Меч, что защищает

Первое, что видит Ичиго, вернувшись с конференции - чем-то недовольного Люппи. Второе – разгневанное лицо Люппи, который понял, что Куросаки, вообще-то не понимает, почему арранкар зол, взволнован и рассержен. Что-то случилось с Изуку, закрадывается подозрительная мысль. Опять. Я же просил, думает Ичиго. - Что стряслось? – вопрос задается специальным тоном, который выработал у себя Ичиго, чтобы разговаривать с Пикарро, когда тот чем-то расстроен и дуется на весь мир, а Люппи рядом нет. Он одновременно искренне заинтересованный и участливый и, при этом, специально немного усталый, чтобы ребёнок говорил точнее. -А-а, - отрывисто произносит Люппи, - дудки, - возмущенно качает головой, - фокус не пройдёт. Я буду ругаться! Тоже мне Пикарро нашел. Ты когда в последний раз говорил со своим протеже? – арранкар вскидывает руку, не давая вставить слово, и снова прерывисто говорит, - А-а. Нормально говорил, а не: «о, вижу ты окреп, продолжай в том же духе» или «да-да, нормально, хорошо, ты всё правильно понял». Ммм, - он выдерживает драматичную паузу и отводит взгляд, будто пытается что-то подсчитать в уме, - никогда? Ты в курсе, что он вообще не понимает, что, вообще-то, с передачей силы на него никто сразу не возложил обязанности шинигами в полной мере? Что он не единственный, кто может спасти этот мир? Или хотя бы, что меч – не бита, просто так не помахаешь? Ичиго смотрит на Люппи, как на капитана Очевидность. Всё, что только что сказали – хоть немного, но входит в состав инстинкта самосохранения. У человека без причуды он должен работать не переставая, потому что это логично в мире, где у большинства есть оружие, которым в случае чего можно будет воспользоваться безнаказанно или с минимальным наказанием. Он видел статистику буллинга беспричудных в школе, поэтому скорее понял бы начни Изуку исподтишка как-нибудь гадить одноклассникам, а не просто идти напролом всех спасать, как будто больше некому. Что с мальчиком не так? Ичиго смотрит на распалённого речью Люппи и думает, что, очевидно, всё с этим мальчиком не так. Однако это не значит, что всё плохо, потому что с Ичиго тоже всё было не так, и посмотрите, где он теперь. В параллельном мире, возглавляет гер-ройское агентство, которое состоит из арранкаров, трудящихся на благо общества. Вопреки всему этому Ичиго уверен, что всё не так плохо, как звучит. -У тебя сейчас вид: «А что такого?», ты в курсе? Выглядишь тупее, чем гора мускулов на утренней женской передаче, - миловидное лицо кривится от насмешки, - ещё немного – угробишь пацана, - затем добавляет уже спокойнее и серьёзнее, - он, видимо, не очень понимает необходимость отдыха, здорового сна и большего количества еды. А ещё – важность меча. Будто он в целом не понимает, зачем он ему вообще. Машет им, как палкой, и доволен. Поговори, объясни. Не можешь – Шиен тебе в помощь, так даже быстрее будет. Столько времени просрали, - вздыхает Люппи почти шёпотом куда-то в потолок, - даже досадно. - Во-первых, я говорил всё это ему, - оправдывается Ичиго, - во-вторых, я надеюсь, ты же уже объяснил всё это ему ещё раз, да? Он, что, не понял? В ответ на свой, казалось бы, безобидный вопрос Ичиго получает самый угрожающий взгляд воспитателя для безалаберного родителя. - Ладно, чуть позже я ещё раз поговорю, но ох, тебе ли о времени говорить, - бурчит Ичиго и откидывается на спинку своего белого стула, смотря куда-то в черноту потолка. Рабочий кабинет Куросаки во дворце Лас-Ночес не особо просторный и не имеет окон, зачем они ему, когда в них были бы только унылый белый песок, одинокий яркий месяц и чёрное небо. Ни тебе дня определить, ни ночи. В высь же кабинет - неопределённого для глаза размера. Потолок одновременно кажется и просто высоким, и просто