Дрифт

Я попросил тебя остаться Но ты минимум должна Открыть глаза и сделать то, что я прошу.

«Даже самая тёмная ночь заканчивается рассветом…» Кажется, так звучит эта фразочка… А ведь это относительная правда. Хотя, если хорошо подумать, правда есть во всех красивых выражениях, просто, чтобы её найти нужно либо глубоко копать, либо весьма долго ждать. В моём случае действует второй вариант. Затишье, ли это перед бурей? Или это просто самообман? Попытка верить в то, что весь этот киношный кошмар закончился? Попытка верить в то, что нас всех наконец оставили в покое. Неделя пролетает невероятно быстро. И на этот раз мой маршрут немного меняется. Теперь обязательным этапом в распорядке дня является поездка к Кириллу в больницу. Чаще всего я сменяю на так званом посту Артура. Иногда в больнице появляются незнакомые мне друзья Кирилла, но их совсем немного. Мы принимаем решение не выносить ссор из избы. Для лейбла Кирилл случайно попал под машину по собственной неосторожности, но условился, что вернётся к работе со дня на день. Правды не знает никто, кроме нас. И Кир очень надеется на то, что правда так и не всплывёт наружу. По словам врача Кирилл быстро идёт на поправку. Организм крепкий и восстанавливается стремительно, но парню всё равно нужен покой. Никаких физических нагрузок, никаких долгих перелётов или поездок, никакого алкоголя, сигарет и прочего. Я самолично выкидываю все пачки сигарет Кирилла, пока его великодушно отвлекает Артур. Правда, потом Ти долго сердится на меня, но всё же примиряется с мыслью, что пока ни блант, ни табак лучше его положение не сделают. День выписки был назначен на двадцатое января. Тот день я помню слишком снежным в буквальном смысле. Весь день и всю ночь шёл снег. Под вечер все московские улицы были усеяны белым блестящим покрывалом. На небе едва были заметны редкие звёзды и полукруг луны, скрытой за облаками. Иду по улице, кутаясь в парку и держа руки в карманах. Ноги проваливаются в снег, так что я периодически ругаюсь себе под нос. Ветер разметает волосы, в которых поселилось уже миллион снежинок. Лицо обжигает морозный воздух. Натягиваю шапку почти на лоб, опуская взгляд вниз. Наши отношения с Кириллом представляют собой не то крепкую дружбу, не то слабые и хиленькие романтические отношения. Наши разговоры в основном начинаются с «Привет, малая, как дела?» и заканчиваются на «Ебать ты охуевшая, давай зачилим вместе как-нибудь». Последняя фраза использовалась Кириллом после того, как я во время шуточной драки заехала ему кулаком в нос. Алинка настаивает на серьёзном обсуждении наших чувств, а я чувствую и знаю, что нам это не нужно. Меня устраивает даже неопределённость, главное, чтобы он был рядом. Да и, если хорошо подумать, между нами не было ничего серьёзного. Ну поцеловались пару раз, ну пару десятков раз. Ну поставил он мне огромный засос на шее. Кстати, за эту его выходку он и получил в нос. Но дальше «подростковых игр» мы не заходим, да и вроде заходить не собираемся. Хотя, жжение в груди и трепет в животе при его присутствии начинают говорить мне о том, что я меняюсь, когда он рядом. Даже нет, не так. Меняюсь не я, а мир вокруг меня. Хотя, наверно в сущности это одно и тоже. Прихожу к выводу, что без Незборецкого теперь моя жизнь будет невозможна. Громкая трель телефона оповещает меня о том, что кто-то очень назойливый хочет сегодня услышать мой голос. Вытаскиваю телефон из кармана парки и молюсь, чтобы этот говнюк, как всегда, не вырубился на морозе. На дисплее высвечивается «Артур». Странно. Вроде бы сегодня мы не должны были встретиться. — Алло, — говорю я, прислоняя замёрзший экран к щеке. — Ты сейчас далеко от больницы? — спрашивает Артур. Удивляюсь такой резкости ситуации. Ни тебе привет, ни тебе как дела. