Меч, что защищает

На улице прохладно. Холодно. Для Шинсо, который стоит в лыжной куртке и спортивных штанах, под которыми есть треники, потому что он не тупой, а ещё слушает маму («Подумай о том, что я хочу здорового сына! И не менее здоровых внуков!»), очень холодно. Айзаве, кажется, нормально в -14, аномально низкую температуру для середины декабря, стоять примерно в том же, в чем был Хитоши, когда они договаривались о занятиях вообще. Единственное отличие – чёрная парка. Роль шарфа исполняют ленты. На мысли о том, насколько универсальным может быть это оружие, Хитоши не успевает отвлечься, потому что репетитор говорит: -У нас есть всего полчаса, чтобы ты физически умер, а потом воскрес, потому что сегодня у меня для тебя ещё один сюрприз. Давай три круга, разминаешь шею, руки и ноги, потом ко мне. Дальше скажу, что делать, - и сунул половину лица в ленты. Первым сюрпризом была тренировка на катке. Хитоши любил кататься на коньках, у него это даже неплохо получалось, но теперь он сомневался, что будет испытывать те же радостные чувства при походе на стадион с родителями по выходным. Но сюрприз всё равно оказался достаточно приятным, вопреки мрачным мыслям Шинсо, потому что предыдущие, которые иногда выскакивали на их тренировках, были не такими «здоровскими». Сорокаминутный кросс в -5 в начале декабря был ещё не самым неприятным. Мальчик, несмотря на своё умение твёрдо стоять на льду, всё равно периодически заваливался то вправо, то влево, пока разминал шею. Затем, проехал ещё полкруга, разминая руки, потом ещё половину – туловище. Как адекватно, на его взгляд, разминать ноги он не представлял. Тем более, что он уже более или менее размялся перед приходом на занятие, хотя холод сделал своё дело, и от его стараний к приходу к катку ЮЭЙ, которым Айзаве разрешили воспользоваться на полчаса, мало что осталось. Шинсо полуприсел пару раз, будто проверяя упругость шнуровки, помассировал колени, растирая их, и несколько раз наклонился, касаясь кончиками пальцев носка ботинка, едва не теряя при этом равновесие. И в итоге подъехал к Айзаве, как было сказано. - Вообще, у меня вопрос, ты понимаешь, почему мы сегодня, и хотя бы до нового года, на льду?- Айзава, не ждал ответа, Шинсо из тех, кто может догадаться, сделать правильный вывод, но будет сомневаться в нём до последнего и молчать, поэтому почти сразу продолжил, давая возможность на высказывание мнения, которой не воспользовались, - ты на катке, потому что это очень хорошо укрепляет ноги, спину и пресс. Улучшит твою координацию. В принципе, большего нам здесь и не надо. Понял? Хорошо. Давай подход в пятьдесят приседаний, два круга на полной скорости, которую можешь выжать, и ещё пятьдесят. Начинай. - Бестолочь! Я для чего тебе сказал про спину и ноги. Всё как в зале, колени друг к другу не приближай, не сутулься. Вот! Начинай считать заново, - Айзава делает замечание уже на пятом приседании, когда Шинсо немного расслабляется. Заканчивая второй подход приседаний, Шинсо думает, что наполовину выполнил цель Айзавы-сенсея. Он почти на половину мёртв. Приседать правильно на коньках, ожидаемо, труднее обычного, а два круга на максимально