The Wolf and Little Red: A Hogwarts Love Story

      В первые несколько недель Гермиона была рада тому, что ее школьная работа отвлекла ее от проблем. Иногда она задавалась вопросом, знают ли Флитвик, Макгонагалл и Снейп о ее душевной тоске, поскольку все трое, казалось, взяли ее под свое крыло — Снейп несколько неохотно — со специальными проектами.       Зная, что Гермиона прочитала «Стандартную книгу заклинаний: седьмой курс» и запомнила большинство заклинаний к первой неделе семестра, профессор Флитвик попросил ее присоединиться к Научному Сообществу. Он предложил ей временную должность ассистента преподавателя на первом курсе, чтобы Гермиона научилась эффективно наставлять младших учеников. Гермиона охотно приняла эту должность, и через несколько дней она обнаружила, что способна без лишних усилий самостоятельно проводить занятия два раза в неделю.       Профессор Макгонагалл, казалось, была так же убеждена, как и Кингсли, что Гермионе нужно стать анимагом, хотя было ли это желание проистекающим из профессорской гордости или же из беспокойства о том, что Ремус может случайно разорвать ее в клочья, Гермиона не была уверена. Все, что она знала, так это то, что в течение недели после возвращения профессор Макгонагалл настаивала на том, чтобы Гермиона проводила один вечер в неделю с ней на личных занятиях, чтобы убедиться, что она хорошо подготовлена.       Когда дело дошло до Снейпа, у Гермионы возникло подозрение, что длинноносый, неприятный волшебник предпочел бы ослепить себе глаза своей собственной палочкой, чем по собственному желанию подойти к гриффиндорской всезнайке. Но после недели того, что Гермиона назвала про себя активным, тихим кипением, Снейп неохотно попросил ее остаться после урока. Начало ретроспективы       Тяжесть тишины буквально ощущалась ею, пока Гермиона нервно мялась перед явно несчастным мастером зелий. Последние несколько секунд она потратила на то, чтобы определить, что она могла сделать, чтобы навлечь на себя его гнев, но каждая новая мысль была столь же маловероятной, как и предыдущая.       Наконец, когда ее чрезмерно активное воображение начало показывать образы конца человечества, каким она его себе представляла, Снейп заговорил.       — Я думаю, что сначала я должен совершенно ясно дать понять, что я предлагаю это со всей неохотой, и если бы я не находился под прямым приказом Дамблдора, мы бы не вели этот разговор, — сказал он.       — Да, сэр, — вежливо ответила Гермиона.       Снейп откинулся на спинку стула, сложив кончики пальцев вместе и задумчиво глядя на нее. Гермиона очень старалась не показывать, насколько неудобно ей попадать под его немигающий взгляд. Она знала, что он делал это специально.       — Дамблдор, кажется, думает, что из-за ваших… скажем так, опрометчивых… отношений с неким полукровкой, вы вполне готовы взять на себя мои обязанности поставщика зелья Волчьего Аконита?       Снейп, казалось, слегка усмехнулся, когда она чуть не закричала, сдерживая свой гнев из-за того, что он использовал слово «полукровка». Она хотела кричать на него, говоря, что Ремус самый человечный из всех, кого она знает, и в его мизинце было больше человечности, чем когда-либо могло быть у огромной, жирной летучей мыши перед ней.       Но Гермиона, конечно, держала эти мысли при себе.       — Да, сэр, — сказала она вместо этого сквозь стиснутые зубы. — Мне бы этого очень хотелось.       — Зелье Волчьего Аконита чрезвычайно сложное, и я знаю, что мне не нужно объяснять вам последствия, если оно будет сварено неправильно. Поэтому я готов… — он, казалось, с неприязнью выплевывал слова. — Так что к тому времени, когда он вернется, вы сможете взять на себя ответственность, и мне больше не придется тратить свое время на его приготовление, — Снейп сделал паузу, прежде чем злонамеренно добавить: — То есть… если он вернется.       Гермиона побледнела, понимая, что из всех членов Ордена Снейп знает наиболее темные и тайные элементы миссии. Он знал о драконах, восстании вампиров и Ремусе. Она почувствовала вспышку ярости, когда поняла, как ему понравится играть с ней.       — Когда он вернется, — заявила Гермиона самым холодным голосом, который она могла собрать. — Я буду готова. Когда бы вы хотели начать эти уроки?       — Пятница. В восемь часов, — ответил он шелковисто, казалось бы, не смущаясь ее спокойствием. Однако, зная, что Снейп является опытным легилиментом, она была, что он запросто может прочитать ее мысли.       — Прекрасно, — отрезала она. — До встречи, профессор.       И Гермиона выбежала из кабинета. Конец ретроспективы       И Гарри, и Рон были немного возмущены идеей того, что их подруга проводит со Снейпом больше времени, чем это необходимо с академической точки зрения, но тем не менее, они активно ее поддерживали. Несмотря на утверждение Рона о том, что Гермиона в конечном итоге захочет медленно расчленить саркастичного профессора, они оба предпочитали держать свое мнение при себе. Оба, казалось, понимали, насколько важно, чтобы кто-то, кроме язвительного бывшего однокурсника Люпина, знал, как правильно заварить его зелье.       В следующую пятницу Гермиона попрощалась со своими друзьями и направилась в подземелья. Теперь она понимала нерешительность Гарри на прошлом курсе, когда ему приходилось ходить в кабинет Снейпа почти каждый вечер, чтобы подготовиться к дуэли. Несмотря на то, что и в течение дня там было очень жутко, вечер не сделал ничего, чтобы улучшить темные, промозглые коридоры. Гермиона была убеждена, что даже настенные факелы горели тусклее в этой неприветливой части замка.       Независимо от того, чувствовал ли он ее трепет, когда она приближалась, или ему просто очень нравилось раздражать ее, Снейп заставил Гермиону ждать еще десять минут в пустом классе, прежде чем он вошел. Она была уверена, что на его лице была откровенная ухмылка, вызванная полным осознанием своего опоздания, и Гермионе пришлось сделать несколько глубоких вдохов и вызвать в воображении милые образы своего любимого молодого человека, чтобы уберечь себя от того, чтобы не претворить предположения Рона о расчленении профессора в жизнь.       — Вам не понадобится ваш котел сегодня вечером, — сказал Снейп, по-видимому, игнорируя какие-либо приветствия, которыми другие профессора, Гермиона была уверена, не пренебрегли бы.       — Сегодня вечером вы должны переписать ингредиенты и рецепт зелья, а в следующий раз, когда мы встретимся, я хочу получить целых два свитка, объясняющие, что из себя представляет каждый ингредиент, для чего он используется и значение его положения в рецепте.       Запыхавшись, Гермиона убрала свой котел и вытащила перо и пергамент. В спешке и гневе она ударила по бутылочке чернил немного сильнее, чем нужно, разбив стекло и разлив чернила по всему столу.       — Минус пять очков Гриффиндору, мисс Грейнджер, за явную глупость, — лениво сказал Снейп, а Гермиона ненадолго задумалась о том, чтобы рискнуть значительно большим количеством очков и, возможно, несколькими отработками, чтобы Снейп знал, что она на самом деле думает о нем.       Зная, что любое необдуманное поведение с ее стороны приведет именно к тому, чего хотел Снейп — его освобождению от необходимости учить ее большему, чем он должен был, — Гермиона молча списала в тетрадь ингредиенты и рецепт, которые появились на доске. Тем не менее, она позволила своему подсознанию придумывать и наслаждаться многими способами, которыми она могла нанести телесные повреждения носатому профессору. Гермиона слегка улыбнулась, понимая, что если Снейп читает ее мысли, он, вероятно, кусает локти, что ничего не может с этим поделать.       Через полчаса она закончила переписывать заметки и снова попыталась проигнорировать дискомфорт, который она чувствовала, когда Снейп смотрел на нее.       — Раз вам не сидится на месте, я предполагаю, что вы закончили? — спросил он.       — Да, сэр.       — Хорошо. Мы встретимся на следующей неделе в то же время.       