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что я на самом деле не так уж и далеко от больницы. Пара остановок на метро и, я буду на месте. — Минут пятнадцать на метро. А что? — Ритка, Кирюху сегодня выписывают. Вроде как последний укол сделали вечером. Мы договорились, что я встречу его, но… тут срочное и не требующее отлагательств дело возникло. В общем у меня не получается его забрать. Я хотел Алинку попросить, но она с Саней готовится к какому-то зачёту. Ты сможешь Кирюху встретить? Одного док его не отпустит, — говорит Артур. Меня мгновенно бросает в дрожь от его взволнованного голоса. Золотарёв явно находится в состоянии сильного напряжение. Его голос пару раз дрогнул, что в миллионный раз подтверждает мою догадку. Что-то случилось. И это что-то явно не очень хорошее. Пытаться вытянуть из Артура информацию сейчас бессмысленно. С ним лучше говорить с глазу на глаз. — Хорошо. Я его встречу, — говорю я с наигранным равнодушием, словно я не замечаю того, что мой друг явно чем-то напуган. В палате застаю уже полностью одетого Кирилла, который о чём-то переговаривается со своим лечащим врачом — Анатолием Юрьевичем. Тем самых старичком, который делал ему операцию. Тихо стучу по дверному косяку, стягивая с головы шапку. Оба поднимают на меня взгляды. Кирилл улыбается, хищно прищуриваясь. — Арчи, ты ли это? Симпатичный такой стал, — подмигивает Кирилл. Я показываю ему средний палец так, чтобы Анатолий Юрьевич ничего не заметил. Подхожу к врачу поближе, заглядывая в медицинскую карту Кирилла. — Итак, Рита, вы вовремя, — улыбается Анатолий. Ещё бы он моё имя не запомнил. Я бываю в этой больнице чаще, чем у себя дома. Врач смотрит на меня, благородно улыбаясь. Мысленно удивляюсь тому, какие у него ровные зубы. — Проследите за этим молодым человеком. Он уже во всю рвётся гастролировать. А вы кажется имеете на него какое-то влияние… — Анатолий Юрьевич, Арчи имеет на меня большее влияние, — говорит Кирилл, за что получает от меня подзатыльник. Как ребёнок себя ведёт. Перевожу взгляд на Анатолия Юрьевича и улыбаюсь ему, принимая в руки справку об выписке Кирилла. — Анатолий Юрьевич, я прослежу за ним, — уверенно говорю я. Перевожу взгляд на Кирилла. — Иди в машину. Ти прощается с врачом, бросает в мою сторону пару шуток и покидает палату. — Спасибо вам большое за то, что помогли ему так быстро встать на ноги, — говорю я, пожимая руку Анатолию Юрьевичу. В мыслях всплывает вопрос, который я хотела задать ему уже давно. Из-за напряжения всё внутри у меня сжимается. — В этом не моя заслуга, — скромно заявляет врач. Я глубоко вздыхаю. — Анатолий Юрьевич, я хочу задать вам один вопрос. Головные боли и высокая температура у восьмилетнего ребёнка — это симптомы рака? — спрашиваю я, спотыкаясь на каждом слове. Анатолий Юрьевич выжидающе смотрит на меня, опускает голову. Я громко сглатываю. От страха темнеет в глазах. — Не обязательно. Вполне возможно, что это какая-та инфекция или обычный грипп, — уверенно говорит врач. Внутри меня словно всё расслабляется. Я нервно улыбаюсь, проводя рукой по волосам. Облегчённо выдыхаю. — Спасибо, — тихо отвечаю я. — До свиданья. — До свиданья, Рита. Всего доброго, — улыбается Анатолий Юрьевич. Я киваю и покидаю палату. Пересекаю знакомые коридоры больницы быстрым шагом и вываливаюсь на холодную улицу. Про себя отмечаю, что на часах уже восемь часов вечера. Нахожу знакомую машину глазами и усаживаюсь на пассажирское сиденье. На всю тачку играет