What will you choose?

- Что?! Харлин была в ступоре, это было единственное слово, которое девушка смогла произнести. Она в ужасе смотрела на доктора Рождерса, а все остальные врачи со страхом и сочувствием уставились на нее. Никто из них не пожелал бы сейчас быть на ее месте, но в то же время им было очень жалко Харлин. Она была самым неопытным и молодым психиатром в клинике, и решение главврача показалось им абсурдным. Сам он старался не смотреть на Харлин: - Мисс Квинзель, - сказал Роджерс, смотря куда-то в пол. - Давайте обговорим это у меня в кабинете. Жду Вас через пять минут. Он поспешно встал и не смотря ни на кого вышел из кабинета. Все стали медленно расходиться. Джоан подошла к ошарашенной Харлин и положила руку ей на плечо: - Не волнуйся. Думаю, терапия будет чисто формальной, и тебе не придется проводить полноценные сеансы. Да и вряд ли это будет возможно. Ведь он, - доктор даже не осмелилась произнести имя Джокера, - отказывался отвечать на вопросы предыдущих психиатров. Харлин знала об этом. Никто не мог вывести Джокера на нормальный разговор и поставить какой-либо диагноз. И почему Роджерс решил, что у нее это получится? Хотя, наверно, Джоан права. Просто ему надо, чтобы две недели кто-то вел дело Джокера, чтобы предоставить отчет в полицию. Времени на размышления было мало, и Харлин отправилась в кабинет главврача. Она шла медленно, ноги стали ватными, а в голову приходило все то, что она когда либо слышала о Джокере - в новостях, от знакомых или же читала в газете. "Самому опасному преступнику Готэма вновь удалось сбежать из тюрьмы"... "Джокер и его банда захватили заложников в центральном банке Готэма"... "Взрыв в торговом центре: очередное преступление Джокера"... С этими мыслями Харлин подошла к кабинету и, постучав в дверь, зашла. - Мисс Квинзель, Вы, наверно, удивлены тем, что я назначил Вас лечащим врачом Джокера. - Рождерс по-прежнему не смотрел на девушку. - Но это был единственный выход. Все наши остальные психиатры, без сомнения, более опытны чем Вы, но именно это и может помешать им проводить терапию. Джокер изучил все классические приемы, он много раз проходил подобное лечение. А Вы, как молодой врач, сможете найти новый подход. Это его озадачит, и, возможно, именно Вам он расскажет что-то новое о себе. - Рождерс наконец поднял глаза на девушку. - Мисс Квинзель, я верю, что Вы справитесь... Насколько это возможно в случае с таким пациентом. Харлин поняла, что отказаться у нее не выйдет. И что ей действительно доверили такого, мягко говоря, сложного пациента. И что Роджерс хочет, чтобы лечение было реальным, без формальностей, и кроме того, надеется, что Харлин сможет провести его лучше, чем многие опытные психиатры до нее. Делать было нечего: - Хорошо. - пролепетала она. - Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Банальные слова, но что еще она могла сказать в такой ситуации? - Удачи Вам, Харлин, - главврач впервые назвал ее по имени. - Вот его дело, изучите его, пожалуйста, как можно скорее. Как я уже говорил, желательно начать терапию уже сегодня. Я знаю, что сегодня не Ваша смена, но потом я дам Вам дополнительный выходной. Проведите сеанс сегодня в четыре. Это не обязательно должен быть полноценный сеанс, просто познакомьтесь с пациентом и задайте несколько вопросов, чтобы посмотреть, как он на них отреагирует. Он передал Харлин толстую фиолетовую папку. Девушка попрощалась с мистером Роджерсом и вышла из кабинета. Было уже 12.00, до сеанса осталось 4 часа, за это время надо было изучить файлы в папке и продумать вопросы. Харлин пошла в свой маленький кабинет, села за стол и открыла папку. Чем дальше она читала, тем больший страх ее окутывал. Ведь она слышала лишь о его преступлениях, а то, что происходило в пределах Аркхэма, не афишировали. Она разбирала записи его предыдущих врачей, и постепенно понимала, насколько ужасен ее пациент. В некоторых местах, особенно под конец курса лечения, записи многих становились все более и более неразборчивыми, нечеткими, как будто психиатры сами теряли рассудок после общения с таким психом. Он не любил отвечать на поставленные вопросы, только шутил, издеваясь над врачами. Было много упоминаний о том, как он сбегал. Как показалось девушке, в папке были описаны практически все существующие психические диагнозы. *** Харлин так тщательно и беспрерывно изучала дело Джокера, что почти четыре часа пролетели незаметно. На часах было уже 15.45, когда она наконец оторвалась от бумаг. Она быстро положила папку в пакет, который собрала Айви, пока Харлин собиралась на работу, и помчалась уточнить, в какой палате находится Джокер. Эта палата находилась в крыле, где держали только преступников. Условия там были очень жесткие, это было не похоже на, к примеру, палаты для страдающих депрессией, которых могли навещать родственники и друзья. Крыло для преступников напоминало, собственно, тюрьму. Тут была охрана, сами палаты были неуютными, с железными кроватями и дверьми с надежными замками. Некоторые из палат были отделены от коридора лишь прочной стеклянной стенкой, чтобы охрана не теряла из виду опасных преступников и чтобы те не могли что-то замыслить или нанести внезапный удар. Коридоры без окон были тускло освещены, что придавало еще больше мрачности этому месту. Харлин еще ни разу не была в этой части больницы. Она быстро шла по коридору, стараясь не смотреть по сторонам. Наконец, она подошла к нужной палате... Рядом с массивной железной дверью стояли два охранника, каждый из которых был, наверно, в два раза выше и в три раза толще девушки. В руках у них были дубинки, а на лицах - отсутсвие интеллекта. Когда Харлин подошла к ним ближе, отсутствующее выражение на их лицах сменилось на туповатые улыбки. - Добрый день, меня зовут Харлин Квинзель и я лечащий врач Дж... этого пациента, сейчас у нас будет сеанс. - Да, мисс. Мы надели на него смирительную рубашку, мисс. И он обездвижен. Прикован наручниками. Так что Вы можете начинать сеанс, мисс. Если он всё же попытается причинить Вам вред, сразу же зовите нас на помощь, мисс. - сказал один из громил и начал открывать дверь. Другой стоял с дубинкой наготове, как будто боялся, что прикованный наручниками Джокер всё же сможет оттуда выбраться. Харлин подумала о том, что приковывать психически больного человека наручниками негуманно. Но времени на размышления не было. Она поблагодарила охранника и вошла в палату. Палата была большой, плохо освещенной комнатой с серыми обшарпанными стенами, из мебели здесь была только железная кровать, стол, на котором стояла только лампа, и два стула. Сидящий на одном из них человек не смотрел в сторону вошедшей девушки. - Д-д-добрый день... Я Ваш лечащий врач, меня зовут... Человек наконец-то повернулся к Харлин. Яркий электрический свет лампы осветил его лицо. Белоснежная кожа с татуировками на ней, кислотно-зеленые волосы. Зловещая улыбка. Железные зубы. И ярко-голубые глаза. Доктор Квинзель не успела закончить свою фразу. Ее прервал взрыв дикого, безумного, леденящего кровь хохота.