Кретин

Серое небо за окном создавало в помещении довольно мрачную и унылую обстановку, а тишина, окутывающая тебя со всех сторон, никаким образом не помогала сосредоточиться на работе. Собственно, с тем же успехом, ты могла бы сидеть так у себя дома. Дома ты даже смогла бы позволить себе бокальчик красного полусладкого, так часто спасающего тебя в периоды отсутствия музы. А в кабинете Генри, даже при том, что он начальник, даже не потрудились заменить бутыль с водой в кулере. Что ты здесь делала, ты не понимала до сих пор. Когда Генри позвонил тебе и сказал, что тебе срочно нужно приехать, ты готова была соврать все что угодно: от смерти хомячка троюродной бабки до того, что тебя удерживают в заложниках и ты не можешь говорить. Но дальнейшая информация, которой Генри тебя снабдил, была важным поводом, чтобы вызвать такси и поехать в здание, где ты хотела находиться меньше всего. Твой редактор — милая Софи, с которой вы быстро нашли общий язык и были настроены на одну волну — ушла в декрет, и тебе нужно было ехать в издательство знакомиться с новым редактором. Ты была готова на все — ехать к Софи и вручить в подарок пачку презервативов, чтобы в следующий раз она не беременела так внезапно, попросить Генри дать тебе почту Софи, чтобы она редактировала тебя онлайн, дать взятку новому редактору, чтобы он просто исправлял твои опечатки… Но ты прекрасно понимала, что беременность Софи — не твоя забота, заставлять беременную работать — плохо, а новый редактор может оказаться слишком принципиальным. Поэтому ты вызвала такси и поехала, пока не передумала. Пальцы выстукивали по деревянной поверхности стола мелодию, краем уха услышанную тобой в машине. Генри встретил тебя на выходе из кабинета и просил посидеть и подождать его, пока он уладит пару дел. После этого прошло уже минут двадцать, а о нем ни слуху, ни духу. Хотя, может оно и к лучшему — успеешь выровнять сердцебиение и унять дрожь в коленях. Потому что пока ты ждала на первом этаже лифт, чтобы уехать на нужный третий, и параллельно думала, а нужно ли тебе все это, ты краем глаза заметила фигуру, которая на сверхбыстрой скорости преодолевала расстояние между вами. Ричард Мэдден, который заметил тебя сразу, как только вошел. В тот момент ты молилась всем богам, которых ты могла вспомнить, и они, видимо, услышали тебя, раз двери лифта открылись и он оказался пуст, чем ты тут же воспользовалась, залетая внутрь и нажимая на нужный этаж. Двери лифта закрылись прямо у него перед носом, и когда лифт тронулся, ты почувствовала, как ослабли ноги и хочется сесть на пол. Но осознание, что на следующем же этаже может открыться дверь и зайти толпа народу, пришло быстро, и ты аккуратно облокотилась на стенку, прижимая руки к груди. Сердце билось бешено. — Т\И! От громкого голоса Генри хотелось провалиться прямиком на подземную парковку. — У тебя все хорошо? — спросил он, попутно кидая стопку бумаг на стол. От громкого хлопка двери ты дернулась, — Эй, ты в порядке? Плохо выглядишь. — Это все погода, — ретировалась ты, — так, что с моим новым?... — О, точно! — Генри снова проследовал к двери и открыл ее, ожидая, когда ты пройдешь первой, — пойдем, познакомитесь. Его резкость и забывчивость тебя пугали. Ведь, наверняка, если сказать ему, что он забыл, что в семь у него прыжок с парашютом, он поверит и пойдет покупать костюм. Вы спустились на второй этаж и задержались у лифта еще на минут десять, пока Генри говорил с одной из писательниц, с которой так же был заключен договор. Ты читала ее рассказы и роман, но говорить об этом не хотела — все мысли были забиты страхом, что ты вот-вот можешь столкнуться с Мэдденом. Вряд ли он так просто оставил бы тебя в покое. После твоего деликатного покашливания, Генри все таки вспомнил о тебе и проследовал с тобой до конца коридора и свернул налево, где было всего три кабинета. В один из них он завел тебя и закрыл за вами дверь. И тебе мгновенно захотелось выйти, когда ты увидела фигуру у окна, наблюдавшую за небольшим