бесконечным, потому что чёрный, как и многое внутри дворца. Стены тёмно-серые в чёрную полоску, стеллажи с папками – чёрные, рабочий стол – чёрный, пол выстлан чёрной плиткой. Собственная форма Ичиго тоже чёрная. И на контрасте с этим – белый компьютер, белые стулья, белая входная дверь, белые одежды арранкаров… Целый белый дворец, в конце концов. Всё это кажется Ичиго символичным, хоть он и преувеличивает про контрастность – по большей части тёмные цвета относятся к его покоям – стоит войти, например, в обитель Октавы и всё, ты в буйстве ярких красок. Эпилептик бы оценил. Пауза в разговоре затягивается. Ичиго всё смотрит в потолок, когда слышит шорох одежды – Люппи решил-таки сесть. Куросаки вздыхает, признавая правоту арранкара: времени они действительно просрали достаточно. - Что вы делали, пока меня не было? - если Люппи не нравится то, как дела обстоят, он что-то делает. Мидория не исключение – если Антеннору не нравится, как мальчик что-то делает, он идёт и говорит, как надо делать. Ичиго хочет знать, что именно было предпринято, чтобы либо продолжить стратегию, либо начать корректировать её. - Он начал тренировать бáлу*… -Бáлу?!- такой поворот событий не входил в планы Ичиго. Он рассчитывал, что мальчик сначала научится обращаться с мечом и шикаем, а тут беспалочковая магия, так сказать. С другой стороны, почему нет. Бала всегда поможет, когда воспользоваться мечом было бы неудобно, или не уместно. В конце концом, не серо же его учат. Хотя, какое ещё серо, в мальчике нет и частички пустого. Ну, Ичиго надеется на это. Антеннор смотрит на «начальника» как на кретина: упирает взгляд в глаза напротив, сводит брови и кривит губы в недовольстве. Ичиго с готовностью принимает поражение под тонной скепсиса и недовольства, потому что да, это таки достаточно перспективное направление для развития сил Изуку. То, что в своё время у Ичиго не было времени разбираться с этой стороной использования духовной силы, не означает, что его нет и у других, или что без этого аспекта вполне себе можно обойтись. -Бáлу, - медленно и угрожающе говорит Люппи, а потом повторяет уже чуть спокойнее, - бáлу. И отдал для ознакомления ту книженцию, которую ты составлял вместе со своими старишками в голове. Подумать только, ты даже её ему не отдал! Вот просто из интереса, для кого ты её тогда составлял, если не для него? – риторически спрашивает Люппи, делая реверанс в сторону не очень больших умственных способностей гер-роя, - Ещё он теперь ходит в додзё три раза в неделю. Я уверен, что ему это нужно, на бой мечом уходит меньше сил, чем на высвобождение. В остальное время он отдыхает за, очевидно, уже перечитыванием той книги, учится и спит. Как проорал один из его ровесников однажды: задрот задротит. -Ты видел его друга? -Друга? – Люппи сначала делает вспоминающее лицо, потом строит выражение «ох, меня только что озарило», а потом издевательски хмыкает и качает головой, - ну если ты называешь взаимоотношения рода «издевающийся большую часть времени – терпящий все издевательства» дружбой, то да. Я видел его друга. И не только этого друга, хотя другие уже больше походили на нормальных приятелей. -Кажется причуда этого мальчика не в клонировании, - чешет затылок Куросаки. А потом до него доходит. Социализация. Очень важно. Бла-бла-бла. Точно, та девочка, которую спасли в лесу ещё осенью благодаря Изуку, и мрачного вида пацан с яркой шевелюрой. Ну что ж, думает Ичиго, если мальчику комфортно в такой компании, то здорово. В конце концов, когда он видел Мидорию в последний раз тот выглядел немного более счастливым и говорил увереннее, чем большую часть их недолго знакомства. Люппи устало сморит на Ичиго, силясь понять, шутка сейчас прозвучала или кто-то высказал серьёзное предположение. А