Призвание любить

Она блистала в свете канделябров. На небольшой сцене в обрамлении серебристых кулис молодая девушка казалась принцессой, сошедшей со страниц самой волшебной сказки. Бежевое платьице с золотистой окантовкой, уложенные один к одному волнистые локоны блестящих темно-каштановых волос. Глаза прикрыты, на алых губах - нежная, мечтательная полуулыбка. А на плече – дорогая скрипка, по струнам которой гуляет смычок, зажатый в тонких изящных пальчиках. Прекрасная, нежная принцесса, которой невозможно было не любоваться. Аристократические черты лица, фигура, которой позавидовала бы любая модель, и все, кто знал Анюту Филатову, обязательно бы, в очередной раз, восхитился добротой и воспитанием юной красавицы. А рядом с ней на сцене молодой паренек, не достигший еще юношеского возраста. И их с головой выдавали одинаковые подбородки, очертания бровей, даже носы были похожи. Только волосы у того почти черные, и глаза - с серым оттенком. Артем держал скрипку не так нежно, как старшая сестра. Скорее, по-мужски уверенно и гордо. Их мелодия, подобно ласковым волнам теплого моря, окутывала, обнимала, согревала. И не было ни одного равнодушного в зале, кто с замиранием сердца не следил бы за их игрой, не вслушивался в каждый звук, убегающий из-под их пальцев. Мелодия окончилась плавным переходом, и две скрипки разошлись в октаве, завершая свое звучание. Брат и сестра едва начали выполнять поклон, как все слушатели в едином порыве поднялись со своих мест, и большой зал буквально взорвался от аплодисментов. Все-таки талантливые дети – гордость и счастье своей семьи. Они счастливо улыбались со сцены, радуясь, что их исполнения встретили с такой теплотой. А я, стоя в первом ряду, улыбалась вместе с ними и хлопала от всего сердца. Мама слева от меня утирала слезу прямо руками, забыв о манерах и шелковом платочке в своем клатче. Папа не сводил глаз со своих чад и хлопал громче всех в зале. - Ну, Вячеслав! Таких детей вырастил! – кто-то, перегнувшись через спинку кресла, похлопал отца по плечу. Тот гордо кивнул, хотел было что-то ответить, но с другого ряда к нему уже спешили с поздравлениями за талантливых детей его товарищи и компаньоны. Маму окружи благородные дамы, и мне, по статусу, положено было оставаться рядом и вежливо улыбаться, радуясь за своих брата и сестру. - Ох, Кристиночка, дорогая! Я никогда еще не встречала таких талантливых детей! У меня душа пела вместе с их скрипками! Ох! – тетушка Настасья в дорогом платье из синего атласа разве что слезы не пустила от умиления. Мамины подруги кивали и поддакивали на разные лады. Беседа была более чем непринужденной и полностью посвященной моим талантливым родственникам. И как-то я совсем не ожидала, что речь зайдет и обо мне. - Алисия, деточка, а ты не хотела бы у старшей сестры поучиться? – бабушка с искренней заботой и теплотой смотрела на меня. Приобняв меня за плечи, она с улыбкой ждала моего ответа. А что я могла ответить? Прости, бабуль, но в семье не без урода, а я благородно взяла эту неутешительную ношу на себя? Дети – цветы жизни, и наши родители – чудесные садоводы, но один сорняк все же проглядели? Талантливые дети – гордость нашей семьи, а я пойду лучше Нобелевскую премию получу за какое-нибудь филологическое открытие? Ну, как раз, когда свершу это открытие, для меня и премию в этой области откроют… наверное. Лет через сто. - Это было бы так чудесно! - продолжала улыбаться бабушка, - все трое Филатовых на сцене! Такая великолепная, талантливая троица на радость родителям! Тетушки вокруг старательно делали вид, что не прислушивались. А я, мысленно вздохнув, обнялась с бабушкой, мило улыбнулась и постаралась не выдать своего волнения: - Я буду очень счастлива, если мои родители будут мной гордиться, - манеры, манеры… куда б от них деться, - надеюсь, я еще дам им такую возможность. - Мы гордимся нашими детьми! Они у нас замечательные и самые лучшие! Все трое. – Вежливо оборвала мама и, притянув меня к себе, поцеловала в щеку. Женское окружение сразу сбавило обороты, с минуту разглядывало интерьер и тут же начало им восхищаться, мол, как