громкая музыка. Кирилл клацает в телефоне. Когда я сажусь в салон и пристёгиваюсь, он поднимает на меня вопросительный взгляд. — Крылышки или пицца? О, а может и пиццу, и крылышки? Или у тебя от такой еды бёдра растолстеют? — улыбается Кирилл. Бросаю на него раздражённый взгляд. — Вези меня домой, умник, — говорю я, удобно устраиваясь на сиденье. Кирилл прищуривается. — Мы просто обязаны отметить мою выписку, — серьёзно говорит Кирилл, возвращая взгляд к своему телефону. — Значит, только крылышки. Когда спор по выбору еды заканчивается, мы благополучно двигаемся с места. На тёмной трассе, пускай сейчас она и полна других машин, я всё равно ощущаю нервоз. Мои ладони, с которых я уже сняла бинты, впиваются в кожаное сиденье. Стараюсь утихомирить дыхание и не подавать виду, что чувствую себя птицей, загнанной в клетку. Ощущаю на себе периодические взгляды Кирилла. Отворачиваюсь к окну, делая вид, что очень увлечена не сменяющимся пейзажем ночного мегаполиса. Благо пробки сегодня обходят нас стороной. До дома мы добираемся быстро и без лишних приключений. В лифте я молчу, как партизан на допросе. Изредка Кирилл бросается безобидными шутками, на которые от меня получает либо презрительный взгляд, либо слабый удар в плечо. На лестничной клетке нас встречает молодой курьер, доставивший еду. Пока Кирилл расплачивается с разносчиком, я прохожу в знакомую квартиру. Плюхаюсь на диван, закидывая ноги на стеклянный журнальный столик. Кирилл проходит в гостиную, не отрываясь от чека. Его дреды распущены, а раны на лице уже совсем не заметны. Только на голых руках виднеются ссадины и синяки. Я не отрываю от парня взгляда. Он замечает это и поднимает на меня раздражённый взгляд. — Ты видела это? Крылышки подорожали! — истерично говорит он, закатывая глаза и направляясь в сторону кухни. Я начинаю звонко смеяться, следуя за Кириллом. — Истеричка, кто ещё придёт сегодня? — спрашиваю я, усаживаясь за барную стойку. Кирилл ловко орудует руками, доставая посуду, и ставит передо мной бутылку вина. Кирилл движется грациозно и быстро, словно танцор или опытный бармен. Даже у меня грации, как у мешка с картошкой, а он движется словно всю жизнь балетом занимался. — Никто, — небрежно бросает он, поворачиваясь ко мне спиной и распаковывая еду. Прищуриваюсь. — Мы будем одни. — Одни? — удивляюсь я, чувствуя, как по телу прокатывается волна дрожи. Кирилл ставит перед мной два красивых стеклянных бокала. Он упирает ладони в стол. Вижу, как на его руках вьются ниточки вен. — Да, одни. Я хотел, чтобы был Арчи. Ну типо секс втроём, — пожимает плечами Кирилл. Я округляю глаза, удивлённо уставившись на Ти. Он, видя выражение моего лица, начинает дико ржать, хватаясь за живот. Он даже не смеётся, он именно ржёт, или истерит. Я даже не знаю, как назвать приступ его смеха. — Да, расслабься ты. Я же шучу. Господи, ты бы своё лицо видела! Как будто тебе нашатырь в нос запихнули. — Придурок, зачем так шутить? — кричу я, вскакивая с места и бросаясь на Кирилла с кулаками. Ти, продолжая звонко смеяться, ловко уворачивается, подставляя мне подножку. Чувствую, как лечу прямо на пол, а потом меня подхватывают сильные мужские руки и ставят на место. Злобно смотрю на улыбающегося Кирилла и бью его рукой по заднице. — А если бы не поймал? — прищуриваюсь я. — Поймал бы, — говорит Кирилл, наклонившись к моему лицу и дыша мне в губы. Отвожу его голову рукой, слегка ударив по его щеке. — Открывай вино, — злобно улыбаюсь я, ловя разочарованный взгляд Кирилла. Усаживаюсь обратно на своё место, откидываюсь на спинку стула и забрасываю ноги на стол. Кирилл даже не обращает