потом вспоминает то, что поведение мальчика не единственное, что нужно обсудить. -Кстати о друзьях, есть одна очень интересная вещь, явление…ммм, или феномен, я не знаю, с этим к Заэлю, но пока не с чем, - тема не самая приятная, знает Антенор, он хорош в таких вещях: точно знает, о том, что для собеседника тяжело, а что попроще, но как смягчить подачу, если сама информация не очень весёлая, он не знает, - Пикарро может создать, - силясь подобрать наиболее точное название для объяснения, арранкар делает какой-то пас одной рукой, призванный показать приблизительность и эфемерность понятия, которое он сейчас произнесёт, - «экран» или что-то очень на это похожее. В параллельный мир? Другую вселенную? Опять же, не знаю, но в общем… Люппи чувствует озадаченно-хмурый взгляд, он знает, что интуиция подсказывает, нашёптывает что-то королю Уэко-Мундо. -Мы видели твою сестру, Урахару и красноволосого шинигами. *** Урарака сутулится и пытается засунуть руки в неглубокие карманы куртки по самые локти. Впихнём невпихуемое, потому что на улице очень холодно. Достаточно холодно, чтобы все мысли Урараки были сосредоточены на том, чтобы засунуть руки глубже в карманы, быстрее добраться до дома и не окоченеть по дороге. Надеть не шерстяные колготки было очень глупо. Зато не стрёмно,успокаивает себя Очако. Стрёмно было бы достать из стирки грязные шерстяные колготки. Зато не было бы холодно, каждый раз думает Очако. И тяжело вздыхает. Этот ритуал она повторила сегодня много, очень много раз, и повторит ещё столько же, потому что до дома ещё далеко. С утра по радио передавали, что активность запрещённой террористической группировки «Новые люди» за последние месяцы снизилась. По официальным данным это связано с успешной работой органов полиции и героев. На этих словах она вспоминает безразличное, немного брезгливое лицо того гер-роя, которому, кажется, было плевать успел он спасти человека или же нет. Ах, лужица крови на асфальте, досадное недоразумение, дразнится Очако в мыслях, и от вскипевшей злости чуть не бросает палочки на стол за завтраком следующим утром после инцидента. Вместе с Заэлем в памяти всплывает статья в ежеминутке* недельной давности, где говорилось о целых трёх нападениях «Новых людей», о которых не упоминалось в «официальных» СМИ. А потом там же была ещё статья, в которой говорилось, что это были неудачные облавы полицейских на несколько штабов этой группировки. Во время рейдов были жертвы среди гражданских. Кто-то в комментариях под этой статьей уточнял, что облавы были на дома гражданских, в которых и были устроены эти штабы. И жертвами стали хозяева этих домов. Были ли эти горожане соучастниками банды, которые её прикрывали, или же их контролировали с помощью каких-то причуд или препаратов, и люди жили обычной жизнью, не подозревая, что их доме творится бедлам, - не уточнялось. Но это уж точно не были добрые и наивные родственники членов группировки, которые из сердечной привязанности пустили в дом преступников, буквально закрывшие себе глаза, чтобы не видеть, что происходит. С этой мысли Очако хмыкает, и продолжает думать о том, насколько сильно все боятся четвёртую власть, что в официальные СМИ не пропускают вроде бы важную информацию о том, что есть подозрение, что в руках злодеев есть причуды контроля над разумом. Или близкое к этому. И пропускает момент начала паники вокруг неё. Что-то сильно толкает её сзади, и она еле удерживает равновесие. Но когда раздаётся оглушительный рёв и звук удара, а затем земля будто идёт волной и пытается уйти из-под ног, Урарака падает… И больше не может пошевелиться. Только развернуться и смотреть, как нечто размером с пятиэтажный дом дует губы, чешет бок с клеймом «Новых людей» и озирается по сторонам. А найдя