все со вкусом подобрано, и стулья-то какие интересные. А эти угощения от итальянского повара? Обязательно надо уговорить его дать рецепт. - Солнышко, иди, поздравь брата и сестру с удачным выступлением, - проворковала в полголоса мама, убирая несуществующую выбившуюся из моей прически прядь. Я едва не заскулила от облегчения, выдавала через чур радостное «конечно!», в котором читалась благодарность за спасение, и ретировалась в сторону сцены. Там Аня с Артемом уже отбились от первой волны восхищенных слушателей, проглотили поздравления и теперь переваривали их в сторонке. Завидев меня, сестра призывно замахала. И лишь оказавшись рядом с ней, я смогла спокойно выдохнуть. - Что, опять докопались, да? – сестра чуть ли не виновато улыбнулась. - Да нет, все в порядке, - отмахнулась я. – А вы здорово сыграли, молодцы! - Спасибо, сестренка, - брат сиял, как самый дорогой бриллиант на солнце, - не думал, что смогу выступить с этим произведением на публике, но… - Но ты был великолепен, - оборвала его я, притягивая к себе. - Отпусти! Терпеть не могу эти сопливые нежности... отпусти! Мы с сестрой рассмеялись, и Анька еще из природной вредности прилипла к брату со второй стороны. И мы бы тихонько простояли себе в сторонке до конца вечера, никому не мешая и не привлекая к себе внимания, но… - Вячеслав, я слышал, твой сын еще и на рояле играет! Можно уговорит его сыграть, я бы с удовольствием послушал… Но про нас вспомнили, и понеслось. Папа, надо отдать ему должное, все уговоры предложил отложить на время после банкета. А пока, вот вам гости дорогие, живая музыка и угощения. - Слушайте, я пойду, потеряюсь в саду, - сообщил Артем. – А то сейчас бабуля сюда придет и начнет за щечки тискать. - Эй, не сметь отлынивать от своих обязанностей! – глянула на него с высоты собственного роста Аня, - я свои сегодня уже дважды подставляла, - с этими славами сестра глянула на меня, а я оттопырила три пальца, - вон, видишь, Алиска тоже. - Сжалься! - Так и быть, можешь сначала поесть… По залу разливалась музыка – место на сцене заняли приглашенные музыканты. Гости вели неторопливые беседы и то тут, то там доносилось: «да, давайте обсудим это в четверг на конной прогулке. Вы любите лошадей?», «финансовая сторона вопроса, признаюсь, меня очень настораживает. Сейчас я не готова дать вам ответ, но может быть…», «да, это была чудесная поездка! И такая познавательная! А вы знали, что…» и тому подобное по списку. Прием проходил без сучка и задоринки. Никакие комары носов не точили (да и откуда бы им взяться в начале марта), и безукоризненность вечера просто зашкаливала. Я медленно дрейфовала по залу, оказывая знаки вежливости и внимания гостям, присоединяясь к беседам и отвечая на вопросы. Аня ушла «припудрить носик» и, судя по времени ее отсутствия, к нам подвезли фуру с пудрой, не меньше. Артем все же потерялся в саду. Собственно, и я через полчаса сочла свои обязанности дочери хозяев вечера исполненными и бочком ретировалась из зала. Оказавшись в коридоре, я прислонилась к стене и облегченно выдохнула. Если вы хоть раз видели в кино светские приемы, то примерно представляете, как они проходят. Огромный светлый зал с высоким потолком, дорогими красивыми люстрами, переливающимися хрусталем, длинные столы с угощениями, живая музыка, красивые цветы, милые беседы, красивые дамы и галантные кавалеры. В общем, все с лучших традициях богатых гостеприимных хозяев. Нас, троих наследников папиных достижений, никогда такие приемы не смущали. Но периодически обязательно случалось так, что я попадала под обстрел. Анюта, моя старшая сестра, была великолепной скрипачкой в свои девятнадцать. Буквально на днях ей исполнится двадцать, и она отправится в какую-то там академию искусств. Она была прекрасной, талантливой, образованной, веселой и очень доброй. Чуть бледновата, как и положено аристократке, но всегда с живым веселым румянцем на щеках. Обворожительная и такая невинная улыбка, темно-голубые бабушкины глаза и веселый смех никого не оставляли равнодушным. Артемий, наш младший брат, который ждет не дождется своих четырнадцати лет. Внешность