стоит сообщить в полицию? Ох, нет… тогда придется объяснять, как я там оказалась, и тогда привлекут и меня за то, что влезла в частную собственность. Интересно, как там камера?» Последняя мысль вновь заставила остановиться. А если он унесет или сломает камеру, на которой были запечатлены последние воспоминания о мистере Гледбери? Нет, надо возвращаться! Или же стоит вернуться потом?.. Все таки, у него были дротики… Кто этот человек, что так аккуратно вошел в дом? А может, это старые хозяева, что решили проверить свое жилище, и, может, сдать на продажу? Но, почему он шел по ступеням, будто волк, охотящийся на зайца? Прислушивался, будто не зная, живут тут люди или нет… Через некоторое время Рейчел выползла на соседний участок Блэкстеров, прячась за большое дерево. Толстый ствол не даст пуле пролететь навылет, а если и пройдет — ранение не будет большим, возможная царапина. Но для подобного нужно чудо. Гарднер медленно зашагала вперед, накинув на голову капюшон. — Не оглядывайся…главное, не оглядывайся, — шепотом твердит девушка, быстро идя за дом Блэкстеров. Каменное «гнездышко» из красного кирпича являлось гордостью деревни Брикшит. Большое здание возвышалось над всеми коттеджами и дачами, и порой казалось, люди приходили посмотреть больше не на искусно расписанную церковь, которой славился район, в который входила деревня, а на роскошные сады и фасады, а так же большой фонтан Сэвэлины и Камилиана Блэкстер. Соседи Гарднер, как и люди из заброшенного дома, были покрыты дымкой тайны, что так и не развеялась спустя годы их жизни в «БДБ» — Богатой Деревне Брикшит. Возможно, все лишь по тому, что Сэвэлина не была сплетницей и не поддерживала «сарафанное радио», как большинство женщин тут. Быстро перепрыгнув через забор, Гарднер залезла на участок следующего дома, и, оглядевшись, поняла, что дом был дачей, и сейчас людей тут нет. Свет в окнах, не смотря на то, что был рассвет, не горел, а от сада, который должен был быть поддержанным и красивым, ведь осень пока еще теплая, остался лишь заборчик. Джейн быстрым шагом пошла вперед, оглядываясь — никто ли ее не заметит? Быстро добежав до забора, Гарднер приподнялась на носочки, опираясь руками о скользкую после дождя поверхность. Руки чуть затряслись, когда девушка подпрыгнула, опираясь на них. Рей села на забор так, что одна ее нога оказалась «на свободе», а вторая оставалась на территории дачи. Еще раз вздохнув, девушка перепрыгнула через ограждение, разделяющее ее и дорогу, плюхнувшись мягким местом на грунт. Шикнув, Рей быстро накинула через одно плечо белый рюкзак, поднимаясь. — Бедная моя юбка, — выдохнула Рейчел, понимая, что на данный момент выглядит не особо приемлимо. Идя по пыльной дороге, в ботиках, белой (или уже нет…) юбке, клетчатой рубашке и кофте, Гарднер выглядела, как ограбивший ближайший магазин одежды человек «Без Особого Места Жительства». Светлые волосы спутались, пыльными веревочками свисая вниз. Казалось, даже легкие ее медленно покрывались тонкой пленкой пыли, и вот-вот она упадет в агонии, задыхаясь. Интересно, что бы врачи поставили в пункте «Причина смерти»? Мир медленно пробуждался, лениво озираясь по сторонам. Солнце светило, но, не смотря на старания небесного Светила, осенний ветер дул в лицо, пробирая до костей. Закручивая в ураганном рондо листья, будто бы разрисованных красно-желтой акварелью, ветер свистел, точно играя на дудочке. Джейн подставила лицо под потоки ветров, прикрыв глаза. Черные волосы развились на ветру, точно волны черных вод, бархатом то опускаясь на плечи, то вновь вздымаясь ввысь. «Хорошо, что ветер дует встречно. Иначе от моей прически не осталось бы ничего, кроме знаменитого „Я у мамы дурочка, упала с сеновала, тормозила головой во время землетрясения…“».

