The Wolf and Little Red: A Hogwarts Love Story

      Поскольку у новобранцев из Хогвартса было только две недели, чтобы подготовиться к их поединкам, Дамблдор решил, что было бы неплохо позвать подкрепление. Поэтому, спустя несколько дней после объявления о бале и дуэлях, в Хогвартс прибыли некоторые члены Ордена, чтобы помочь Люпину подготовить студентов и провести четыре тренировочных поединка, которые состоятся перед началом праздника Гая Фокса.       Как и ожидалось, шесть других учеников были ниже по уровню, чем Гарри, Рон и Гермиона. Поэтому Дамблдор решил, что было бы разумно разделить шестерых учеников на две группы из трех человек и закрепить за каждой группой два члена Ордена. Невилл, Парвати и Луна были отданы под руководство Тонкс и Грюма. Гарри и Рон посчитали это правильным, вспоминая, как Невилл жаловался на то, насколько ужасны были его успехи во время уроков, а также участие Грюма в дуэли с Невиллом будет гарантом того, что никто не будет случайно ранен.       Дин, Симус и Лаванда будут проводить дуэли с Кингсли и Биллом Уизли. Это казалось Лаванде крайне несправедливым, так как она узнала, что у Рона и Гермионы будут дуэли с Люпином и Блэком.       — Можно подумать, — жаловалась она остальным в общей комнате после уроков, — что они специально отделили симпатичных и одиноких.       — Подождите, пока мы с Гермионой не закончим с ними. Тогда они не будут казаться слишком красивыми, — издевался над ней Рон.       Лаванда бросила на Рона уничижительный взгляд. Она и Парвати все еще не разговаривали с ним, а, поскольку Рон пригласил на бал Мадлен Дэниелс, они были особенно сильно обижены на него.       — Я бы с удовольствием провел дуэль с Кингсли или Биллом вместо того, чтобы иметь дело со Снейпом, — мрачно пробормотал Гарри.       Дамблдор в духе своей бесконечной мудрости и неизменной иронии решил поставить дуэль Гарри последней в демонстрации. Что еще хуже, Дамблдор назначил Снейпа в качестве партнера Гарри по дуэли. По истощенному виду Гарри после его первого урока со Снейпом было ясно, что Мастер зелий не собирался делать задачу легкой для Поттера, тем более директор настаивал на том, что он в конце концов должен выиграть дуэль.       — Итак, мы начинаем сегодня вечером, — сказал Рон, кивнув Гермионе. — Сириус прибыл сразу после обеда, я видел его, когда мы подходили к башне.       — Не хочешь поздороваться с ним перед своим уроком? — спросила Гермиона своего лучшего друга, зная, что встреча с Сириусом может настолько же сильно поднять ему настроение, насколько встреча со Снейпом его ухудшить.       — Нет, — покорно ответил Гарри. — У меня мало времени. Последнее, что мне нужно, — это Снейп, разгневанный моим опозданием.       Все трое встали и вышли из общей гостиной, игнорируя возбужденный ропот за ними. За столько лет они должны были привыкнуть, что каждая новая партия первокурсников, проходившая через двери Хогвартса, шепталась о Гарри и его шраме.       Рон и Гермиона попрощались с Гарри в вестибюле, когда он расстался с ними, чтобы спуститься в подземелья. Направляясь в класс Защиты от Темных Искусств, Рон начал повторять все заклинания, которые собирался опробовать на Люпине.       — Когда ты рядом, он всегда плохо соображает, — сказал он Гермионе. — Может быть, я смогу одержать над ним победу с помощью Jelly-Legs Jinx, просто для смеха.       — О, Рон, — вздохнула Гермиона, но все равно улыбнулась намерениям своего друга.       Уже подойдя к кабинету, они услышали громкие голоса. Друзья замедлились и остановились перед классной комнатой. Дверь была слегка приоткрыта, и Рон с Гермионой отчетливо услышали спор между Сириусом Люпином.       — Нет, Сириус, ты не будешь пробовать это заклинание, — говорил Люпин, раздражаясь все больше.       — Ну же, Лунатик, Дамблдор сказал, что мы можем его использовать.       — Есть причины, почему оно называется непростительным, Сириус, — сказал Ремус.       — Понимаешь? Она не готова. Ты вынудишь ее делать всевозможные неловкие действия, и я этого не потерплю.       — Я не буду так поступать, — продолжал Блэк.— Может быть, заставлю ее тебя поцеловать. И не говори мне, будто ты не хочешь, чтобы это произошло.       Рон посмотрел на Гермиону взглядом «я же говорил», но Гермиона проигнорировала его, слушая.       — Или, может быть, — продолжал Сириус, — ты не сделал первый шаг, потому что потерял интерес? Может быть, мне следует заставить ее поцеловать меня? Если бы я был здесь, преподавая и видя ее великолепную маленькую задницу каждый день, и знал, что у меня есть одобрение Дамблдора, можем поспорить, я бы не игнорировал эту дерзкую девчонку так долго.       — Когда ты перестанешь говорить о ней, как будто она кусок мяса? — сердито сказал Люпин. — Она же просто девочка…       — Нет, — резко перебил его Сириус, и Гермиона живо представила себе озорную улыбку на его красивом лице. — Ей семнадцать, и она уже все понимает. Во что ты играешь, Люпин? Просто затащи ее в Визжащую Хижину за ночь до полнолуния и хорошенько трахни ее.       — Я не могу… Она слишком молода… — он остановился.       Гермиона выругалась. Она и Рон так старались подслушать, что не обращали внимания на то, что происходило рядом с ними. Внезапно они услышали, как Пивз врезался в доспехи в коридоре. Зная, что шум приведет одного или сразу двух мужчин в коридор, Гермиона быстро постучала в дверь, испуганно поглядывая на Рона и надеясь, что двое друзей подумают, что они только пришли.       Люпин быстро открыл дверь.       — Ах, это вы двое, — сказал он с улыбкой, но Гермиона заметила следы беспокойства на его лице. Ей так захотелось разгладить рукой эти глубокие морщины, избороздившие его лицо. Но она понимала, что не может. Не здесь, не на виду у ухмыляющегося Сириуса.       — Заходите, заходите, — весело сказал Сириус и подошел к ним. Встряхнув Рона за руку, он с силой хлопнул рыжего по плечу. — Я слышал, что ты стал настоящим Казановой в стенах этого замка. Пытаешься побить мой школьный рекорд? — поддразнил его Блэк.       Уши Рона покраснели.       — Так получилось, — сказал он, хотя Гермиона была готова поспорить, что Рон очень рад такому дружескому приему от Сириуса. Несмотря на то, что он, очевидно, очень любил Рона, у Гермионы складывалось впечатление, что Сириус терпел Рона только потому, что тот дружил с Гарри, а вовсе не потому, что действительно хотел его дружбы.       — А ты, маленькая дерзкая староста, — продолжал Сириус, сгребая Гермиону в объятия. Она покраснела. — Не превышаешь ли свои полномочия?       — Нет, — сказала она, думая, что была так занята, заботясь о занятиях, уроках и Люпине, что едва успевала выполнять свои обязанности старосты. Гермиона отметила, что нужно больше уделять времени этому.       — Ну, не волнуйся, у тебя впереди еще целый год. Еще будет шанс поймать какого-нибудь слизеринца.       Он усмехнулся, подмигивая ей, но продолжал удерживать ее в своих сильных объятиях. Гермиона слегка покраснела. В то время как Люпин действительно был ее всем и казался ей идеалом мужчины, было что-то восхитительно неправильное в том, как Сириус посмотрел на нее, заставляя чувствовать себя развратнее, но возбуждающе. Она знала, что он был одним из тех мужчин, который мог дать ей лучшую ночь, учитывая, что она сходит с ума от желания (а Люпин не проявлял инициативы), и Гермиона не была полностью уверена, что не хочет его внимания.       «Если бы он не был лучшим другом Ремуса, — подумала она про себя, отрываясь от рук Сириуса, — я бы не колебалась».       Ремус прочистил горло. Ни Гермиона, ни Сириус, казалось, не заметили выражение разочарования и собственничества в его глазах, когда он наблюдал за ними. Лунатик чуть не взвыл от несправедливости. Она была его Гермионой. Сириус не мог обладать ею.       — Я думаю, нам пора начинать, — заметил Люпин, как будто не нарочно пройдя между ними, чтобы взять свою палочку со стола.       