её взглядом – просто пялится. И Урарака – со звенящей пустотой в голове, ватными руками и каменными тяжелыми ногами – смотрит в ответ, еле продолжая дышать. Чудовище рассматривает её, изучает, едва ли не чешет затылок, будто пытаясь что-то выяснить или понять. А потом начинает двигаться: медленно разворачиваться всем корпусом к Урараке, начиная ползти в её сторону, подтягивая тело на руках, потому что ног у злодея нет. Хорошо, что людей вокруг нет , думает Очако. И здания почти не рушатся Значит те, кто был внутри не пострадают Очако бы покивала этим мыслям с истеричным осознанием того, что в этом нет ни её вины ни заслуги, но … Если она сейчас всё же попробует встать и убежать, или хотя бы просто дёрнется, то… что будет? Злодей разозлиться и начнёт всё крушить? Начнёт ползти быстрее, по пути разрушая район? Он же на неё смотрит, да? Он же за ней идёт? Это её выбор, как сделать, верно? Она. В обмен на жизни тех, кто уже остался за спиной злодея, макушкой касающегося неба. Урарака уже готова глубоко вздохнуть и выдохнуть, смириться с тем, что произойдёт буквально сейчас , но замирает с открытым ртом и пустыми лёгкими. Скребёт пальцами по асфальту и очень хочет умереть раньше, чем до неё доберётся это чудовище, потому что она не подумала, а остановится ли злодей после того, как достанет её. Гарантия того, что жертв при её неподвижности будет меньше, существовала только в её голове. В действительности же, они все здесь умрут Она хочет умереть раньше, чем до неё доберется чудовище, которое ползёт слишком долго, потому что нельзя быть такой глупой. Она не хочет умирать, потому что хочет стать умнее, чтобы быть героем, чтобы спасать людей, которые, закаменев от страха сделать что-то не так, сделать что-то, что, возможно, будет стоить жизни не только им, ждут смерти с камнем в горле и ошалевшими мыслями. В момент, когда она замечает, что злодей уже близко, что бежать уже некуда, и уже слишком поздно, когда громадина руки монстра тянется к Урараке в непонятном движении, стремясь то ли схватить, то ли раздавить её, сбоку что-то мелькает. Тёмно-синее пятно, почти сливающееся с тьмой тени, которую отбрасывает чудовище, несется в сторону злодея на какой-то нечеловеческой скорости. Всё внимание Урараки на этом пятне, потому что, кажется, это спасение. Что-то светиться в тени монстра, раздается звонкий хлопок, лопнувшего целлофанового пакета, и Урарака зажмуривается. Тень громадной руки уже давно накрыла её, а сама рука стала настолько близка к ней, что она ощутила фантомную давку во всём теле, и одновременно с этим нехватку воздуха. Лёгкие будто сжались, не пропуская достаточного количества воздуха. Делая резкие задыхающиеся вздохи, она поднимает голову на ладонь над своей головой, и ждёт момента, когда дышать станет совсем невозможно. Перед смертью не надышишься, думает Урарака. Так каждый раз говорила мама, когда Очако сидела за учебником после полуночи перед контрольными. *** Вместе с ощущением ватного тела, которое будто прессом пытаются придавить, противной тяжести в животе и тошноты, - всё, что всегда сопровождает появление по близости пустого, было ещё ощущение отвращения, чего-то противоестественного, что не должно было не просто воплощаться в жизнь, а было недостойно существования даже на мысле-образном уровне. Мидория будто ощутил себя одновременно участником человеческой многоножки и тем, кого заставляют смотреть, вглядываться, держать глаза открытыми и не отворачиваться. Изуку выворачивало наизнанку, было невыносимо душно и трудно дышать, но спина покрывалась холодным потом ужаса, что что-то настолько мерзкое может вообще существовать, что такому позволено существовать. Пальцы на руках почти онемели и не слушались, собачка замка постоянно ускользала, а