внимания на такой нахальный жест, пододвигает ко мне тарелку с картошкой и открывает бутылку. Наблюдаю за ним молча, словно пытаюсь запомнить каждый момент этого вечера. Каждую его шуточку. Мы быстро уплетаем наш ужин и выпиваем бутылку вина, которое никак на меня не действует. Разве что теперь шутки бросает не только Кирилл, но и я. Наш диалог представляет из себя разговор давних друзей, хотя по существу мы общаемся лишь неделю. Сказать, что мы с Кириллом похожи, нельзя. Мы разные. И это, как не странно, гораздо лучше, нежели полное сходство. Мы спорим. Мы дразним друг друга. Но я понимаю его, а он понимает меня. Наверно, важнее всего именно понимание, а не то, насколько сильно мы любим одно и тоже. Иду по лестнице на второй этаж, зевая и прикрывая рот рукой. Нужно умыться, иначе я вырублюсь прямо на месте. — Не промахнись там, — кричит Кирилл мне в сторону. Усмехаюсь. — Сукин сын, — шепчу я. — Не сваливай свои проблемы с больной головы на здоровую! Слышу смех Кирилла и, наконец, захожу в ванную комнату. От яркого света морщусь. Вся ванная оформлена в чёрно-белых тонах. В углу большая ванная, в противоположном душевая кабина. Вдоль левой стены стоят бело-чёрные тумбы, на одной из которых виднеется раковина. На полу расстелен чёрный пушистый ковёр. Странный вечер. Я нахожусь рядом с человеком, к которому чувствую нечто, чего не могу понять. Мне хорошо и плохо одновременно. Может, я схожу с ума? Подхожу к раковине, смотря на себя в большое зеркало в чёрной оправе. Волосы слегка растрёпаны. Лицо немного опухшее. Да уж, вино всё-таки отразилось на моём лице. Набираю в ладони ледяную воду и брызгаю себе на кожу. Мгновенно сон исчезает, будто его и не было. Выхожу из ванной, тихо прикрывая за собой дверь. Медленно иду по коридору. Мой взгляд ловит знакомую дверь спальни, в которой я спала. Спальни Кирилла. Когда я шла в ванную, все двери были закрыты, а теперь знакомая дверь открыта. Любопытство пересиливает меня. Я медленно захожу в тёмную спальню, освещённую лишь светом луны и звёзд из окна. Кровать застелена чёрными шёлковыми простынями. В прошлый раз на ней лежали белые. Захожу в спальню, подходя к большому окну. Слышу, как за моей спиной захлопывается дверь. Сердце выпрыгивает из груди. Я тихо вскрикиваю, поворачиваясь на 180 градусов. Кирилл, улыбаясь, смотрит на меня, вытянув руку в сторону двери. Ти убирает ладони в карманы тёмных джинсов. — Пути к отступлению отрезаны, — усмехается Кирилл, отрываясь от стены и подходя ко мне. Я вопросительно смотрю на него. — Я и не пыталась бежать, — говорю я, невольно отшатываясь от парня. Кирилл напоминает мне хищника, который загнал меня в угол. Только для чего? Точно не для того, чтобы убить. Взгляд Кирилла слишком добрый и светлый для чудовища вроде Минаева. Хотя, между ними есть что-то общее. — Думаю, что пришло время выяснить, малая, что же между нами с тобой происходит? Сестра ты мне? Или подруга? Или, может быть, просто знакомая? — Кирилл театрально склоняет голову набок. Я сдавленно втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. От того, что он находится так близко, я дрожу. Мурашки бегают по коже, словно дразнят меня. Руки начинают слегка трястись. Внутри всё скручивается в тугой жгут. — А ты сам-то как думаешь? — спрашиваю я хриплым голосом. Я не знаю, что мне делать. Руки и ноги меня не слушаются. — Я не думаю. Я знаю только то, что с твоим появлением в моей жизни что-то изменилось. Больше меня не привлекает секс без обязательств, бесконечные тусовки до утра, в которых нет ничего, кроме часового расслабона от виски или коньяка, — медленно говорит Кирилл, опуская