скорости так, как требует репетитор – предбанник ада. Водолазка под курткой уже немного мокрая и неприятно начинает прилипать к спине; стопы немного ноют с непривычки к новым конькам, которые к началу зимы подарили родители (из старых он вырос, а купленные были жестче). Впадинку, определяющую наличие плоскостопия для простых людей, почти при каждом движении простреливает жалящая, жгущая изнутри боль. Думать о том, что оставшееся время, он готов с удовольствием провести на холодной прозрачной и твёрдой ледяной глади, не хочется. Айзава-сенсей, будто подрабатывая телепатом, всегда видит проскальзывающую слабость и, в такие моменты, странно улыбается. Так, как если бы проговорил своим тихим, постоянно скучающим тоном с намёком на угрозу: «ты даже не представляешь, что ждёт тебя впереди в этой жизни». Шинсо не телепат, он не представляет что, но знает, что ничего хорошего. - Ты такой живенький, даже странно, - говорит Айзава подъехавшему Шинсо и ухмыляется. Мальчик хмуриться, потому что живым он чувствует себя только потому, что он чувствует себя некомфортно. А ещё ему больно, и это, возможно, главная причина, почему он ещё не пытается сожрать чьи-то мозги, - давай посмотрим, насколько хорошо у тебя с координацией, давай змейку на одной ноге. Шинсо хмуриться ещё сильнее и катиться к другому бортику катка. Сделать простую змейку на одной ноге – просто, сделать её с нажимом, как, скорее всего, заставит делать Айзава, - сложно. Конечно, от него не потребует тех же движений, как у профессиональных фигуристов, у которых под коньком остается красивая, изящная, глубокая дуга, а звук раздается громкий и приятный, но хоть что-то качественное репетитор попросит. А слышать замечания не хочется. Поэтому Шинсо делает одну дугу, другую, пружиня коленом, а потом сидит на льду на жопе и думает, что без синяков он сегодня домой не уйдёт. - Пока ты протираешь лёд, расскажи мне, какие новостные каналы смотришь. И что из новостного читаешь в интернете. Одно из письменных заданий будет относиться к последним геройским новостям. Развёрнутый ответ, мини-сочинение, как проверка на любознательность, - Айзава приспускает ленты ото рта, чтобы было проще говорить и его лучше слышали. В итоге, учитель ЮЭЙ не особо удовлетворился тем, какие издания или новостные каналы смотрит и читает подопечный, и сказал, что пришлёт на электронную почту список сетевых газет и даже каналов на YouTube. По правде, Шинсо вообще до этого особо ничем таким специально не интересовался, а каналы назвал по тому, что родители смотрят по телевизору, про письменное испытание слышал впервые, а основные новости узнавал от Кёко или из мельком услышанных разговоров одноклассников. Где-то на пятом падении Хитоши к катку подошёл мрачный мальчик, который спросил что-то у Айзавы. Довольный прищур и немного зловещая улыбка учителя не внушали доверия ни Шинсо, ни пареньку. - Давай три круга на полной скорости, а потом можешь переодевать обувь и идти в третий тренировочный. Сегодня у тебя первый спарринг с недотёпой из 1-Б, - Айзава сказал это и натянул сероватые ленты почти на нос. Шинсо почувствовал, как больно быть героем ещё до того, как стал им.