когда её всё же удавалось схватить – не хватало сил дёрнуть вниз. Ноги дрожали и, кажется, уже не держали. Тяжело привалившись к забору чьего-то дома, Мидория жмурил глаза, пытаясь остановить вращающийся, резко ставший ярким мир, и старался дышать как можно спокойнее и глубже, в надежде унять тошноту. В голове было ровно две мысли, совершенно точно принадлежащие ему: когда всё это кончится и зачем я на это согласился. Целую неделю до этого дня мастер, мучивший его в додзё на протяжении некоторого времени по понедельникам, средам и пятницам, непрозрачно намекал, что скоро соревнования, и было бы неплохо для Мидории, сходить со всеми, даже если он единственный из всей группы его возраста учувствовать в действе не будет. Потому что опыт, полученный путём наблюдения, тоже опыт, очень полезный опыт, «ну и ты разве не хочешь поддержать ребят? М?». Изуку, если честно, не очень хотел туда идти, потому что в школе стало как-то очень сложно выживать под гнётом внезапно увеличившегося объема домашнего задания, да и в воскресенье должна была состояться встреча с Ичиго, потому что на зимних каникулах как-то не сложилось, и на этой первой учебной неделе после них - тоже, но расстраивать знакомых, которые образовались у него за время занятий также не хотелось, потому что они, явно окученные мастером, сказали, что были бы рады, если бы он пошел с ними в качестве моральной поддержки. Никто из них не выглядел недовольным тем фактом, что их попросили засмущать нового члена группы, потому что все к нему доброжелательно относились, не было тех, кто принципиально не хотел видеть его больше необходимого, и всем было приятно иметь ещё одного человека в собственной группе поддержки, помимо родителей, и некоторых приятелей, даже если это один человек на всю толпу. Мидории было приятно получить такое предложение, хоть он его и не хотел. Как итог, сегодня утром Изуку, предварительно отпросившись в школе, и принеся записку от мастера из додзё, отправился смотреть на соревновательные бои своих товарищей по боевому искусству с рюкзаком еды и ещё одной запиской, только уже от мамы и для мастера, что он может добраться до дома после мероприятия самостоятельно, а не централизованно. «Хорошо, - думал Изуку, - буду дома немного пораньше, - думал Изуку утром». Лучше бы я вообще никуда не ходил, как и хотел, - думает Изуку сейчас. Плюс сто к гадкости происходящего добавляло ощущение, из-за которого под кожей неприятно зудело, а в голове было пусто и вместе с тем тяжело. Внезапно нахлынувшая необходимость действовать, просто делать хоть что-то, была какой-то двойной. Ощущение крыло всё остальное, деля тело и мозг на две части. Хотелось убежать и спрятаться, остаться на месте и ждать пока всё пройдёт само, или пока кто-нибудь за ним не придёт… Или пойти и убить тварь, вызывающую это отвратительное бурление в животе, оставляющее чувство жжения и тяжести где-то в груди и першащее от горечи горло. Вспороть шею длинным изящным движение, а потом и живот – от диафрагмы и вниз, до момента, когда под собственной тяжестью из ещё тёплого нутра не вывалится вся требуха. Стоять под потоком крови и чувствовать, как всё твоё существо освобождается вместе с тем, как тело напротив позорно умирает, опорожняясь и теряя последние капли крови. Изуку глубоко вдыхает, и сбрасывает остатки обеда под чьим-то забором, прижимая руки к груди. Ощущение стыда и лёгкого желудка становится последним, что он помнит перед тем, как мир наконец-то замирает и становится чёрным. *** Это случается каждую тренировку. Каждую тренировку, которую учитель проводит на катке при академии, укрепляя его вестибулярный аппарат и проверяя выносливость, он заканчивает, валяясь на льду и пялясь в небо, жалея, что он вообще родился, а не только о