взгляд на пуговицы моей рубашки. — Знаешь, когда я очнулся после наркоза и увидел перед собой лицо Арчи, я испугался. По-настоящему испугался. Я думал, что этот урод Минаев что-то с тобой сделал. Я был уверен, что передо мной будешь сидеть ты, а не Артур. Но потом увидел тебя у кровати и успокоился. Я молчу, не веря собственным ушам. Месяц назад я и подумать не могла о том, что Кириллу Незборецкому может что-то понадобится от меня. Даже в мыслях не было ничего подобного. — На трассе во время гонки перед моим лицом была только ты, сидящая на берегу озера в ноябре в одном лёгком платье, промёрзшая до костей. И когда я понял, что тачку на трассе удержать не смогу, молился только о том, чтобы Арчи не дал Минаеву навредить тебе. Не дал ему ещё раз причинить тебе боль. — Голос Кирилла начинает меняться. Он становится тише, монотонней и волшебней. Я слушаю его, словно меня зомбировали. — В жизни я мало о чём жалею. Но есть одна вещь, которую я долго не мог себе простить. Которая снилась мне даже во снах. Это то, как мы с Арчи подставили тебя на той вечеринке у Макса. Я никогда не забуду ту гонку. Никогда не забуду то, как что-то внутри меня лопнуло, когда твоя тачка врезалась в дерево. Словно ложный мир под облаками взорвался. — Чего ты хочешь? — тихо спрашиваю я. Кирилл заглядывает в мои глаза. Меня буквально сшибает с ног от такого взгляда. Я едва стою на ногах. Голова идёт кругом. Ладони потеют. Кирилл приближается ко мне вплотную. Я слышу, как бьётся его сердце и слышу своё бешенное сердцебиение. Эта комната, закрытая дверь, темнота и мы одни. Никого больше нет ни здесь, ни в этом мире. Сейчас существует только один человек и, он стоит напротив меня. Кирилл запускает руку в мои волосы, аккуратно убирает одну прядь мне за ухо. Дыхание становится прерывистым, словно я периодически задерживаю его. — Хочу возненавидеть тебя. Хочу ненавидеть в тебе всё, начиная с характера и заканчивая этим симпатичным детским личиком. Начиная с порезанных рук и заканчивая яркими голубыми глазами. Но вместо этого я обожаю всё это. Даже твои чёртовы шрамы от гонок. Даже твои грёбанные страхи. От его хриплого бархатистого голоса едва не теряю сознание. Хорошо, что он держит меня за голову, иначе я бы точно с грохотом полетела на пол. Поднимаю на него горящий взгляд, рассматривая прекрасное лицо. Внутри всё горит от возбуждения. Внутри всё переворачивается от какого-то неизвестного мне чувства. — Я не знаю. Возможно, я ошибаюсь, — мямлю я, бегая взглядом по лицу Кирилла. Я надеюсь на его помощь. Надеюсь, что он поможет мне понять, наконец, что же со мной происходит. Мне нужна его помощь. — Но, кажется, я люблю тебя. Не вздумай издеваться. Кирилл никак не реагирует на мои слова. Лишь его взгляд становится таким тёмным, затуманенным. Глаза немного подрагивают. Он медленно проводит пальцем по изгибу моей шеи, расстёгивая две верхние пуговицы на рубашке. Это движение выводит меня из равновесия. Я с трудом преодолеваю его гипнотический взгляд. С трудом вдыхаю запах табака и свежести. Я задыхаюсь, дрожу, меня едва держат ноги. Стараюсь стоять на месте, не двигаясь, словно боюсь спугнуть Кирилла. Он продолжает расстёгивать пуговицы на рубашке, подталкивая меня к стене. Чувствую, как спина упирается в твёрдую поверхность. Уходить некуда. С одной стороны Кирилл, с другой стена. Моя рубашка распахивается, оголяя живот и чёрный кружевной лифчик. Как кстати я надела нормальное нижнее бельё. В глазах Кирилла загорается ненависть, когда он смотрит чуть ниже моей груди. Ну, конечно. Шрам… Рука Кирилла медленно проводит по нему. — Это… — начинает Кирилл, смотря