***

Так интересно, конечно, - фыркает сущность в голове, - он уехал на конференцию при том, что возглавляет одно из самых худших агентств. - В этом нет ничего интересного, он отличный герой, он не возглавляет список героев только потому, что на первом месте – Всемогущий. С другой стороны, он и не стремился изначально в топ. К тому же логично, что именно его агентство находится где-то в конце рейтинга. Было бы странно, если бы это было не так, пустых же считают за преступников, а они их убивают. Изуку надеется, что ему удается в своей внутренней интонации передавать то, что он имеет ввиду. Не важно, что люди думают об Ичиго и его деле, о его агентстве и подобных вещах, потому что он выполняет долг, как самый настоящий герой из детских сказок, спасает целый мир, и даже не один, если учитывать, что пустые – души из другого измерения, того, в котором родился Курасаки. Конференция, на которую отправился герой – важна для Японии в целом, для агентства Ичиго в частности, потому что на ней будет обсуждаться ужесточение наказания за эксперименты над людьми и их причудами. От Ичиго Изуку слышал, что монстр, разгромивший переулок N*** где-то тогда же, когда Кёко положили в больницу, был чем-то вроде плода таких экспериментов. Это бесчеловечно, антигуманно… Ты такой интересный, убивать пустых – можно, а ставить эксперименты над людьми – нет. В глазах общественности пустые – те же люди, и агентство Ичиго такое же антигуманное, как и эксперименты. - Но ты не понимаешь!!! Я – плод твоей души, я – обратная сторона пустых. И я – не понимаю? Господи, за что мне такой тупица. - Ты сам, сказал, что ты – часть меня, значит ты тоже тупица, и это сказал не я, - Изуку привык, Изуку сначала даже развлекался такими разговорами, а сейчас это выглядит немного глупо, как шизофрения. И он не уверен, что лучше: иметь говорящую душу внутри или быть шизофреником. Утренняя пробежка по парку не заканчивается ничем хорошим. Изкуку не единственный, кто за «ЗОЖ», в парке есть ещё несколько человек, занимающихся чем-то полезным, не маньячным (Мидория думает, что это не его мысль), и кто-то из них истошно кричит, пока мальчик пытается не вытошнить стакан воды, выпитый до пробежки. Где-то открылась гарганта с более или менее сильным пустым. Силу душ-минус Изуку определяет по силе тошного чувства, а не по ряцу, пока что. А ещё он знает, что сейчас уже не до бега, и нужно спасать человека, поэтому он мчится на помощь. Змееподобное существо с бело-серой максой на голове, с рогами и маленькими ручками где-то в районе живота сбивает Изуку своим хвостом с ног, как только тот оказывается в районе меленькой опушки с турниками в глубине парка. Кубарем прокатившись до ближайшего дерева, мальчик снова бежит на монстра с катаной наголо. И оказывается прижатым до треска в костях к дереву сильным чешуйчатым чёрным хвостом, и наблюдает, как пустой неуклюже хватает человека, пытающегося убежать. В голове звучит: просто сделай это, и он понимает, что это действительно необходимо. Но команда высвобождения занпакто тонет в отвратном звуке рвоты. Из гарганты в белых одеждах выходит человек и разрубает пустого взмахом меча. - Я заебался присматривать за детьми,- сокрушается человек, - мало мне было одного, теперь ещё и этот, где моя прибавка за должность няньки?! – возмущается человек сильно похожий на девушку с юношеским голосом. Длинные рукава, скрывающие кисти, смешно летают, когда существо бурно жестикулирует, губы, почему-то, не синеют от утреннего мороза, хотя человек в лёгкой одежде. Осколок маски, похожий на кусок верхней человеческой челюсти, где-то над левым ухом не выглядит бутафорией. Знание того, что перед ним герой, а ещё молодость и красота человека, выраженное через грубые слова беспокойство, - всё вызывает приступ несформировавшегося доверия. С тех пор, как Изуку получил силу и понял, что вся эта «мишура», которая выглядит пафосно, на самом деле часть строения тела, ему было интересно, насколько удобно мыть голову и умываться с осколками масок пустых и как это вообще происходит. Странно, что это единственное, что тебя сейчас волнует.