бренности и сущности бытия, потому что кажется, будто ноги отвалились ещё пять минут назад, а лёгкие изодраны в клочья вот только что, да и в принципе всё, домой он не попадёт. Айзава-сенсей называет это цирком, даёт пять минут передышки и просит освободить лёд, потому что ему надо сдать ключи, а Шинсо - переодеться. Сам Хитоши называет это минуткой зарубежной классики, о которой он узнал из видео индуса о мировой истории, когда готовился к контрольной по истории, а материалов лекции в приступе паранойи казалось недостаточно. Небо уже не чисто голубое, солнце катится к горизонту, и начинает скрываться за крышами высоток, а дыхание Шинсо медленно восстанавливается, как и окружающие звуки, перебиваемые раньше шумом крови в ушах. В планах поваляться ещё минутку и начать отклеивать спину ото льда, но спокойный голос рушит всё, заставляя его встать уже сейчас: -Иди сюда, посмотришь кое-что. В этом голосе усталость и смирение с тем, что есть что-то, на что невозможно оказать влияние, не прямо сейчас, стоя за бортиком катка и ожидая, когда же подопечный соизволит начать функционировать на уровне человека. Ещё есть злость, и Шинсо не понимает на что, за что и зачем. Он помнит, что не косячил, не ленился и вообще ничего такого, ну что это такое. Хитоши немного страшно, поэтому он несколько топорно и торопясь поднимается и едет к бортику, останавливаясь напротив учителя. Скрещивает руки за спиной и ждёт. Айзава, не отрывая глаз от телефона, открывает дверку и хлопает по бортику рядом с собой. Шинсо выходит со льда, со звонким лязганьем закрывает дверку, заглядывает в телефон, и замирает. Его там нет, и он представить себе не может, что значит быть внутри события, но ему страшно сейчас, и он чувствует, как руки чешутся сделать хоть что-то и не находят себе места, потому что это всё происходит далеко. Вне его, их с Айзава-сенсеем, досягаемости. Вокруг них только редкие звуки школы и улицы, ни больше ни меньше. Он чувствует вину за свою беспомощность и бесполезность. А ещё стыд, потому что героями на видео даже не пахнет. В голове тысяча и один вопрос от где до почему, но проговорить получается только: -А кто снимает-то? Айзава вздыхает, Шинсо думает, что от нелепости вопроса, но учитель выглядит настолько отрешенным от реальности, полностью погруженным видео на смартфоне, что… Хитоши неловко со своими чувствами относительно чудовища ревущего на экране, они кажутся нелепыми и неоформленными, будь он там – только мешался бы, но Айзава-сенсей – про, он был бы полезен, он что-то сделал бы, но всё равно стоит здесь, смотрит в экран, трёт глаза и накрывает половину лица ладонью поверх своей обычной ленты. -Ммм, мне Мик почтой ссылку на трансляцию переслал. Судя по всему, кто-то пустил дрона, - указательным пальцем трёт переносицу, жмурится, и тихо продолжает – долбак, бежал бы нахер и в службы звонил, - и очень отчаянно вздыхает. На видео громадина размером с трёхэтажку, может побольше, люди-муравьишки и клеймо Новых людей. Дом рядом с бабушкиной городской квартирой разорвало газом по официальной версии. А на деле, когда Шинсо с родителями ездили забирать бабулю к себе, на месте соседского дома - руины, подвал со сломанной и обгоревшей плиткой, каким-то подозрительными металлическими обломками и три тёмных провала будто в никуда. Свет туда не проникал дальше первых трёх ступеней, а потом мама спохватилась и загнала его обратно в машину. По дороге домой из ежеминутки он узнал, что это было одно из убежищ группировки «Новые люди», терроризирующей периодически разные районы Японии, последний год всё чаще объявляясь в столице, хотя и сокращая количество акций. И рядом с этим бабуля провела бог знает сколько времени. А потом что-то произошло, какой-то взрыв, или что-то вроде, и