Действительно ли я счастлив?

      Данил принялся заполнять бланки отчетов для медицинской ассоциации, в основном ведомости с перечислением всех имеющихся лекарств и медицинского оборудования, совершенно зарылся в бумаги, и даже мысли об утреннем инциденте не всплывало у него в голове. Хотя внутри все равно что-то было не так. Он не должен был кричать на Леру. По пути домой он купит цветов и вина. Они вместе уложат Мишу спать и тихонько посидят на кухне.       Но тут из приемной донесся крик: - Данил Владимирович! Данил, идите сюда! У нас тут такое!       Явная паника в голосе заставила его поторопиться. Он сорвался с места, словно ожидал чего-то подобного. Из приемной донесся пронзительный визг, тонкий и острый, как осколок стекла, а за ним – звук пощечины и голос старшей медсестры Евгении: - Замолчи или убирайся отсюда к чертям! Замолчи сейчас же!       Даня ворвался в приемную и поначалу увидел лишь кровь – море крови. Одна из медсестер рыдала. Другая, бледная как мел, прижимала кулаки к уголкам рта, отчего ее губы растянулись в кошмарной ухмылке. Женя стояла на коленях, пытаясь поддерживать голову распростертого на полу парня.       Она подняла на Кашина глаза – потрясенные, широко открытые, полные страха глаза. Попыталась что-то сказать, но не смогла.       Люди толпились у широких стеклянных дверей, стараясь заглянуть внутрь, прижимались лицами к стеклу, приставляли ладони, чтобы не отсвечивало. Если с зеваками у двери ничего сделать было нельзя, то… - Закройте шторы, - рявкнул он кричащей медсестре.       Та не сдвинулась с места, и врач крикнул громче: -Шевелись, девочка!       Это придало ей ускорение. Не прошло и минуты, как зеленые шторы на окнах были задернуты. Евгения бессознательно встала так, чтобы закрыть собой лежащего на полу парня от зрителей у двери. - Носилки, доктор? – спросила она. -Если надо, несите, ответил он, садясь на корточки рядом с телом. – Я еще даже не видел, что с ним. - Беги за носилками, - обратилась старшая медсестра к девушке, закрывавшей шторы. Та вновь прижала кулаки к уголкам рта, растянув его в жуткую ухмылку. И простонала: -О-ой… - Да, именно ой. Шевелись. Женя резко дернула девушку за руку, заставив сдвинуться с места.       Даня наклонился над своим первым на сегодняшний день пациентом.       Это был молодой человек лет двадцати, и Данил поставил ему диагноз за три секунды: молодой человек умирал. Половина головы было раздавлено в кашу. Шея была сломана. Правая ключица порвала кожу и торчала наружу. Из раны на голове текла кровь и желтая, похожая на гной жидкость. Через дыру в черепе проглядывал мозг, беловато-серая пульсирующая масса. Как будто смотришь сквозь разбитое окно. Дыра была около пяти сантиметров в диаметре. Невероятно, что он до сих пор был жив. Вдруг он вспомнил слова своего университетского наставника: « Умерла – значит, умерла». Его охватило безумное желание рассмеяться. Умерла – значит, умерла, все верно. Точно подмечено, приятель.       Доктор принялся лихорадочно соображать. - Вызывайте полицию. У нас нет времени ждать. Если что, пусть они везут его на пожарной машине, на ней есть сирена, мигалки.… Займитесь этим, Денисова.       Она быстро вышла, но тот все же успел заметить ее печальный, сочувствующий взгляд. И он понимал, в чем причина. Этот парень, загорелый и мускулистый – возможно летом, он подрабатывал дорожным рабочим, - одетый лишь в синие спортивные трусы, умрет в любом случае, что бы они ни предприняли. Даже если бы у них была свободная «скорая» и ждала бы с уже прогретым двигателем, она все равно не довезла бы его до другой больницы. А у них просто не было нужного оборудования. Вот черт! Как все это не вовремя!       Невероятно, но умирающий двигался. Его глаза распахнулись. Голубые глаза, налитые кровью. Невидящий взгляд слепо блуждал вокруг. Молодой человек попытался повернуть голову, но Данил его удержал, памятуя о сломанной шее. Черепно-мозговая травма не исключала возможности болевых ощущений.       Умирающий парень издал какой-то булькающий звук. Он попытался что-то сказать. Кашин различал отдельные звуки, но слов было не разобрать.       Он склонился над ним: -Все будет хорошо, дружище.       При этом он почему-то подумал о Мише и Лере, и внутри у него все оборвалось. Он зажал рот рукой, подавляя отрыжку. - Э-э-э-э-э, - сказал молодой человек. – И-и-и-и….       Даня оглянулся и увидел, что остался один на один с умирающим. Зеленый ковер в приемной насквозь пропитался кровью в том месте, где лежала разбитая голова парня; хорошо хоть внутричерепная жидкость больше не вытекала. - Сегодня вечером, - прохрипел тот … и растянул губы в ухмылке, поразительно схожей с истерической, невеселой ухмылкой медсестры, что закрывала шторы.       Тот уставился на него, не поверив своим ушам. Потом решил, что это была просто слуховая галлюцинация. - Что ты сказал? – прошептал он.       На этот раз слова прозвучали отчетливо, словно речь говорящего попугая: - Ей осталось не много.       От ужаса сердце Данила сжалось, словно его сдавила ледяная рука. Он вдруг почувствовал себя маленьким и слабым. Ему захотелось бежать отсюда, бежать от этой изуродованной говорящей головы на полу.       Борясь с этим желанием, он заставил себя наклониться еще ближе к парню. -Что ты сказал? – повторил он.       Эта улыбка была скверной. - Она умрет сегодня, Данил.       «Данил», подумал он, уже не слушая, что было дальше. О Боже, он назвал меня по имени. - Кто ты? – спросил он ломким, дрожащим голосом. – Кто ты? - Я это ты, Дань. Я это ты. - Что?       Молодой человек забился в конвульсиях, а затем вдруг напрягся, словно все мышцы разом свело судорогой. На мгновение его пустые глаза прояснились, и, кажется, он поймал взгляд Кашина. А потом все закончилось. Пахнуло зловонием. Данил подумал, что он снова заговорит, должен заговорить. Но его взгляд опять стал пустым, и глаза начали стекленеть. Парень был мертв.       Мужчина выпрямился, смутно осознавая, что одежда прилипла к телу; он был весь мокрый от пота. Перед глазами плыла тьма. Даня понял, что происходит. Он отвернулся от мертвеца, опустил голову между коленями и надавил двумя пальцами на десны. Надавил сильно, ногтями – до крови.       Через пару секунд все опять пришло в норму.       Или нет.