***

- Я вас знаю, вы – герой Люппи из агентства Ичиго! – восклицает Мидория, как только перестает чувствовать давление духовной силы и хотеть выблевать свои кишки. Его лицо выглядит возмутительно счастливым, вопреки некоторому зеленоватому оттенку и раннему утру. Названный герой смотрит на мальчика скептически, сканирует взглядом, пытаясь определить есть ли какие-то повреждения. Потом хмыкает и разворачивается, чтобы уйти, как вспоминает приказ начальника. -Тебе говорил что-то Ичиго перед отъездом? - спрашивает арранкар у мальчика и выжидательно смотрит на него. Непонимающий взгляд игнорируется. -Не делать глупостей? Что-то в этом роде? Что-то в этом роде, - передразнивает его мальчик внутри, корча что-то голосом. Люппи тяжело вздыхает и явно готов выругаться. Потом ещё раз и ещё тяжелее и громче втягивает воздух, в упор смотрит на ничего непонимающего Изуку и сокрушенно качает головой. Он знает, что навряд ли этот жест вызовет в мальчишке хоть какое-то чувство вины, просыпающееся в другом подопечном арранкара. Однако книжки по воспитанию говорят, что этот психологический трюк в целом полезен при воспитании. -А в итоге, что? Оказался здесь, вблизи от пустого, размахивая мечом. Ичиго тебя хоть чему-то учит? Я говорил ему, что надо в додзё, так нет же. Машет катаной как палкой. «У мальчика и так времени нет, нужно же ещё и отдыхать полноценно». Кстати об отдыхе, почему ты в такую рань оказался в парке? Ты же в курсе, что должен спать и есть больше, чем твои сверстники. Возможно, раза в два, чтобы поддерживать свои жизненные силы? Ты ведь в курсе, что в этом мире ряцу – не какая-то посторонняя энергия? Ты больно щуплый, как я погляжу. Люппи говорил и говорил, переходил с одной темы на другую, мальчик смотрел во все глаза и внимательно слушал что-то напоминающее лекцию. Конечно, Ичиго ему всё рассказал, конечно, он стал гораздо больше спать, с едой всё не так гладко, потому что мама заметила аномальный аппетит, забеспокоилась и чуть не отвела его к врачу. Иногда мальчик думает, что возможно, было бы лучше, если бы его всё же отвели туда, чтобы мама убедилась в том, что ребёнок просто хочет есть и пусть ест, ведь никаких отклонений от нормы быть не может. Больше тренировок - больше еды, а тренировок много, особенно с концентрацией энергии. У него уже мозоли на кончиках пальцев на обеих руках от постоянной практики с этими шариками, а чёрных частичек в исходящем от них свете всё так же нет. Он даже начал думать, что это что-то индивидуальное. -Простите, что перебиваю, но у меня есть просьба. Покажите шарик, - после непонимающего взгляда Изуку выставляет руку вперёд и на автомате делает светящийся «снежок». Люппи без вопросов делает такой же. Светло-фиолетово-голубой большой шар с какой-то черной аурой. И сразу жалеет об этом, потому что за этой просьбой у мальчика оказывается целая прорва вопросов: от того, что это за аура, почему у Ичиго есть что-то похожее, ведь он шинигами, что ещё он может узнать по поводу того нападения, в котором замешан какой-то гибрид, есть ли у агентства какая-то секретная база, потому что ветхое двухэтажное здание, которое числится официальной штаб-квартирой, сложно считать основным офисом для компании более чем в 10 человек, до есть ли какое-то пособие для чайников по постижению мастерства шинигами. Изуку смущается последним вопросом и думает, что это – плод гадко хихикающего существа внутри, а Люппи морщится то ли от сленга, то ли от слова «шинигами». Ответ находится только на один вопрос. Арранкар открывает маленькую гарганту, протягивает руку в темноту и вытаскивает какую-то книжку. На ней, конечно, не написано, что она для чайников, но цветастая яркая обложка явно рассчитана на привлечение внимания маленьких детей. -На остальные вопросы, может быть, в другой раз, - вздыхая снова говорит Люппи, - а ещё, маленький чайник,- вкрадчивый тон, - на рожон больше не лезь. Без тебя есть кому за порядком следить. Хотя тоже мне порядок, дома бы порядок навести: один орёт и дерётся, другой орёт и дерётся, третий литрами пьёт кофе и бодрящие настойки, ученый хренов, другой спит и не следит за девчонкой, а Баргган от компьютера не отлипает, то же мне, король производства и фондовых бирж…- остальное Антенор говорил в гарганте. Ушёл почти по английский, не прощаясь. От приятного доверительного чувства, вызванного видом арранкара, у Мидории не осталось и следа, хотя он всё ещё надеялся получить ответы на свои вопросы, потому что самому Ичиго их задавать как-то боязно. И почему это он чайник?! Он же образно сказал!

***

В другой раз Люппи и Мидория сталкиваются всё в том же парке, только вечером. Арранкар за шкирку встряхивает паренька, как нашкодившего щенка, когда тот снова прется с упорством барана на пустого. Даже забыв про занпакто. Мальчик кажется Антенору немного рассеянным, будто в упор незамечающим каких-то очевидных вещей вроде угрозы собственной безопасности. -Я познакомлю тебя с одним обязанным мне человеком с собственным додзё, - говорит Люппи, ставя насупившегося подростка на землю. Рассматривая деревья и их ветки, касающиеся неба, арранкар трёт свои белые ладони и будто размышляет вслух, - без возражений, конечно, тебя примут, даже с твоим немного хамским отношением к мечу. Твоему шикаю, конечно, это всё равно, что мёртвому припарка, но лишним всё равно не будет. Раза три в неделю точно будет не лишним. И пополезней, чем простые повторяющиеся кардио, далеко на них не уедешь. На месте стой и слушай, - продолжал говорить Антенор, - если я не смотрю на тебя, это не значит, что я не знаю, что ты пытаешься слинять, и говорю вовсе не тебе. Так вот, одевайся на своих пробежки потеплее, иначе есть придется ещё больше. С этими шариками пыл поумерь, уже более или менее неплохо. А сейчас… Домой Изуку вернулся с красными, воспалёнными костяшками, вымотанный почти до беспамятства и голодный, но счастливый намечающемуся прогрессу. Почти мантрой он повторял: «глава №9». Утром старшая Мидория нашла на кухне грязную сковородку и пустую полку с яйцами. Вчера вечером их было шесть штук.