соседняя стена к дому со странным подвалом в хлам. У Шинсо с родителями глаза как блюдца всю дорогу, у мамы руки трясутся, папа, будто поседеть готов, а бабушка сидит с ним на заднем сидении говорит о том, как здорово, что ей повезло не оказаться у той стены, как жалко, однако, дом, с дедушкой всю жизнь прожили, а тут такое несчастье, и ещё куча маловажной чепухи. И держится за ручку над окном. Что за пиздец, думает Шинсо. - Согласен, странное поведение, молодец, в чем оно? О, упс, думает Хитоши, точно: Айзава, видео, медленное движение… -Ну, - начинает он, - нууу, он ползёт медленно как-то, - а потом замечает, и волосы на голове стояли бы без лака, - целенаправленно ползёт, - почти тычет пальцем в перчатке в экран, - вот к этой точке. Учитель согласно мычит и смотрит видео не моргая. Злодей ползёт к человеку, которого толком не различить на видео и начинает тянуть к нему руку. Всё это тянется действительно очень медленно, минуты три проходит до момента, когда всё должно стать необратимым, и рука кажется будто уже почти у земли, а человек из-под неё так и не показался. Шинсо почти виснет на руке Айзавы, потому что на его глазах умирает человек. А потом всё резко меняется, и друг за другом происходят несколько действий. Картинка на миг идёт рябью, из неоткуда появляется человек в белом, а потом щупальца оплетают злодея, его туловище, обе руки и шею, переходя на лицо и закрывая рот. Останавливая его. Дрон до этого висевший неподвижно в воздухе начинает снижаться, приближаясь к герою в белом. С Щупальцами. Шинсо щурится, пытаясь получше разглядеть картинку, не нарушая личного пространства учителя больше, чем уже это сделал. В руках героя кто-то с зелёными вьющимися волосами сначала блюёт, а потом повисает безвольно, перехваченный под пузом. О, в очередной раз думает Шинсо, какая насыщенная трансляция. - А мистер Люппи умеет появится вовремя, - подмечает Хитоши и ловит странный взгляд Айзавы. - Знаешь героев агентства Куросаки? - Ну, в лицо, наверное, да, всех, они ж часто мелькают, а по именам – м-м,- он качает головой, - только мистера Антеннора и Пикарро по именам, и самого Ичиго. Айзава что-то мычит, и снова смотрит на экран. Мистер Люппи отчитывает, видимо, Изуку (Шинсо узнаёт не только волосы, но и опознаёт яркое пятно красных кроссовок), даёт ему подзатыльник и оборачивается на место, где только-только появился ещё один человек в белых одеждах с кислотно-розовыми волосами. Его появление - как будто сигнал к действию. Всё тут же начинает мерцать красно-синими огнями, в кадре собирается толпа, а новоприбывший герой в упор смотрит на камеру, поднимает руку с прицелом на манер пистолета. Картинка обрывается и прыгает табличка «Сигнал потерян». - Заэль тоже не обделён талантом перфоманса, - говорит учитель. Шинсо смотрит как Айзава-сенсей блокирует телефон, свешивает голову с закрытыми глазами и стоит, замерев усталым изваянием. Он отпускает учительский рукав, отходя назад и падая на скамейку. Дыхание всё ещё медленное и через раз. А ещё у него заледенели и затекли ноги в туго зашнурованных коньках. Анализируя произошедшее вечером, Шинсо думает, что Айзава-сенсей хотел показать, как работают герои, предотвращая панику и хаос, а по итогу на экране отчаяние, и секундное обезвреживание, но спустя огромное, по меркам чрезвычайной ситуация, время. Где были герои, патрулировавшие район в тот момент времени? Почему полиция и прочие чрезвычайных службы прибыли так поздно? Столько вопросов, а в ежеминутке только про ограбление в центре, и слаженную работу трёх героев-новичков. Трёх А там не было ни одного до последнего мгновения. *** Люппи чувствует, как холодок проходит у него между лопаток, и это не тот холод, который ощущается от потока морозного воздуха. Он успел