***
Следующий день оказался насыщенным во всех планах. Проснулась я даже раньше будильника, выставленного с вечера, наспех позавтракала бутербродами, быстро собралась, оставила Леонардо записку на столе и отправилась к причалу, куда в скором времени должна была прийти та самая галера. В столь ранний час улицы были еще пусты, и на всем пути мне попалась лишь парочка прохожих. Спустя несколько минут, я добралась до пристани, откуда открывался прямо-таки невероятный вид на тянущееся до самого горизонта море, в водах которого яркими бликами начали отражаться робкие лучи рассветного солнца. Веяло прохладой и свежестью только-только зарождающегося дня. Быстрым взглядом оценив обстановку на месте, я поняла, что ситуация патовая. В отличие от пристани, которую я видела в игре, здесь практически не было укрытий, за которые можно было бы спрятаться и практически незаметно добраться до Яблока, подгадав момент. Скорее всего, Эцио придется наблюдать с ближайшей крыши немного в стороне от причала. Все оказалось запутаннее, чем я предполагала, но он бывал в передрягах и посложнее... Справимся. Усевшись на одну из лавочек, я принялась терпеливо ждать прибытия корабля, глядя на мерное течение воды в канале. В наушниках играла уже давно выученная наизусть тяжелая музыка, которая хоть как-то скрашивала долгое ожидание. Наконец, по прошествии полутора часов, на горизонте мелкой точкой показался корабль. Минут через двадцать после этого он пристал к берегу, а команда оперативно начала высаживаться. Я перевела взгляд на закованного в легкие доспехи стражника, который нес на плече подозрительно знакомый, увитый золотистыми резными элементами, ящик. Мельком взглянув на крышу, я на долю секунды увидела там белую тень. Эцио был уже здесь. О чем-то поговорив с командой, мужик с ящиком первым покинул пристань, направляясь в восточный район Венеции. В коротком отрыве от него шло еще несколько человек. Эх, многовато... Хотя, сейчас это исправим. Достав из сумки одно из своих «гениальных» устройств, я подожгла фитиль и бросила его в сторону узкого проулка. Раздался оглушительный хлопок. Наемники, встревоженные столь внезапным громким звуком, вынуждены были разделиться. Я непринужденно встала с лавки и пошла по соседней улочке, старательно делая вид, что я к этому происшествию не имею причастности, но моя персона поспешивших на звук мужиков мало интересовала. Тем лучше. Может, не слишком сильно, но я помогла Эцио, и частенько посещающие меня мысли о собственной бесполезности пусть временно, но отступили.***
Прибытие корабля с Кипра совпало с последним днем венецианского карнавала — самым поразительным и красивым днем на этом празднике. Ночь, укрывающая Венецию, растеряла свой глубокий цвет, щедро раскрашенная мазками фонариков и яркими огнями праздничных гирлянд. Я, под руку с Леонардо, шла по заполненной людьми в ярких нарядах и масках улице. Распущенные волосы беспорядочно разлетались. Начинающее подниматься из-за горизонта солнце окрашивало золотыми красками сверкающую полоску океана. Никогда еще это место не казалось мне настолько красивым. Праздник был в самом разгаре. Вокруг мелькал хоровод красок. Кружились в танце пары, небольшой оркестр играл медленную мелодию, остальные гости ходили за деревьями, разговаривали, пили вино, развлекались… Вы когда-нибудь видели танцы со стороны? Нет, не танцы на дискотеке и не топтание под музыку в обнимку, а настоящий медленный вальс, с его длинным вторым шагом, поворотами? Со стороны смотрится прекрасно и даже немного волшебно. Но смотреть и танцевать — очень разные вещи… Я осознала эту простую истину, когда, плотно прижатая к широкой груди Леонардо, кружилась с ним в танце. Такая близость немного смущала. А еще это горячее дыхание, опаляющее щеку… По сравнению с этим туфли на каблуке и пышное, темно-синее платье в пол, для меня казались досадной мелочью. Музыка закончилась. Я отступила на шаг от художника, делая реверанс. В этот же момент речь дожа подошла к концу. Толпа взорвалась радостными криками, в небо взметнулись огненные змеи фейерверков, расцветая красными и золотыми цветами. В царившей веселой суматохе люди поздравляли друг друга, не обращая внимания на то, знакомы они или нет. — Как ты думаешь, Эцио тоже здесь? — тихо спросила я у Леонардо, пытаясь разглядеть в толпе фигуру ассасина. — Не знаю. Но одно я могу сказать точно — уж кто-кто, а он развлекаться точно умеет.***
Стук каблуков о брусчатку, множество самых разнообразных и разноцветных костюмов, платьев, масок погружали каждого из присутствующих в чарующую, волшебную атмосферу карнавала. Темноволосая девушка с лучистыми голубыми глазами, сверкающими, словно сапфиры сквозь прорези в золотистой маске, устав от танцев со своим кавалером, оперлась на ограждение и принялась смотреть вдаль, на горизонт, где только-только начинало всходить солнце. Ее роскошное платье в тон маске шуршало от легкого ветерка, веявшего с моря. Стоя у воды, девушка размышляла о многом. О своем муже, чуть поодаль пьющим венето в компании друзей, о прекрасной, спустившейся на город карнавальной ночи и о потерянной для нее навсегда взаимной любви. Прошло уже три года с тех пор, как Он ушел во второй раз. Ушел и оставил ее одну, с мужем, навязанным отцом. Человеком, которого она не любила. Она подарила Ему свое сердце и душу, и каждый день ей было жаль лишь одного — что она не могла подарить Ему свою жизнь, пока смерть не разлучила бы их... На своей свадьбе она