***

Кадыр-сан счёл физическую подготовку удовлетворительной для того, кто заниматься каким-либо упражнениями только недавно. Месяца три-четыре? Мастер додзё не так уж много понял из рассказа бормочущего себе под нос мальчика, зато быстро заставил переодеться в спортивную форму и выдал боккэн*, чтобы посмотреть, как парень будет держать стойку. А потом практически отнял его, увидев насколько деревянная получилась первая в жизни стойка у парня, и погнал на разминку, чтобы после заняться упражениями на гибкость. Работы предстояло много, но Люппи сказал, что это не срочно и необходимо для жизни мальчика. Сказано - сделано, работа уже началась. Домой Изуку возвращается с ноющими пальцами, спиной и ногами. Некоторые из костяшек кровоточат, поэтому аптечка снова пополняется бинтами и мазью от всех травм, купленными по дороге в аптеке. Мальчик знает, что не сможет скрыть усталость и сбитые костяшки, по крайней мере пока он не натренирует ту технику, которая есть в 9 главе книги по постижению мастерства шинигами для чайников, но он будет пытаться. Если же мама всё же заметит, то... Изуку малодушно решил надеяться на её понимаю, которого всё меньше и меньше. Но он, в конце концов, уже на пути становления героя и поворачивать назад даже не думает.

***

Скоро зима, а там и до нового года рукой подать, но то, что говорит Урахара за очередной чашкой чая, мало похоже на подарок. -У Карин растроение всего! - восклицает он, и Абарай самый охреневший от жизни человек. Карин удивлена и даже очень, но Куросаки не выглядит как человек, который заверещит в панике "Что делать?!" или который просто скажет: «ОГО» и будет думать, что дальше. Сначала она спросит, что это значит. Урахара, соответственно, пояснит. -Тот прибор, который мы делали с капитаном 12-ого отряда, оказался бесполезен в первоначальных целях, в которых он сконструирован, но его я переделал и в итоге проследил за коридорами разделителей миров, - дальше Киске говорил с каким-то огорчением, чисто научным, что-то из разряда: технологии ещё просто не те, ещё чуть-чуть подождать и вот тогда…- конечно, не все коридоры, но их часть. В общем, вы Карин-сан, будто соединены пуповиной ещё с двумя существами в других мира или измерениях, как вам будет удобно, и я считаю, что… -Подождите, - перебивает Куросаки, - в смысле, существа? Это значит, что… это типа не люди? Но мы же видели там... ну в основном людей... Да, ладно, может быть, существа. -Может быть да, может быть нет и это другие измерения, миры, их правда всего семь, но всё же, и почти бесконечность разделителей. Кто знает, что там или кто, но факт в том, что связь между тем местом, где находится Ичиго-сан и тем, что ты видишь через свои «экраны», проходит по тем двум каналам, что связывают тебя и два других существа. Те два существа так же взаимно связаны, кстати, - добавляет эту информацию Урахара в духе: «А знаете, что ещё очень любопытно…», - не знаю, видят ли они что-то из твоей реальности или нет, не у всех есть сильное чувство утраты кого-то. -Хотите сказать, что если бы не Ичиго, то мы бы и не «видели» ничего? – уточняет Карин и уже не знает, что и думать, потому что, ну… она, конечно, рада, что знает, что брат жив и всё с ним в порядке, насколько можно оценивать, но это не отменяет того, что она была бы счастлива никакой «пуповины» не иметь. В плане, что лучше бы Ичи-ни вообще не пропадал. -Не принижаю достоинств Майюри,- здесь в голосе была явная ирония, скрытая за вздохом, - который уверен, что испытываемые чувства не при чем, но я готов спорить, что «окно» - явление, которое основано на сильных эмоциях. Карин не гений, чтобы спорить с кем-то вроде Урахары или Майюри, но, когда «окно» открывалось к Заэлю, она не чувствовала, что хочет увидеть брата, не чувствовала грусти или печали. Она хотела задушить бесячего Абарайя, но это никак не было связано с братом, чтобы это чувство вызвало образование портала. Но этого, Карин, конечно, не говорит. *** В какой-то момент ребята понимают, что тусуются вместе. Хотя значение этому придаёт, кажется, только Кёко. Единственная девушка в компании. Её бы это не волновало, она бы даже не думала об этом, если бы не мама, которая озадаченно смотрит на неё каждый раз, как та выходит из дома, предупреждая, куда идёт. И не понятно, то ли та думает о том, откуда у её дочери взялись друзья, то ли размышляет о том, кто из парней будет потенциальным зятем. На последней мысли Кёко передёргивается. В общем, в этот раз они идут к центральной аллее, на которой сегодня открывают каток. Шинсо очень долго уговаривали (уговаривал, это был Изуку. Уговаривал он всех их), и сейчас он всю дорогу угрюмо молчал, выражая недовольство всем и ненависть ко всему, с содроганием, видимо, вспоминая что-то плохое, связанное с катком, вопреки тому, что тот говорил, что хорошо катается. Бакугоу всю дорогу бомбил на разные вещи, большую часть бомбежа, конечно, про «кучу тупого народу», которая собралась, как и они, посмотреть на церемонию открытия, а потом и покататься. Кёко просто молчит и надеется уйти домой целой.

