***
Нино хватило только на то, чтобы по-глупому открыть рот. Чёрт возьми, даже новость Али о том, что у неё дома Ледибаг пережидала дождь, ни в какое сравнение не идёт с тем, что он сейчас услышал от Адриана. Они не виделись всего две недели каникул! Теперь ему нужно столько же времени, чтобы прийти в себя. — Ну и вот, — продолжил Адриан, когда Нино снова сфокусировал на нём взгляд. — Рина, в принципе, неплохая женщина… — Минуту, — Нино поднял руку, чтобы остановить поток слов. — Как, говоришь, её зовут? — Ок-тя-бри-на. — Серьёзно? Окторбриньуман? — парень едва сдержал порыв смеха. — У тебя дома вот-вот обоснуется бесчеловечный октябрь? — Не смешно, — Адриан закатил глаза, но улыбка всё равно тронула его губы: стало сразу понятно, что он и сам думал об этом имени в таком аспекте. — Она просит звать её Рина. А имя — в честь месяца революции. У неё очень патриотичная мама. — Слава богу, что Алю не назвали в честь месяца взятия Бастилии, — хмыкнул Нино. — А Маринетт вполне могла бы оказаться Марсельезой. — Ну всё, понятно, имя ты оценил, — друзья вошли в класс и плюхнулись за свою парту. — Мне рассказывать дальше? — Всё, бро, мои уши в твоём распоряжении. Адриан не мог не признать, что Нино держался очень мужественно — даже у него самообладание пару раз давало сбой. С другой стороны, друг переживал всё это на словах, а вот он — вполне себе самолично. — Так вот, — Адриан набрал побольше воздуха, — как я уже сказал, женщина она неплохая и очень забавная, — с этими словами на парту опустился учебник с пёстрым стикером на обложке. «Манюэ́ль сколе́р» гласила надпись на нём — Нино вскинул брови, непонимающе глядя на друга. — Это Рина так учит французский, — хмыкнул Адриан, отлепляя такой же стикер от тетради, дневника и доставая парочку из школьной сумки. — У нас весь дом в этих наклейках. И они так зловеще шуршат по ночам… — Ой, да ладно, — отмахнулся от друга Нино. — Хоть какие-то звуки жизни теперь наполнили ваш особняк, так что за это ей можно только спасибо сказать. — Ну так я ещё только начал, а ты перебиваешь, — Нино сделал жест, уверяющий в том, что его рот застёгнут на замок. — Стикеры по всему дому — это ещё ничего. А вот то, что она в одиночку во всём доме прибралась, пока мы были у папы в офисе… Я знаю Натали с детства, и в тот вечер она впервые сказала «Охренеть!» — И это, я думаю, самое правильное, что вообще можно было сказать! — Ляиф восхищённо присвистнул, и Адриан поддерживающе кивнул. — А знаешь, что Рина сказала на наше удивление? Что ей просто нечем было заняться! — В доме, где есть тренажёрный зал, почти кинотеатр и огромная библиотека… Конечно, там у вас очень скучно. — Это было только начало! — Адриан щёлкнул пальцами в сторону друга. — Мы с отцом встаём в восемь, когда надо ехать на работу, Натали приходит тогда же, повара — примерно в семь двадцать. Рина встала в половину седьмого, нашла в дальнем крыле кухню, без инструкций разобралась, как работает техника… — Женщина, которая не поладила с тренажёрами… — Вот-вот! К нашей печке даже Натали подходить боится под предлогом того, что эта техника умнее её! — воскликнул Адриан. — А Рина просто сказала, что решила сделать нам завтрак! — О как, — встрепенулся Нино. — И что она сделала? — Оладушки… — Что, прости? — Нино вытаращил глаза. — О-ля-буш-ки? Чей рот она приготовила вам на завтрак? — Да ничей рот она нам не готовила! Это… — Адриан почесал затылок. — Это такие небольшие пухлые булочки, воздушные и нежные… — он мечтательно закатил глаза. — Между прочим, очень вкусные. — Как всё сложно… — Это тоже ещё ничего. Потом, когда мы зашли на кухню её поблагодарить… В общем, она вскипятила воду, побросала туда все фрукты и ягоды, которые нашла в холодильнике, и попросила нас подождать, пока закипит снова, — теперь глаза таращил Адриан, по ходу повествования становившийся всё более эмоциональным. — Ты понимаешь? Она сварила суп из фруктов, добавила туда сахар и дала нам попробовать! — И как? В ответ Адриан молча протянул ему бутылку с полупрозрачной малиновой жидкостью, от которой отлепился очередной яркий стикер и спланировал под стол. — Это?.. — Компот! — Ком пот? Как друг? — Да нет же, просто ком-пот. Попробуй, — Адриан вложил в руку друга бутылку, — это вкусно. — Знаешь, у тебя так глаза сейчас странно блестят, что мне немного не по себе, — усмехнулся Ляиф, но всё-таки сделал глоток. — Ух ты, и правда вкусно! — А я что сказал! — воскликнул Адриан довольно. — Рина ещё умеет готовить кисель. — Какая соль? — Да не соль, ки-сель! Это как компот, только густой. — Бро, ты меня с ума сведёшь, — Нино покачал головой, в тайне мечтая, чтобы звонок на урок прозвенел как можно скорее. — Или отравишь… — Ой, вот не надо, — отмахнулся Адриан. — У нас с тобой на обед расстегаи, — он поводил под носом друга ароматным пакетом. — О-о-о, эти твои рест-а-ганне пахнут очень аппетитно! Выигрышные пирожки! Окончание фразы потонуло в шуме спасительного звонка. На удивление, Адриана это не остановило. Он продолжал рассказывать давящемуся