Сириус ухмыльнулся и снова подмигнул Гермионе, когда отступил от нее на несколько шагов.       Урок был интересным. Люпин внимательно следил за Гермионой, и Рон смог победить его с помощью самых простых заклинаний просто потому, что тот не уделял дуэли достаточно внимания. После третьего раза, когда он был поражен любимым Роном Jelly-Legs Jinx, Сириус предположил, что, возможно, он и Люпин поменяются партнерами.       — Кажется, ты больше волнуешься за Гермиону, — сказал Сириус с усмешкой, заставив Гермиону и Ремуса покраснеть.       — Я, конечно, не знаю, — сказал Рон с ухмылкой, — но, думаю, у меня есть преимущество, учитывая, что никто из вас не может отвести глаз от Гермионы.       Еще больше покрасневшая от смущения Гермиона резко ударила своего лучшего друга.       Пойманный с поличным Ремус сосредоточился больше на Роне и смог защитить себя в следующей дуэли. Теперь Сириус мог попробовать более опасные чары на Гермионе, не страшась пристального внимания Ремуса.       — Сириус! — закричала Гермиона, когда он снова использовал Щекотливые чары.       Схватившись за бока, она попыталась сосредоточиться на нем, но Сириус продолжал наслаждаться видом ее часто вздымавшейся груди, а Гермиона продолжала биться в конвульсиях от смеха.       — Smettere Ridere! — сказал Ремус, блокируя заклинание Сириуса.       — Levicorpus! — закричал Рон, и Люпин оказался в воздухе.       — Хорошо, Рон, ты победил меня, — сказал Ремус, чуть смутившись из-за того, что был пойман таким легким заклинанием.       Сириус вздохнул.       — Как бы забавно это ни было, я действительно не понимаю, как это может быть интересно, если не будет хоть малейшей опасности, — сказал он, многозначительно глядя на друга. — Дамблдор сказал, что мы можем…       — Ты не будешь использовать Imperius! — взревел Ремус, и Рон с Гермионой были несколько ошеломлены яростью, прозвучавшей в голосе профессора.       — Извини, Ремус, но в какой-то момент им придется узнать, что это. Я имею в виду, предположим, что в следующую демонстрацию им придется сражаться против Снейпа. Ты знаешь, он не умеет сдерживаться — управлять своими талантами.       Сириус выплюнул слово «талантами» так, что Рон и Гермиона тут же вспомнили о ненависти между этими двумя людьми.       — Профессор, — начал Рон, выглядя немного настороженно, — полагаю, это не лучшая идея, но мы с Гермионой заинтересованы в том, чтобы научиться бороться против этого. На четвертом курсе профессор Грюм… подождите, это был не он… Кем бы он ни был… он пробовал это на каждом из нас, и Гарри был единственным, кто мог сопротивляться ему.       — Понимаешь? Если Грюм додумался…       — Это был не Грюм, — быстро сказал Люпин. — И последнее, что нам нужно, чтобы ты контролировал разум Гермионы.       — Я полагаю, что мысль, что я действительно смогу сопротивляться ему, кажется вам нелепой? — высокомерно спросила Гермиона.       — Нет, дорогая, это не так, — сказал Ремус умоляюще, и никто не пропустил ласковое обращение из его уст. — Это очень сложно освоить. Есть несколько хорошо обученных волшебников, которые неспособны этого делать. Гарри отличается тем, что оба его родителя были очень сильными волшебниками, которые прошли…       — Вы так откровенно говорите мне, — рассердилась Гермиона, — что из-за того, что я маглорожденная, я недостаточно сильна для того, чтобы блокировать проклятие Империус?!       — Н-нет, — пробормотал Люпин, но он чувствовал, что теряет позиции. — Это просто… хорошо… Сириус…       — Сириус знает, что я убью его, если он попробует сделать что-то глупое, — снова перебила его Гермиона. — Я ему доверяю, Ремус, и я думаю, что это будет на пользу Ордену. В конце концов, если мы будет бороться против Сам-Знаешь-Кого, вы не сможете всегда меня защищать.       Рон и Сириус неловко переместились. Напряженность между Ремусом и Гермионой была ощутима, и ни Рон, ни Сириус не хотели попасть в линию огня. Они оба, казалось, инстинктивно отступили на несколько шагов, предоставив пространство Люпину и Гермионе.       — Если ты этого хочешь, Гермиона, — тихо сказал Ремус. Затем он направил палочку на нее. «Imperius!»       Гермиона почувствовала, как сознание уплывает. Ее голова была девственно пуста, как будто все знания, которые она когда-либо приобретала, были выброшены в одну гигантскую яму. Она ощущала свет и совершенную свободу от всех забот. Это было чудесно.       «Покрутись немного», — услышала она голос в своей голове.       «Хорошо», — подумала она, и с грацией танцовщицы сделала аккуратный пируэт.       «Еще один», — раздался голос, и она последовала за ним.       После пяти или шести пируэтов Гермиона почувствовала головокружение, но голос настоял, чтобы она продолжала вращаться. Голова начала чуть болеть. Ноги, не привыкшие к столь изящным вращениям, потяжелели от усталости. Она больше не хотела вращаться.       «Поворот», — сказал голос.       «У меня кружится голова, — подумала она. — Я не хочу».       «Поворот».       «Нет».       «Поворот!»       «Нет, — подумала она. — Не думаю, что смогу».       «ПОВОРОТ!»       Гермиона вскрикнула от боли, когда ее тело совершило очередное вращение, а разум заставил ее сопротивляться, и она упала на пол. И Рон, и Сириус улыбнулись, когда Люпин подошел к ней.       — Я же сказал, что это нелегко, — извиняющимся тоном повторил он и помог ей подняться. — И я не могу гарантировать вам, что любой, кто будет использовать на вас это заклинание, не заставит вас повторять одно и то же действие. Вам нужно будет найти в себе силы прежде, чем вас попросят повернуться семь раз.       — Подожди, Ремус, позволь попробовать мне. Я буду вести себя хорошо, — добавил Сириус, когда Люпин встревоженно посмотрел на него.       — Хорошо, я буду работать с Роном.       Они занимались еще час. Рон, казалось, имел больше проблем с борьбой против проклятия, чем Гермиона. Он продолжал крякать, как утка, и, когда он попытался сразиться с Люпином, звук, который он сделал, был настолько смешным, что Сириус и Гермиона рассмеялись. Даже Люпин, который на все смотрел с серьезным выражением, не мог не рассмеяться, когда Рон стал ярко-красным.       — Ну, я думаю, на сегодня все, — сказал Люпин, взглянув на часы. — Мы будем ждать вас завтра вечером в то же время.       — Гермиона, могу я проводить тебя до башни? — галантно спросил Сириус. Не дожидаясь, когда Люпин что-нибудь скажет, Сириус предложил руку удивленной девушке, широко улыбаясь. Она ухмыльнулась и оперлась на его локоть, стараясь не замечать сильного беспокойства в глазах Люпина, и они вышли из класса вместе. Рон, который не заметил изменений в Люпине, улыбнулся Сириусу и побежал вперед, пока не скрылся из виду.       — Тебе не стыдно? — спросила она у Сириуса, обнимающего ее за талию.       — Нисколько. Думаешь, это странно? — невинно спросил он. В его серебристо-голубых глазах промелькнул блеск.       Она покачала головой.       — Я удивлена, что до сих пор ни одна ведьма не забрала тебя себе. Ты действительно очарователен.       — Что ж, возможно, я жду подходящей, — сказал он, снова улыбаясь.       — Надеюсь, ты ее найдешь.       — Кто сказал, что я ее еще не нашел? — его глаза продолжали мерцать, но уже чуть по-другому. Она увидела то же желание, что и на площади Гриммо, когда случайно наткнулась на него и оказалась в непосредственной близости от него.       Она ухмыльнулась.       — Ты не смог бы со мной справиться, Блэк, — поддразнила она его.       Он подмигнул.       — Мне хотелось бы проверить.       Она остановилась перед портретом «Полной дамы», и он развернул ее лицом к себе, прислонившись губами к ее щеке. Она почувствовала жар внизу живота.       — Просто подумай, — прошептал он, подмигнул и ушел.       — Снова этот Дон Жуан, — неодобрительно покачала головой Полная Дама, и Гермиона поняла, что та так и не простила Сириуса за то, что тот попортил ее портрет. Сказав пароль, Гермиона зашла в общую комнату и направилась прямиком к себе в спальню.