Гермиона не смогла удержать слова, которые сами вырвались из ее рта:       — Это в восемь часов, или я должна дать вам дополнительные десять минут, чтобы вы качественно подготовили все ваши ехидные комментарии?       Она съежилась, готовясь ко всему, от назначения отработки до Непростительного Проклятия. Гермиона молча прокляла себя за свой вспыльчивый характер, зная, что в настоящее время она находится на более коротком поводке из-за ее беспокойства о Люпине. Но на самом деле это не было оправданием для того, чтобы грубить учителю. Она была уверена, что Снейп определенно откажется продолжать их уроки. Девушка задавалась вопросом, какое креативное наказание он придумает, пока Снейп многообещающе молчал.       Однако Гермиона была совершенно не готова к его неожиданно мягкому смеху.       — Я завидую Люпину, — сказал Снейп, и она увидела, что его ониксовые глаза слегка смягчились. — Я всегда знал, что вы будете безумно самоотверженной в отношениях, мисс Грейнджер, и я не могу не восхищаться тем фактом, что вы готовы смириться со мной, чтобы сделать его жизнь лучше.       — Я… никогда… хм… что? — Гермиона невольно начала заикаться, разрываясь между полным замешательством и невероятным удивлением.       Снейп снова усмехнулся, и она подумала, что увидела проблеск гордости на его лице.       — До встречи в моем классе, мисс Грейнджер, — сказал он и вернулся в свой кабинет, оставив ее, совершенно лишенной дара речи.

***

      — Привет. Ну и насколько язвительным был Снейп? — спросил Гарри, когда Гермиона вошла через портретный проем, все еще в полном недоумении.       — Я… Он… хм…       Она не могла найти слов, и поэтому просто открывала и закрывала рот в попытках что-нибудь сказать, явно будучи похожей на золотую рыбку, Рон слегка нахмурился.       —Что-то случилось, Гермиона?       Девушка чуть нахмурилась.       — Он… ну…       — О, нет. Он что-то с тобой сделал, не так ли? Он заколдовал тебя?       — Я… Нет… он просто…       — Что происходит? — небрежно спросила Джинни, спускаясь из общежития для девочек шестого курса.       — Гермиона была проклята Снейпом, — сказал Рон.       — Что? — недоверчиво спросила Джинни.       — Она вошла, вся такая растерянная, и с тех пор не выдала ни одной связной мысли.       Слова Рона наконец дошли до нее, и Гермиона выгнула бровь, повернувшись к обеспокоенному Рону.       — Он не ругал меня, идиот. Он просто… Ну… он…       — Видите?! Дело плохо! — сказал Рон, дико жестикулируя в сторону Гермионы и едва не задевая размахивающими руками Гарри.       Джинни закатила глаза.       — Рон, не мог бы ты сделать нам всем одолжение и перестать махать руками хотя бы на несколько минут? Ты в состоянии это сделать?       Гермиона заметила, что Гарри подавил смешок в попытке продемонстрировать солидарность с его угрюмым лучшим другом.       — Что случилось во время твоего урока со Снейпом, Гермиона? — спокойно спросила Джинни.       Гермиона рассказала о проведенном времени с мастером зелий трем друзьям, и к тому времени, когда она закончила, они, как и она, были полностью ошеломлены.       — Есть! — триумфально воскликнул Рон после нескольких секунд молчания.       — Есть что? — спросил Гарри.       — Причина, по которой он сказал то, что сказал. Это просто, на самом деле. Просто наконец-то рак на горе свистнул. Это единственное логическое объяснение.       Даже Гарри не смог удержаться от того, чтобы не дать Рону шутливую затрещину.       — Я была уверена, что получу хотя бы одну отработку, если не несколько, — сказала Гермиона Гарри и Джинни, когда полностью проигнорированный Рон пошел погреться у камина.       — Я имею в виду, что с моей стороны было довольно дерзко говорить это, не так ли? Но этот ответ… Ну… это было почти приветливо.       — Я не думала, что в Снейпе есть хотя бы толика приветливости, — сказала Джинни, выглядя совершенно шокированной. — Я даже не думала, что Снейп может сочетаться со словом «приветливый». Только не тогда, когда дело касается гриффиндорцев.       — Я полагаю, что у него был временный провал в памяти, и он на мгновение подумал, что ты со Слизерина, — сказал Гарри, беспомощно пожимая плечами. — Не волнуйся, он будет таким же раздражающим уродом в следующий раз, когда ты с ним увидишься.       За исключением внезапного резкого похолодания, сковавшего подземелья Хогвартса, Гермиона не могла придумать никакой другой причины, которая оказалась бы хотя бы отдаленно логичной для странного поведения Снейпа. Хотя и немного смехотворное, утверждение Гарри о том, что у Снейпа, возможно, был кратковременный провал в функциях мозга, было столь же вероятным, как и предыдущая странная теория, поэтому Гермиона решила оставить это бессмысленное занятие.       Когда она начала вытаскивать домашнее задание Арифмантике, она почувствовала руку Джинни своей на руке. Глядя на подругу, Гермиона увидела, что внимание Джинни и Гарри теперь сосредоточено на Роне. Она последовала за их взглядом и обнаружила, что их так обеспокоило.       Рон сидел у камина и почти маниакально улыбался.       — Хм… Рон? Ты в порядке? — настороженно спросила Гермиона.       — Блестяще, — сказал Рон.       Когда он оставил свой ответ без комментариев, Гарри прочистил горло.       — Ты уверен, приятель? Ты немного похож на… душевнобольного.       Рон начал мрачно смеяться, потирая руки, а его голубые глаза отражали танцующее пламя камина. Гермиона почувствовала, как Джинни схватила ее за запястье и заметила выражение искренней тревоги на лице девушки.       — Я просто кое-что понял, — сказал Рон, глядя на своих друзей. — Сириус и Снейп не оставались в одном и том же месте без присмотра с тех пор, как они вместе учились школе.       Гарри удивленно приподнял брови.       — Да. И?       — И, — сказал Рон, звучащий так, как будто он сдерживал сильное волнение. — Помните все великие шалости, которые твой отец и Сириус испытали в свое время на Снейпе? Могу только представить, что Сириус приготовил для своего старого заклятого врага на этот раз. Это будет настоящее зло.       Гарри, Джинни и Гермиона глубоко вздохнули с облегчением, что хрупкая психика Рона повреждена не больше, чем обычно, и Гермиона попыталась посмеяться вместе со своими друзьями. Но она обнаружила, что смех застрял где-то в горле. Она осознала, что это часто случалось, когда имя Сириуса упоминалось в разговоре.       Джинни, Гарри и Гермиона решили не рассказывать Рону о том, что именно произошло в комнате Сириуса между ним и Гермионой, когда они впервые прибыли на площадь Гриммо. Они знали, насколько Рон смотрел на Сириуса как на образец для подражания наподобие самого Дон Жуана, и они не хотели лопать пузырь с реальностью, что Сириус хотя и был Казановой сам по себе, был по-настоящему влюблен в Гермиону.       Это, однако, еще больше усложнило мысль о том, чтобы избежать темы Сириуса.       — Я так рад, что Сириус будет проводить уроки защиты, — продолжил Рон. — С ним было так весело, когда мы тренировались в парах, разве не так, Гермиона?       Она кивнула, надеясь, что не выглядит слишком взволнованной. Джинни и Гарри сочувственно поглядывали на нее, но, к счастью, Рон ничего не заметил, продолжая болтать о предстоящих уроках защиты.       Извинившись перед друзьями, что уходит от разговора, который перешел к чему-то, связанному с Сириусом, навозными бомбами и нижним бельем Снейпа, Гермиона направилась в свои комнаты. В течение нескольких дней она мучилась от мысли о том, что будет, если она снова окажется в комнате наедине с Сириусом. Она доверяла себе и на каком-то уровне Блэку. Однако она не доверяла своим нервам по сравнению с его решимостью.       Гермиона подумала о том, что в идее Рона про свистящего рака что-то да было. Она никогда за миллион лет не подумала бы, что будет бояться компании Сириуса больше, чем компании Снейпа.       И как будто этого было недостаточно, чтобы вызвать беспокойство среди всех богов природы, впервые за всю свою жизнь Гермиона Грейнджер легла спать, не сделав никакой домашней работы.