Квартирник

— Блять! Не-не-не! Вали к матери! — я подскакиваю к сестре и шугаю её. Мелкая делает шаг назад. — Не могу. Мамочка сказала, что я буду жить у тебя. Она просила это отдать — ребёнок протягивает конверт своими худенькими ручками. С недоверием беру его и раскрываю. Лист А4 сложен напополам, поэтому я трясущемся руками разворачиваю его. «Анна. Я вынуждена уехать в Чехию со своим новым мужем. Он сказал, что заберёт меня, если у меня не будет детей. Я не могу взять Аню с собой. Все документы в боковом кармане её сумки. Там же ключи от вашей квартиры. Как ты и кричала, теперь она твоя проблема. Не ищи меня.» — Сука! — выдыхаю я. Ваня всё это время стоял в стороне и охуевал. Я тоже была в ахуе. — Аня, где мамочка? — Меня дядя привёз сюда. Его мама называла «новый папа». — А как он адрес узнал, куда тебя надо везти. — Дядя Гена сказал мамочке — мой отец? Что? Никому нельзя доверять в этой жизни. НИКОМУ! — Ась? Может, объяснишь? — Ваня. Познакомься с моей сестрой — Анной. Ей десять лет. И она от другого отца. А мой батя спалил мой адрес. Мразота. — Может, не будешь перед ребёнком ругаться? — Она второй класс закончила. А там матов дети произносят больше, чем я вообще знаю — я передала письмо в руки Вани, чтобы тот осознал картину. Я же уставилась на ребёнка. Длинные рыжие волосы как мои, были заплетены в отвратную косу. Видно мать так и не научилась плести косички. Одета не по погоде, слишком тепло. Шмыгает носом — видимо не до конца мать её вылечила. — И что делать? — спросил брат, прочтя письмо. — А я ебу? Мне надо покурить — я бегу в свою комнату и выбегаю на балкон. — А с этим чудом, что делать? — вслед кричит мне брат. — Мне всё равно! — рычу я. Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Я не хочу. Я не могу опять быть матерью! Только не сейчас! Слишком больно дышать, но я упорно вгоняю в лёгкие никотин. Была бы у меня одна сигарета после, которой было бы уже всё равно! — Ааа! — кричу я в небо. Снизу люди начали оборачиваться и крутить пальцами у висков. Похуй! — Так, я справлюсь! Не в таком дерьме была. И тут разгребу. Захожу в комнату, одеваюсь и иду на поиски сестры и друга. Они обнаруживаются на кухне. Аня кушает, а Ваня курит в открытое окно. А ещё что-то про мат мне говорил. Сажусь напротив ребёнка и начинаю сверлить её глазами. Ищу хоть намёк на решение этой проблемы, но нахожу только мысль, что ребёнок давно в ванной не был. Волосы на кончиках были все замусолены. — Что думаешь делать? — Ваня садиться рядом со мной. — Жить — выдыхаю я. — А более конкретно, что можешь сказать? — Ну, если я скажу, что мать опять порушила мне жизнь, то я буду слишком лояльна. — Где её отец? — Его нет. Алименты есть, а его нет. — Бабушки, дедушки? — Мертвы. А со стороны её отца так же не известны. — Капец! — Тут можно сказать хуже. Всё это время ребёнок ел и не обращал на нас внимания. Она уже привыкла. Ничего не замечать. Как и я в её возрасте. — Аня, можно воды? — Не называй меня Аней. Меня зовут Ася, помнишь? — Да. Прости — та виновато поджимает губы. Встаю и наливаю ей воды, опять садясь за стол. — Бля народ! У вас чё дверь нараспашку? — в кухню входит Мирон. Блять, его мне сейчас не хватало. — Оппа, а это что за создание? — Вань, объясни! А то я его убью — прошу я. Ваня встаёт и отводит друга в сторону, тихо объясняя всю ситуацию. По мере рассказа глаза у Мира становились всё больше. — Ась? — Мирон садится на место Вани и приобнимает меня. — Я тебе сейчас руку сломаю! — Может, поговорим? — Серьёзно?! Вот ты сейчас серьёзно? У меня сестра сидит напротив меня. Я вообще в душе не ебу, что с ней делать и что вообще делать со своей жизнью, а ты мне блять про разговоры загоняешь? Нет, Мир! Никаких разговоров!  — Я не про тот разговор — Ваня тактично уводит ребёнка с кухни, оставляя нас с Мироном наедине. — А про какой? — рычу я. Грань с нервным срывом была всё ближе. Но пока я держалась! — Тебе надо помочь с сестрой. Я могу помочь. — Блять. Мир! — запрокидываю голову и потираю переносицу. — То что мы с тобой полтора раза поебались не означает, что ты должен таскаться с моими проблемами и разгребать моё, слышишь, моё дерьмо! Я сама справлюсь! — Ты? Ты сейчас находишься на грани истерики и вряд ли сможешь всё решить. — Я справлюсь! Не с таким справлялась! — Ты про аборт? — звонкая пощёчина прилетает в его лицо раньше, чем я могу сообразить, что вообще сделала. — Не смей мне говорить про мой аборт! Я не намерена вешать на кого-то свои проблемы. Да блять, у меня был аборт. В 15 лет. Когда меня какой-то мужик просто нагнул в ванной и трахал пока я не потеряю сознание. Красивая картина? Или