***

Изуку радуется за четверых. А потом разделяет флегматичное настроение Кёко, потому что замечает в толпе фигуру с осколком на голове в виде верхнего куска человеческой челюсти. Порадуйся тому, что заметил ты его не по тошнотворному чувству, а по голове в толпе. -Единственное, чего я не понимаю, так это того, что он здесь забыл…- философски вздыхает и мотает головой обернувшейся на него Кёко, мол, не обращай внимания. В тот раз вроде же всё выяснили, думает Изуку, смотря в спину арранкару. Что он вообще делает, думает Изуку. Мысль, что Антенор хочет немного развеется, не посещает голову мальчика. Какого чёрта, думает Изуку, когда видит рядом с Люппи ребёнка с половиной черепа на голове вместо шапки, который цепляется за рукав светло-серой куртки арранкара. А ещё счастливо улыбается и что-то клянчит. Сцена производит неизгладимое впечатление на Изуку, который не мог себе представить Люппи, как человека, которому можно доверить маленького ребёнка, который бы справился с дитём, который бы не прибил цветок жизни за его «непозволительную глупость» в таком возрасте, несмотря на то, что тот - ребёнок. *** Кёко странно косится на остолбеневшего Изуку, которого что-то поражает настолько, что сначала он по кислоте мины сравнивается с Шинсо в обычные дни, а потом пялит на что-то так откровенно, что очень даже неприлично для приличного мальчика. В ребёнке без шапки с молодым парнем, есть, конечно, что-то необычное, например, отсутствие той же шапки у мальчика и странная фигня на голове его, возможно, брата, но не настолько, чтобы так пристально смотреть. Девушке кажется, что в ребёнке есть что-то ангельское, пока выражение его лица не начинает меняется с какой-то невообразимой скоростью от готовности заплакать в истерике до полного безразличия к обстановке. Это кажется жутким, а парень рядом с мальчиком лишь раздраженно вздыхает на выходки дитя и идёт в сторону палаток со сладким. Ребёнок тянется за ним, и Кёко вдруг тоже ощущает острую потребность в чем-то сладком. С ней такое случается не часто, но её мама говорит, что она очень много ест сладостей, и если она не перестанет, то скоро поправится и перестанет нравится даже себе. С матерью сложно согласиться, потому что она ест как не в себя и до сих пор стройная, будто еда лишь отчасти попадает ей в желудок. -Сколько можно пялиться на людей, задроты, это уже пиздец, как стрёмно выглядит, - рычит Бакугоу, из ушей которого уже едва ли не валит пар. -Действительно, мы сюда кататься пришли иди сталкерить кого-то? - отзывается в ответ Шинсо, которого беспокоит временное замешательство подруги. Кёко думает, что от настроя прокатиться на коньках мало что осталось, потому что она хочет сладкого сильнее всего в данный момент. Яблоки в карамели кажутся идеальными в данном случае. Девушка отважывает ребят в очередь за билетами на лёд, а сама идёт за тем, что хочется. Бакугоу бы сказал, что за грёбаными яблоками. Она думает, что за просто восхитительными яблоками, вкус которых уже ощущает на языке. Народу очень много, но до лавки с яблоками она добирается сравнительно быстро. В очереди за билетами её друзьям стоять явно дольше. Карамель разных цветов и разных вкусов, и она хочет все, которые есть. От тех странно бирюзовых со вкусом мяты до тех, которые на вид одинаковы, но на лотках там написано: «вишня», «клубника», «арбуз». В чем смысл вкусовых добавок в карамель она не особо понимает, потому что, ну, яблоки же, но