прямо мне в глаза. — Последствия той аварии два года назад, — тихо отвечаю я, опуская взгляд. Кроме папы никто и никогда не видел этот шрам. Кирилл нежно гладит шрам, словно стараясь облегчить фантомную боль. Мои глаза начинают блестеть, когда взгляд Кирилл скользит по моей груди. Он вновь поднимает взгляд на мои глаза. Я вижу, как он смотрит на меня. Взгляд ещё более туманный, словно парень под действием каких-то наркотиков. Медленно Кирилл стягивает с меня рубашку. Вещь падает на пол. Чувствую, как по моим оголённым плечам пробегает лёгкий холодок. Одна рука Кирилла прикасается к моей голой спине, а другая ползёт к губам. Он слегка проводит рукой по моей нижней губе, спускается к шее, откидывает волосы назад. И наконец целует меня. Теперь я не чувствую себя подопытной мышкой. Моя рука скользит по ткани белой футболки. Неуверенно берусь за её края и стягиваю вещь с парня. Когда его губы вновь прикасаются к моим, чувствую лёгкую боль. Его язык рисует у меня во рту какой-то узор. Холодная рука сжимает мою талию, спускаясь к ягодицам. Мне нужно было отступить, оттолкнуть его от себя, но прикосновения Кирилла действовали на меня, как какое-то заклинание. Когда его рука касается молнии на моих джинсах, я чувствую, как по моим венам бежит горячая кровь. Его губы переключаются на мою шею. Моя голова начинает кружиться. Кожа становится гусиной из-за этих вечных мурашек. Интересно, они вообще когда-нибудь перестанут бегать по мне во время присутствия Кирилла? Он быстро расправляется с молнией на джинсах и тянет их вниз. Чувствую, как по моим оголённым ногам бежит тепло, исходящее от тела Ти. Он быстро оставляет меня в одном нижнем белье. Моя рука теребит косички на его голове. Несколько долгих секунд он смотрит на меня. Я понимаю, что близость с ним неизбежна. Но самое страшное то, что мне кажется, что я хочу этого больше всего на свете. Желание пульсирует во всём моём теле. Я притягиваю его к себе за шею, целуя губы. Он слегка прикусывает мою верхнюю губу, отчего я тихо вскрикиваю. Чувствую, как холодная стена перестаёт прикасаться ко мне. Кирилл медленно укладывает меня на кровать, придерживая за затылок. Шёлковые простыни в момент сворачиваются под моим телом. Рука Кирилла с затылка переключается на застёжку лифчика. Я напрягаюсь. Он отрывается от моих губ. — Можно? — улыбается он. Я легко киваю головой. И вот, всё, что остаётся на мне из одежды — это лёгкие чёрные трусики. У меня перехватывает дыхание, когда губы Кирилла спускаются с шеи, на грудь и ниже к животу. Особенно трепетно он целует мой шрам, словно этот уродский отрезок моей жизни чем-то дорог Кириллу. Он останавливается, проводит языком вокруг пупка. Медленно он стягивает с меня трусики, возвращается к моим губам. Моя рука тянется к молнии на его джинсах. Я ловко расправляюсь с ней. Кирилл приспускает джинсы, из которых достаёт что-то в серебристой упаковке. — Только скажи, и я остановлюсь, — тихо говорит Кирилл, дыша мне в губы. Я мотаю головой. — Всё хорошо, — отвечаю я. Уперевшись руками в кровать, Кирилл рывком поднимает свой корпус и одним мощным движением бёдер глубоко проникает в меня. От резкой боли внизу я вскрикиваю прямо в губы Кирилла. Он сжимает мою ладонь. Наши пальцы переплетаются. От боли и наслаждения одновременно я сжимаю его руку так сильно, как могу. Я хочу его, хочу до безумия. Ночь приходит незаметно. Я впервые засыпаю не одна в кровати. За талию меня обнимают крепкие мужские руки. Кирилл тихо сопит. Его дыхание обжигает мою шею. Я не могу спать, сжимая шёлковое одеяло. Это был мой первый раз, а ощущения такие, словно до этого я