тебе рассказать про то, как я делала этот самый аборт? Три дня я валялась в коме, и только выйдя из неё, моя мать сразу подписала документы об отказе от лечения и отправила меня домой. А знаешь зачем? Чтобы я пошла на первое собрание Ани в детский сад. Ведь ей два года было, возраст, когда детей отдают в садики! Приятно слушать про моё гавно? Могу ещё рассказать, про то, как я ходила с температурой 39 в школу, просто потому, что у матери был очередной парень, который её трахал так громко, что ни одни беруши не помогали. Ещё? Я могу так накидывать до ночи! Я уставилась на Мирона. Он сейчас даже на меня смотреть не мог. Я добилась своего, он сейчас встанет и уйдёт и больше никогда не посмотрит на меня. Хотела ли я этого? Конечно, нет! Но я должна была. — Ты думала, напугаешь меня своими байками из склепа? Думаешь, я не видел дерьмо в жизни. И не только в своей жизни. У моей первой жены был выкидыш. Я пережил. Она нет. Наркотик был слишком силён. Думаешь, не видел жертв изнасилований в Е16? Да там каждая вторая была ей, и мы все старались помочь им. Мы мстили за них! Ты думаешь, что ты вся такая сильная и не зависимая? Да ты не подпускаешь к себе, защищая свое личное пространство и свободу передвижений. Да ты продумываешь все свои действия на сто шагов вперёд и даже в случае провала, сразу вносишь четкие и разумные коррективы. Окей! Ты сильная. Я понял. Но пойми и ты. Сильной ты умрёшь в 30. Загонишь себя так, что даже вздохнуть не сможешь. Просто поверь хотя бы кому-нибудь и отдай часть правления ему. Хватит быть такой! — Я не могу! — кричу я. — Можешь! Я научу! — он обнимает меня и целует. Нет. Да. Блять! — Мир. Меня всё заебало. Я так старалась уйти от той жизни, а она настигла меня даже больше, чем было до. Я не хочу видеть этого ребёнка. Она не моя семья. Я не хочу — рыдаю я на его плече. Завтра я пожалею, что сейчас это говорю. Но сегодня. К чёрту! К чёрту правила! — Она не должна быть тут. Представляешь, мой отец разболтал мой адрес. А я думала, что он посылку пришлёт из Казани. А тут это. Я не хочу! Не хочу. Я хочу жить для себя, а не для той которая не ценит меня. Нет — откуда в моих глазах столько слёз? Они всё лились и лились. Мирон лишь обнимал меня ещё крепче и водил своей рукой по моей спине. — Сиди тут. Я сейчас — Мирон встаёт и мне начинает не хватать его тепла. Через минуту он приходит с Аней. Он держит её за руку. — Аня. Да? — Да — голосит она. Я утираю слёзы, но они льются по новой. — Меня зовут Мирон. Я друг твоей сестры. — Приятно познакомиться. — Мне тоже. Послушай — он садиться на пол, чтобы быть с ней на одном уровне глаз. — Твоя сестра не была готова к твоему приезду. Она не ожидала. — Я понимаю. — Тебе нужна твоя сестра? — что? Что он делает? — Да — в глазах сестры стоят слёзы. — Ты любишь её? — Да, Мирон. — Ты думаешь, что нужна ей? — после этого вопроса, мне сносит крышу. Я подскакиваю к сестре, отталкивая Мирона становясь впереди сестры. Я готова вцепиться в лицо Мирону. Он не смеет спрашивать такое у сестры! — Что и требовалось доказать. Ты за неё глотку порвёшь! ТЫ любишь её и справишься с ней. Она нужна тебе. Не благодари — он выходит с кухни и уходит в сторону гостиной. Это был тест? Поворачиваюсь к сестре и обнимаю. — Ася? Что хотел Мирон? — Всё в порядке. Дядя просто шутил! — я улыбаюсь и провожу рукой по её голове. — Давай-ка ты в душ сходишь? А то больно уж голова страшненькая? Да ведь — усмехаюсь я и веду её в ванну. Она моется, а я стою за дверью. Вымывшись, я веду её свою комнату. Там она переодевается в чистое и садится на кровать. Зевает. — Аня? Ты когда спала последний раз? — Я в поезде не могла спать. Там плохо было — до Питера на поезде двое суток! Боже, ребёнок не спал два дня! — Ложись-ка спатеньки? Я буду рядом. Если что – зови — я укрываю её и прикрываю дверь. Но не до конца, чтобы если, что смотреть из коридора как она там. Зайдя в гостиную, я сползаю по стенки на пол. — Ей! Ну-ка иди сюда — Мирон подхватывает меня и тащит на диван. — Она спит? — Да. — Ты как? — я фокусирую взгляд на его лице и начинаю бить кулаками по его груди. Он лишь улыбается и позволяет мне его бить. — Сопротивляйся — рычу я. — Нет. Тебе это надо сейчас. Не мне. — Ответь. Ударь или укуси. Хоть что-нибудь! Ты не можешь быть таким! Сделай что-нибудь ужасное! — Время, когда я мог сделать что-нибудь ужасно, прошло около четырёх лет назад. — Нет! Сделай — мычу я, полностью обессилив. Вместо ужасного он просто целует меня, и ложиться со мной в обнимку на диван. — Спи! — А Аня? — Её стерегут Ваня и Ник! Я их попросил. А теперь спи! Я проваливаюсь в сон, вдыхая тот самый запах.