мило улыбалась всем присутствующим, играла свою роль счастливой невесты. Однако пустоту в ее сердце не смогли заполнить ни любовь родителей, ни муж... Не было ни одной ночи, ни одного дня, когда мысли девушки не возвращались бы к несносному наглецу, но за столько лет она уже привыкла и научилась справляться с собой, сохраняя улыбчивую маску на лице перед родными. Она почти распрощалась с Ним... Почти... Он стал для нее недостижимой мечтой. В эту последнюю ночь карнавала яркие огоньки гирлянд создавали особенные тени, а город был наполнен звуками: нежными мелодиями музыкальных инструментов, смехом и веселыми голосами. Но вопреки царящему в воздухе веселью, девушка не могла радоваться происходящему вокруг нее. Стоя у перил, она вспоминала свою жизнь во Флоренции с самого Его появления, нелепую попытку познакомиться и то, что случилось дальше... Мысли девушки неожиданно прервались тихими шагами за спиной и легким прикосновением к плечу. Определенно, это не ее муж. Но тогда... этого просто не может быть. Девушка не обернулась, продолжив все так же смотреть вдаль на зарождающийся рассвет. Ее губы невольно тронула грустная улыбка. — Кристина, ты забыла меня? — в мягком, до боли знакомом баритоне, слышалась легкая тень обиды. — Что ты здесь делаешь, Эцио? — голос девушки был холодный и печальный, но на самом же деле она всеми силами пыталась не показать своей радости от внезапного появления возлюбленного. Ей было стыдно и перед собой, и перед мужем, потому что ее сердце от одного Его голоса было готово выпрыгнуть из груди, а от легкого прикосновения по телу проносилась дрожь. — Разве я не могу иногда развлекаться? — в тоне появилась веселость. Повисла пауза. Она снова отдалась своим мыслям, а у него впервые не находилось слов. — Знаешь, Эцио… — решилась все-таки продолжить Кристина. — Зря ты сюда пришел. Я действительно любила тебя. И люблю до сих пор. Как бы я ни пыталась тебя забыть, ты не идешь у меня из головы. Я замужем, но до сих пор лелею мысли о тебе. Не самый эталон верной жены, — девушка грустно хмыкнула. — Я бы с радостью последовала за тобой куда угодно, но... Ты сам выбрал свою судьбу. Пропадал черт знает где. Позволил мне выйти замуж. И теперь мы оба несчастны. Я знаю, ты хотел поступить правильно. Но не все правильное ведет к счастливому завершению. Девушка тяжело вдохнула и обернулась, встретившись взглядом с любимыми, такими знакомыми карими глазами, которые она не видела мучительно долгие два года. Неизменный белый костюм с алыми вставками, накинутый капюшон, шпага на поясе... — Мое решение и мне принесло невыносимую боль, — признался ассасин. — Но, Кристина... Давай хотя бы на эту прекрасную ночь притворимся, что не знаем друг друга, что не было всех тех резких слов и страшных событий. Аристократка на мгновение задумалась, но вскоре поняла, что не может отказать этому темноволосому наглецу. — Это непросто, но... Хорошо, пусть будет так, — сказала девушка, а на губах ее появилась улыбка. Не натянутая, не печальная, а искренняя и немного радостная. После всего того, что она пережила в разлуке, впору было послать его куда подальше, но она не могла. Слишком по нему соскучилась. — Тогда, позвольте пригласить Вас на танец, синьора? — медленно произнес Аудиторе голосом истинного дворянина, но без примеси фальши, элегантно поклонившись, подавая руку и внимательно смотря на девушку. И хотя внешне он выглядел спокойно, в душе же у него все было наоборот. Мысли сплетались, путались в голове, превращаясь в какую-то мешанину из обрывистых предложений и слов. А как бешено колотилось его сердце! И куда тогда ушло обычное состояние равновесия и умиротворения? В горле пересохло. Казалось, что сейчас Кристина засмеется и, развернувшись, уйдет, хотя девушка она была не такая, но волнение давало о себе знать. Ну, по крайней мере, она вполне могла огреть его по голове за столь долгое отсутствие. — Конечно, — наконец, произнесла Кристина, подарив Эцио теплую улыбку. На площади, залитой рассветным солнцем, звучала нежная мелодия. Музыка, будто туман, заполняла ее, смешиваясь с лучами поднимающегося из-за далекого горизонта яркого светила. Взгляд Кристины метался по присутствующим на площади. Эцио же смотрел только на свою обворожительную спутницу, не замечая всех остальных, словно забыв о войне с тамплиерами и прочих обязанностях ассасина. Сейчас для него существовали только они, танец и музыка. Но почему же Кристина не смотрела в его глаза в то время, когда он всеми силами пытался поймать ее взгляд? Девушка задавала себе тот же вопрос. Почему она не могла поднять глаза? Стыдно признаться, но впервые за долгие дни она почувствовала себя счастливой, как Золушка на балу, танцуя с принцем. Это все действительно было похоже на сказку... Но она знала, что эта сказка скоро закончится. И она вновь останется без него... Эцио крепко держал ее своими сильными руками, глаза сверкали от избытка эмоций, а губы в пяти сантиметрах от нее, расплывались в обворожительной улыбке. Улыбнувшись в ответ, Кристина крепче прижалась к брюнету. Раз-два-три, поворот. Теплые губы едва коснулись ее губ. Сердце неистово колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. — Ты моя, Кристина, и только моя. Я люблю тебя, — тихо произнес ассасин после долгого поцелуя. Три слова, которые порой так сложно сказать. — Я тебя тоже, — она лучезарно улыбнулась, впервые за несколько лет чувствуя радость на сердце. — И всегда буду любить несмотря ни на что...