просто хочет их все. А потом натыкается взглядом на того странного ребёнка. И на голове у него не просто странная штука, а долбаный череп. А в руках яблоко в нежно-розово-оранжевой карамели. И она понимает, какое из яблок она хочет сильнее всего. Ребёнок и Кёко смотрят друг на друга, и девушка чувствует, что надо отвернутся и купить уже долбаное яблоко, потому что она здесь не в гляделки пришла поиграть. А ещё она чувствует, что что-то как будто давит ей на плечи. Это что-то было эфемерным, пока чьи-то руки не плюхнулись на неё, заставляя вздрогнуть, возможно, даже немного испугаться. -Кёко, что ты делаешь? Изуку - козел, сбивает её с мысли. Изуку-козёл какого-то странного зеленовато-бледного цвета. -О нет, только не на меня… А потом что-то происходит. Вместо лавки с яблоками появляется окно в комнату с какими-то людьми. Двое школьников: тёмненькая девочка с каким-то отрешённым видом и красноволосый панк в полном охренении, и мужчина в более или менее традиционной японской одежде. Обстановка такая умиротворённая, что она даже завидует. У неё дома красиво, но не уютно, а в той комнате, небольшой по размеру, есть низкий круглый стол в середине комнаты, за которым и сидят люди, большой старый комод, рядом с ним лежат в столбик два футона и мягкий едва приглушенный свет. Никто в «окне», кажется, не видит её. Стало как-то холодно. Будто вся её энергия, которая должна ощущаться теплом вдруг стала холодом. Теперь Джиро голодная, холодная и немного шокированная, будто в трансе, поэтому она не сдержалась: -Охуеть. Звонкий детский голос рядом отзывается тут же: -А мне так ругаться не разрешают. -Зато мне можно. Что, блять, происходит? – говорит, кажется, брат этого ребёнка, и оттаскивает дитё себе за спину, - Пикаро, если ты имеешь к этому отношение, прекрати немедленно. "Окно" буквально тает, когда раздаются охи-ахи вокруг них. Продавец что-то громко говорит кому-то. Возможно, даже им. Кёко отходит от состояния какого-то оцепенения. И с интересом смотрит на, кажется, брата ребёнка, который встряхивает Изуку, которого стошнило. Толпа смотрит на них. Точнее, на Мидорию. «Ах, бедный мальчик», «Что? Где здесь можно отравиться?», «Тут мальчику плохо, вызовите скорую!» и, куда без этого, «Где родители ро-бён-ка?». Все смотрят на бедного мальчика, которого стошнило. Никто не смотрит на девочку, которая, возможно, сделала куда-то «окно». -Я кому говорил, что есть надо больше? – парень тяжело вздыхает. – Ну что за вредные дети пошли: ты ему одно, он тебе другое. Чайник ты сраный, и Ичиго такой же. Безответственные идиоты. Как же я, Пикаро, закрой уши, заебался. У симпатичного парня с каре и странной заколкой на голове, а-ля обломок верхней челюсти, выглядит усталым и злым. Кажется, он знает Изуку. Если бы Кёко была старшей сестрой Мидории, она бы чувствовала тоже, что и этот молодой человек. Ребёнок, которого зовут Пикаро, выглядит так, будто смотрит на цирковое представление; ему очень весело. Кёко не видит себя со стороны, но чувствует в голове какой-то раздрай; то, что она сейчас видела – не укладывается в голове. Поэтому она думает, что выглядит сейчас такой же охреневшей, как тот парень в «окне». И не особо важно, что её лицо не очень выразительно. Когда Кёко оборачивается к Изуку, который вяло отнекивается от ругающего его парня, чтобы спросить о происходящем, её живот издаёт звук умирающего кита. Ссора прекращается. Ребёнок сзади говорит: - О, я тоже голодный.