***

Пытаясь сохранить прежнее спокойствие, Рейчел, уже переодетая, медленно шла по переполненному коридору школы. На нее по обычному уставилось множество пар глаз — почти все из параллели средних и старших классов знали Рей Гарднер. Не в живую, так понаслышке. Известная хулиганка, любящая затеять драку или поперечить учителю, часто приходящая к какому угодно, но не к первому уроку. После девяти лет жизни в школе, Рейчел прекрасно поняла, что, будучи тихой отличницей, авторитет у школы — то есть ее учеников, — не заслужить. Про нее ходило много слухов: от нормальных, что она не стыдится курить под окнами директора, до россказней пятиклашек: «Джеки носит с собой нож-бабочку!» или «Джеки принесла в школу автомат!». Она лишь смеялась и отнекивалась, мысленно отмечая в голове, кому из мелкоты после школы не поздоровится. С томным вздохом Рей открыла дверь в класс, скучающим взглядом осматривая своих одноклассников. Казалось, сегодня на нее надели шапку-неведимку, ведь многие сейчас не смотрели на нее с таким же удивлением, как обыденно. С плеч девушки точно попадали тяжкие камни. Наконец то? Да, возможно. Хотелось птицей взмыть в воздух, крича своим по-птичьему писклявым голоском: «Свободная!». Казалось, что она, будучи рабыней в каком-то снабженном камерами замке, каким-то чудесном образом освободилась от большинства электронных глаз, и теперь могла хоть где-то найти темный уголок, куда они не проникали, и уединится. Но вдруг по классу прошлась волна рокота, перекатившей в слившийся шум. Кричали и хохотали все, и в этом гуле Рей не могла разобрать не слова. Только обрывки фразы, что выкрикивали все: «Ведьму… костер… Рей». Она перевела удивленный взгляд на ребят, осматривая стены, потолок, окна, надеясь, что этот гул поднялся из-за чего-то другого, не из-за нее. Но тут в голубых очах отразилась настенная носка. Перед ней стояла Нала — девочка с длинными, русыми волосами и лукавым взглядом голубых глаз. Ее руки были измазаны красным мелом. Нала была дочерью Карониты Наузмит — известной художницы, и все прекрасно знали, что гены матери перешли ее чертовски красивой дочери. На доске, красными линиями был вычерчен большой крест. Дерево, из которого, он, возможно, был сделан, был охвачено пламенем — казалось, даже в ушах Гарднер потрескивало дерево, а в нос бил запах паленой древесины. К кресту, подобно Иисусу, была прибита босая девушка. Ее голова была опущена, от чего спутанные волосы развивались на подобие ветра. Волосы были длинные, достигающие, возможно, если были бы запрокинуты назад, до икр или ниже. Все тело было в шрамах, и, казалось, кое-где имелась имитация крови. И тут в голову Рейчел иссиня — белой молнией пришло осознание. На рисунке была изображена она. Именно она была той самой ведьмой, про которую кричал класс. Именно она была той, кого все ненавидели за постоянные выходки. Она не была авторитетом. Да, ее боялись. И из зернышка страха вырос побег недоверия. А сейчас, сверкая алыми лепестками, раскрывались из бутонов цветки ярости. «Ведьму на костер! Да погибнуть ведьме Рей вместе со всеми страданиями!» Сгорит в адском пламени, и от нее останется лишь пепел. Да и тот, наверное, зальют холодной водой. Гарднер обвела стадо бунтующих пустым, стеклянным взглядом. Сердце бешено колотилось, пульс участился. Но нет, она не будет плакать и кричать, как загнанная в угол девчонка. Лишь гордо вздернет подборок, вновь обведя леденящим взглядом ребят, гул от которых стал значительно тише. — После смерти ведьмы… все, кто смеялся над ее колдовством, падут.