он поделил между мамой и папой, унаследовав от отца цвет волос, лукавый прищур и манеру говорить. А от мамы ему достался цвет глаз, легкий характер и задорный нрав. Он тоже превосходно владел скрипкой, хотя до Ани ему было очень далеко, играл на фортепиано, осваивал еще и флейту. Ему без особых усилий давалась верховая езда, он уже прекрасно разбирался в автомобилях, умел поддержать разговоры на политические темы, увлекался иностранными языками и имел очень много спортивных достижений. В общем, еще одна родительская гордость. И была еще я, средняя сестра. Нет, я не была безнадежной никчемностью, у меня было такое же превосходное образование, мама всегда хвалила мою выдержку и умение держаться на светских приемах, мой вкус и позитивное мировоззрение. Внешность я вообще собрала, казалось, от всех и сразу: серо-синие папины глаза с маминым разрезом, дедушкин нос, прабабушкины идеально ровные брови, цветом волос пошла в прадедушку с папиной стороны… Хуже брата с сестрой я не выглядела, у нас была совершенно очевидная схожесть, но, все же, пресловутой аристократичности во мне было поменьше. Вздохнув, я побрела по коридору, наслаждаясь одиночеством. Вот сейчас передохну, вытряхну из головы ненужные мысли и вернусь к гостям. Да, была в семье такая вот я, не обладающая ни талантами, ни, в свои неполные шестнадцать, какими-либо, весомыми достижениями. Анютой и Артемом восхищались все, они, казалось, умели все и сразу. Конечно родители ими гордились. А я…а что я… Я в душе была мечтателем. Обожала литературу, особенно на иностранных языках. Имела весьма посредственные склонности к рисованию, неплохо держалась в седле, но боялась быстрой езды. Пытались обучить музыке и пению… но выступать перед публикой я боялась. Училась на отлично, но никакой особой склонности хоть к какой-то сфере деятельности все еще не проявляла. Со мной не скучали гости, я прекрасно ладила со всеми, но… до брата с сестрой я не дотягивала. Родители не уставали меня убеждать в обратном, они, я уверена, любили нас троих одинаково. Но только вот самообманом я не занималась никогда. Да, красавица, да, умница, да, молодец… но ничего уникального во мне не было. Ничем таким, за что подходили бы к отцу и хвалили, я не обладала. Мной не восхищались перед мамой… И мне казалось, что все, чего я хотела в жизни – оказаться хоть чем-то полезной для родителей. Для папиного дела, для начинаний мамы… Я брела по коридору, глядя, как узор ковровой дорожки прячется под подолом вечернего платья. Музыка и разговоры давно стихли, оставшись далеко позади. Но зато буквально вопили мысли в моей голове. И из-за их нестройного хора я не сразу поняла, что слышу чьи-то голоса. Вообще-то я направлялась в сад, посидеть на лавочке, полюбоваться звездным небом, померзнуть чуток, а потом вернулась бы назад. И я бы прошла дальше, если бы из-за двери папиного кабинета я не услышала… папин голос. - Да я скорее продам душу дьяволу, чем собственную дочь в гарем к шейху! - Слав, успокойся. Какой гарем? Аня станет первой женой, у нее будет все! А мы получим надежного союзника и для нас самих, и для всей страны! Золото, оружие, финансирование! Ты... - Я и слушать не желаю. Моя дочь выйдет замуж только когда сама этого захочет. - Понимаю, ты не хочешь рушить ее замечательное будущее…впрочем, ты и не разрушил бы ничего. Она у тебя талантливая, и ей светят такие высоты, на которых никто и никогда еще не бывал. Ну… а твоя средняя? Алиса? Она все равно вряд ли чем-то выдающимся займется. Он же… Сердце пропустило удар. Я же… бесполезна, да? Это вы хотели сказать, дядюшка? Не самые приятные слова в моей жизни, но я привыкла. - Уж не собираешься ли ты сказать, что моя дочь бесполезна? – прорычал отец. Послышались шаги, и стол сотряс удар. Видимо, папа ударил по нему кулаком. – Я никогда не разделял их, ни по какому признаку. Они все мои дети, и люблю я их одинаково! Заикнешься еще раз с подобным предложением, и ты им подавишься! Спасибо, папа… ты всегда защищал свою семью. Только от самой себя бы кто еще защитил. В тот вечер мое представление о мире перевернулось с ног на голову.