***

У Мидории странно что-то вопит в голове. Кажется, это называется интуицией, и его разговорчивая вредная душонка не имеет к этому никакого отношения. Сначала это ощущение просто походило на то, что у него что-то ноет и чешется в голове(Был ли это мозг?, - уточняют вредно-встревоженно изнутри), но беспокойство было на границе стандартного по внутренней шкале паранойи имени Изуку Мидории. Когда же мысль скользнула на Кёко, которая ушла за сладким, то в голове что-то щёлкнуло. Он пытается убедить разъярённого Бакуго и раздраженно-угрюмого Шинсо, что всё нормально, что он никого не кидает, что скоро вернётся. И вообще, он хочет в туалет, да. Парень бежит на постепенно возрастающее чувство тошноты и отмахивается от голоса, назойливо повторяющего гадости в голове. Изуку – чайник, но он надеется, что правильно оценил обстановку. Что-то случилось с Кёко, от чего она не может отвести взгляд от ребёнка, который пришел вместе с Люппи. Ребёнок тоже выглядит заинтересованным. Это пугает, потому что если что-то заинтересовало арранкара, то это имеет шанс стать чем-то в планах арранкара. Эти планы либо (таких у них не бывает) хорошие, либо плохие («плохо» варьируется от 1 до 10, где десять – добровольная жертва на ритуальном костре героини Лиллинет во имя рока). Возможно, конечно, что на арранкаров-детей это правило не распространяется, но он не готов проверять это на своей новой подруге. То, что ребёнок пришел с Люппи тоже не добавляет нему очков. В толпе Мидория не очень заметен, на это он скидывает то, что подруга пугается его появления, а ещё, возможно, это гипноз маленького арранкара, но Изуку просто хочет верить, что дети на такое не способны. Он не знает, как выглядит, но не отрицает, что Кёко со своим: «Только не на меня», может быть права в оценке его вида. Чувствует он себя действительно не очень. Спустя мгновение Изуку уже ни о чем не думает и ничего не хочет кроме того, чтобы удержать свои кишки внутри себя и избавиться от раздирающего холода, который ползёт по рукам куда-то вглубь его тела, разума, души. Последней каплей становиться какой-то портал или эфирный экран куда-то, куда никому ещё не было хода. Его тошнит куда-то в сторону от подруги, он едва успевает отвернуться. Со всех сторон раздаются вздохи и ахи, за плечи кто-то встряхивает. Раздражённый знакомы голос шипит что-то про непослушных детей и еду. А Изуку думает, что это чувство холода он ощущает не первый раз рядом с Кёко, что это вроде и ряцу, но какая-то не такая. И что сила этой штуки внутри Джиро сейчас сработала не на полную, будто не хватило частей. Он бы не объяснил, почему так думает, но сказал бы, что нутром чует. Учитывая, что этим нутром ты только что выблевал свой недавний перекус, думаю, сомневаться не стоит,- угрюмо сообщают ему где-то внутри, - Тем более… эта штука… меня напугала, - встревоженно шепчут внутри, - Безответственный кретин! Почувствовать, что эта штука сильна он почувствовал, а что она чуть меня не засосала – нет?! – зло кричат внутри. Изуку – чайник и дебил, который кинулся на амбразуру, не разобравшись в ситуации. Может, интуиция и была права, предупреждая о чем-то, но здесь был Люппи, который, как бы всё ещё герой и мог бы решить возможный прецедент. Можно было посмотреть со стороны на то, как правильно разбираться с непонятными ситуация. И стоит ли разбираться вообще, ведь то, что непонятно тебе не всегда неестественно. Но как же он будет героем, если… если не… -Говорю ему, говорю, а ему хоть бы хны, не слушает и всё тут, - по затылку прилетает тяжелой рукой. Шапка съезжает на глаза. То, что планировалось весёлым походом на каток, оказывается тяжёлыми мыслями, двумя встревоженно-осуждающими взглядами и одним почти бешенным, новой нотацией по поводу еды, отдыха и тренировок и обречённым ожиданием безрадостных зимних каникул, на которых с конференции возвращается Ичиго.