уже работала шлюхой. Или дело в чересчур опытном партнёре? От своих мыслей начинаю тихо смеяться. От резкого и громкого стука в дверь я едва не слетаю с кровати. Стучат во входную дверь. Кирилл моментально просыпается, удивлённо смотря на меня. Моё сердце начинает бешено стучать. Кирилл приподнимается на локтях, ища глазами джинсы, и натягивает боксёры. — Лежи, — говорит он сонным голосом, натягивая джинсы. Я сажусь на кровати, держа одеяло на груди. — Ты ждёшь кого-то? — спрашиваю я, с трудом видя Кирилла в темноте. — Нет, — отвечает он и исчезает за дверью. От странного волнения не могу спокойно лежать на кровати. Поднимаюсь, обнимая себя за плечи. Холод бегает по моему оголённому телу. Натягиваю на себя нижнее бельё и футболку Кирилла, которая садится на мне, как платье. Правда, всё равно едва прикрывает задницу. Тихо выскальзываю из спальни, прикрывая за собой дверь. Свет в коридоре бьёт мне в глаза. Слышу звуки разговора. За секунду узнаю голос Артура и буквально слетаю вниз по лестнице. Сегодня он уже говорил со мной, словно чем-то напуган. Видимо теперь он подтвердит мою догадку. Произошло что-то плохое. Друг стоит в гостиной, уставший, поникший и замёрзший. Его щёки раскраснелись от мороза. Лёгкая куртка одета на распашку. Заметив меня, он удивлённо вздёргивает брови наверх. — Ритка… — удивляется Артур. Кирилл бросает на меня взгляд, держа руки в карманах. В его глазах читается такое же волнение, которое испытываю я. — Что случилось? — спрашиваю я, подходя к парням и скрещивая руки на груди. Артур устало вздыхает, присаживаясь на диван и стягивая с себя куртку. Под ней лишь тоненький чёрный свитерок. Бросаю взгляд на настенные часы. Стрелка близится к половине третьего ночи. Явно произошло что-то плохое. Кирилл усаживается рядом с Артуром, уперев локти в колени. Арчи сидит в точно таком же положении. Я сажусь на кресло, чуть поодаль от парней. — У меня плохие новости, — говорит Артур, нервно перебирая пальцы. — Да чё ещё случилось? Не говори, что нам угрожает атомная бомба, — нетерпеливо говорит Кирилл. Бросаю на него рассерженный взгляд. — Минаев собирается подать в суд, якобы это Кирюха подрезал его на трассе, а потом ещё и избил, — говорит Артур. В моей голове путаются абсолютно все мысли. Я чувствую, как что-то царапает мне горло огромными когтями. Словно сотни иголок впиваются мне в кожу. На лбу выступают капли пота. — Что? — спрашиваю я, не веря собственным ушам. Что это ублюдок о себе возомнил? — Кирилл неделю валялся в больнице! — Да, но только за бабки Минаеву в мед. карте могут и рак нарисовать, — злобно говорит Артур, глубоко вздыхая. — Этот придурок может вывернуть всё так, как захочет, с помощью бабла и связей его папаши. Здесь мы с вами проигрываем. Взгляд Кирилла становится отрешённым. Он о чём-то размышляет. — В чём проблема? У нас куча свидетелей. Расскажем суду правду… — говорю я. Артур грубо меня перебивает. — Правду? Ритка, правду? Ты знаешь, что сделает с Киром лейбл, если узнают, что он участвовал в гонке? У него в контракте прописано, что ему нельзя рисковать жизнью. Его выгонят из «Газа». А что будет с нами? — злобно спрашивает Артур. — Воспользуйся своей известностью, связями. Пусть твои поклонники тебя поддержат, — говорю я, обращаясь к Кириллу. Он устало вздыхает. — Тогда эта история дойдёт до лейбла. И я потеряю работу. Я не могу так рисковать. Чего хочет Минаев? Ещё одной гонки? — спрашивает Кирилл, переставая обращать на меня внимание. Я отчаянно смотрю на него, стараясь достучаться до него. — Я не знаю, чего он хочет, — пожимает плечами Артур. Очередной мир под облаками рухнул…