поймать мальчишку в самый последний момент, когда меч уже был практически воткнут в брюхо злодея, готовый, судя по ауре Изуку, выпустить кишки наружу. Трепадора мягко перехватывает тело, ощущающееся стальной рельефной фигурой, и крепко держит в объятьях, сжимаясь сильнее с каждой попыткой мальчишку дать отпор. Люппи не знает, как ему реагировать на подобное, потому что когда он видел его в последний раз, выглядел Мидория менее резким, не подавал признаков садизма, и определённо точно не был таким сильным. В глазах мальчика, когда тот оборачивается на Люппи, столько нерастраченной ненависти и злобы, что кажется странным, что такое количество вообще поместилось в подростковом небольшом теле. Антеннор смотрит, как Мидория в призрении закатывает глаза, бормочет что-то похожее на «ну блять, как не вовремя-то», а потом пытается выблевать внутренности, потому что кроме рвотных позывов и слюны ничего выдавить не получается. Пару мгновений Люппи смотрит, как в объятьях трепадоры висит бессознательное тело, а потом в ответ арранкару глядят два недоумевающих зелёных глаза. Так, думает Люппи, какого хера, думает Люппи, что происходит? Мидория ставится на землю с опорой на щупальце трепадоры и получает подзатыльник. - Ты уже забыл разговор о том, что использование причуды в общественных местах незаконно? – поучительно начинает Люппи, поглаживая осколок челюсти в волосах и смотря в недоумевающие глаза мальчишки, - Скажи ещё, что это состояние аффекта, - фыркает он, надеясь, что сейчас так и скажут. Но надежды не оправдываются. - Аффект? Чего? Я не понимаю, мистер Антенор, - мальчик с дрожью смотрит на злодея, и отворачивается так быстро, как только может, будто увидел что-то омерзительное, а лицо становится нездорово бледным очень быстро, - я п-просто… шел с соревнований, а потом стало очень плохо, - жмуря глаза и ёжась говорит Изуку, - а потом я потерял сознание, кажется, и следующее – вы и ваш ресюррексион, и… - он чешет голову, и завершает очень ёмко, - и всё. Вот. Люппи оценивающе, с недоверчивым прищуром смотрит сначала на Изуку, потому что если тот потерял сознание, то что это только что было, спрашивается, а потом он оборачивается на разверзающуюся гарганту, из которой важно выходит Заэль, тут же смотрящий куда-то в небо. И стреляющий туда маленьким серо. Обломки разрушенного летательного аппарата падают вниз. - Ты оставил его в живых специально для меня, - равнодушно говорит Октава и с брезгливостью пинает толстый живот существа, - как мило с твоей стороны. - Ну, - продолжает он, потирая руки в перчатках, - в прошлый раз образец был все же получше, даже когда был мёртв. На судорожный громкий вдох откуда-то из-за спины оборачиваются все. Полицейский и работник скорой помощи пытаются поднять на ноги девочку со страхом и неприязнью смотрящую на них. Хотя нет, замечает Люппи, не на них в целом, а только на Заэля. Ничего нового, никто не любит Аппоро. Но улыбнутся самому себе за шутку Антеннор не может, потому что ему не нравится не только сам Заэль, но и выражение его лица, которое тот сейчас строит, внимательно вглядываясь в ребёнка, которого тянут к карете скорой помощи. Аппоро берёт устройство, выглядящее как телефон, и водит пальцами по экрану. Видимо вызывает Року. А потом Октава целенаправленно шагает за ребёнком к скорой. За рукав Люппи робко дёргают, а когда он смотрит на Изуку, то в ответ ему глядят огромные зелёные глаза, как у оленя из старого мультика, который Пикарро пересматривал на днях: - Я рюкзак оставил там, где сознание потерял, а где это было отсюда плохо представляю, - Мидория мнется, и всё же просит, - не поможете? Конечно он поможет, он же та самая мама, которая «а это что?», когда ребёнок что-то не может найти. Просто супер, просто класс.