от смеха другу о странных словах, которые говорила Рина, о странных блюдах вроде окрошки, в которой Адриан с трудом признал родное оливье, о том, как она приготовила в банке лимонад из крупы, назвав его мудрёным словом «квас»… К середине урока Нино был багровым от подавленного смеха, Адриан выглядел сочнее, чем Маринетт после сцены с почти-поцелуем, но, как оказалось, сладенькое было впереди. — Но самое главное, — шептал Агрест, — она додумалась перевести нашу фамилию на русский, — а я ведь говорил папе, чтобы он дал ей книгу-разговорник, а не гугл-переводчик! — и теперь называет меня «ягодка моя!». Я уже натурально ощущаю себя кустом крыжовника. — Чувак, — Нино глубоко вдохнул, успокаиваясь, — я не знаю, что тебе сказать. — Это ещё не всё! — фыркнул Адриан. — Папу она тоже так называет! Громогласный взрыв хохота напугал мадам Бюстье — она вздрогнула, выронила из рук мел и обернулась, собираясь ругаться на нарушителей порядка, но увидела, как утирающий слёзы Нино вместе с Адрианом собирает вещи, а потом, вежливо извинившись, вытаскивает его из класса в сторону кабинета директора.***
Кот и Леди сидели на крыше после боя с очередной акумой, которая была такой странной, что просто слов не находилось. Вроде лето, день всех влюблённых ещё нескоро… Жители города очень просили не применять исцеление и не очищать улицы от заваливших их цветов. Так что правильнее будет сказать, что Леди как раз в этих самых цветах лежала. От смеха. Они с Котом старались не скрывать друг от друга как можно больше душевных переживаний, и стоило Ледибаг посмотреть на напарника своим пронзительным взглядом — он как на духу выдал всё, что накопилось в душе: от тревожных мыслей до словесных казусов. — И что ты обо всём этом думаешь, — неожиданно серьёзно спросила Баг, успокоившись. — Как ты сам относишься к тому, что у твоего отца появилась… другая женщина? — она осторожно подбирала слова, глядя на вмиг сделавшегося задумчивым Нуара. — Знаешь, миледи, — Кот поджал губы, — я давно не видел папу таким счастливым. Он словно ожил, понимаешь? Ледибаг кивнула, не перебивая. — Сначала я злился, не отрицаю, — Нуар усмехнулся невесело, но злобы, о которой он говорил, в голосе не было совсем. — Но потом подумал: а хотела бы мама, чтобы он всю оставшуюся жизнь убивался по ней? Я бы на её месте не желал подобной судьбы любимому человеку. — О, Кот… — герой растерялся на мгновение, когда вокруг него вдруг обернулись тёплые руки Леди. — Ты потрясающий сын, я горжусь тем, что знакома с тобой. — Спасибо, моя Леди, — он осторожно поцеловал тыл ладони девушки, и она — о чудо! — не вырвала руку. — Но что действительно потрясающее, так это то, как изменился папа. Он снова шутит, разрешает мне больше гулять, приглашать домой друзей и даже оставаться им с ночёвкой! А сама Рина… Увлёкшись своим рассказом, Кот совершенно не заметил, как замерла удивлённая напарница, уставившись куда-то сквозь него. — Рина, знакомься, — Адриан подтолкнул вперёд мнущуюся девушку. — Это Маринетт Дюпен-Чен, моя одноклассница и близкая подруга. — Добрый день, мисс… — О, не нужно таких формальностей, милая! — по-доброму улыбнулась женщина. — Зови меня просто Рина. А я буду звать тебя Булочкой, ты же не против? — Она подарила папе раритетную книгу, которую он искал несколько лет, — снова улыбнулся Нуар. — Позвонила маме, а та сказала, что это издание валяется у них в кладовке. Она каким-то чудом смогла вернуть тепло в наш дом, но при этом не пытается заменить мне маму и обещала научить ругаться на русском. А ещё она даёт всем моим друзьям забавные прозвища, — Кот коротко засмеялся. — Одну мою подругу она зовёт Булочкой из-за фамилии, а меня прозвала… — Ягодкой. Кот дёрнулся всем телом и почти прыжком повернулся к Ледибаг. Она выглядела сейчас такой смущённой и милой, на её округлых щёчках выступил из-под маски такой знакомый румянец… Губы Нуара сами собой разъехались в такой же глупой улыбке, которую он видел у отца. — Значит, я теперь тоже могу звать тебя моей Булочкой, Ледибаг?***
— Адриан, ягодка! — парень остановился на полпути в комнату и обернулся на зов. — Вот, возьми, с обеда сегодня эклеры остались. — Спасибо, Рина, но я так скоро ни в какие джинсы не влезу, — усмехнулся Адриан, возвращая пирожные. — Да брось, — отмахнулась женщина, — ты сейчас за полчаса все эти эклеры израсходуешь. Бери-бери, — Рина вложила коробочку прямо в руки младшей ягодки, — заодно Булочку свою угостишь. Я папу твоего сегодня в музей уговорила сходить, так что можете провести побольше времени вместе! — она улыбнулась, глядя на оторопевшего паренька. — Ну всё, беги, нехорошо заставлять даму ждать! И Рина убежала, весело помахав Адриану на прощание. — Я что-то ничего не… понимаю, — прохрипел он. — Рина сказала, что я очень милый! На его рабочем столе сидел Плагг, помахивая ярким стикером с надписью «Шато́н парля́н». Надпись была сделана аккуратно, почти каллиграфически, и Адриан теперь точно уверился, что в России летающие говорящие котята были вполне себе нормой.