количеством машин, проезжающих мимо здания. — Возможно, это моя глобальная ошибка, — сказал Генри. — Возможно, моя тоже. — подала голос ты. Ричард обернулся и встретился с тобой взглядом. Колени снова хотели ходить ходуном, но ты собрала всю волю в кулак и повернулась лицом к Генри, который проигнорировал твою последнюю фразу. — Представлять вас друг другу не имеет смысла. — решил он, — можете начинать работать, можешь начать привыкать к кабинету и Ричарду. Думаю, вам для этого нужно время. А у меня много работы, простите. Дверь за Генри закрылась, и чтобы не привлекать к себе еще больше внимания, ты решила подождать некоторое время, чтобы он успел покинуть этаж, а ты сбежала из этого проклятого места. — Чтобы отбросить все наклевывающиеся вопросы: это я попросил Генри сделать меня твоим редактором, и я тебя не бросал. Губы против воли изогнулись в злой усмешке. Да, конечно. Если он тебя не бросал, то из тебя никудышная писательница. — Я хочу все объяснить. Не хочешь присесть? Ты продолжала молча держать оборону, мысленно просчитывая, сколько понадобится времени, чтобы уехать с этажа. Наверное, Генри здесь уже не было. Все еще чувствуя его испепеляющий взгляд, ты развернулась и намеревалась покинуть кабинет, но то ли Мэдден — это настоящий Флэш, который в долю секунды преодолел расстояние между вами и положил руку на поверхность двери, не давая тебе ее открыть. То ли ты не так сильно хотела отсюда сбежать. — Ты не выйдешь отсюда, пока я все тебе не расскажу. — Мистер Мэдден, вы мне угрожаете? Его фамилия, слетевшая с твоих губ, видимо больно его задела: глаза у него мгновенно потускнели, а брови свелись на переносице. — Можешь сколько угодно задевать меня, но я намерен признаться тебе во всем. Он вытащил из кармана пиджака ключ, которым в момент запер дверь, и убрал обратно. — У тебя два варианта: либо ты остаешься и выслушиваешь меня, либо забираешь ключ и уходишь, так и не выслушав. Тебе хватило двух секунд, чтобы все обдумать, подойти к нему вплотную и взяться за один из лацканов его пиджака. Когда вторая рука потянулась за ключом в нагрудном кармане, его рука перехватила твою руку. Где-то вы это уже проходили. Ты вперила в него недовольно—вопросительный взгляд. — Я не обещал, что не буду тебе мешать. Ты вывернула свое запястье из его хватки и сложила руки на груди, опустив глаза в пол, рассматривая носки своих туфель. Он принял это за знак. — У меня была веская причина, почему я не позвонил и не написал тебе. Будь моя воля, ты бы уже возненавидела меня за то, что у тебя вечно новые сообщения. Ты поборола в себе желание улыбнуться, надула губы, и продолжила изучать уже кабинет. Окна здесь были просто огромные. На самом деле, тот факт, что он продолжал уделять тебе знаки внимания (даже больше — пытался очистить репутацию в твоих глазах), очень пришелся тебе по душе. В конце концов, он мог просто забыть о тебе, или, что хуже — надсмехаться над тобой втройне сильнее, уже по поводу. Но ты все равно была сильно рассержена и обижена на него. — То, что ты не разговариваешь со мной, даже спасает ситуацию. Наконец-то ты со мной не споришь. Ты сжала челюсть, закрывая глаза, чтобы не вперить в него недовольный взгляд. Почему ты еще не ушла? Ах, да. Ты же в него влю… То есть, тебе интересно, что он скажет. Конечно. Исключительно интерес. — Моя дочь — Тина, думаю, не стоит тебе о ней напоминать, ты ведь сама так часто напоминала мне о ней, думая, что я семейный человек, — он выдержал театральную паузу, ожидая хоть какой-то реакции. Но ты продемонстрировала хорошие актерские данные, делая вид, что и вовсе занята своими мыслями. — Ее классная руководительница просила меня забрать ее домой. Она заболела, и мне пришлось все это время сидеть с ней. Ты не выдержала, закатила глаза и усмехнулась, что от Мэддена, естественно, не утаилось. — Я сказал что-то веселое? Или у тебя заторможенная реакция? — С твоей работой и списком прочитанных книг, мог бы придумать что-то пооригинальнее. —высказала ты, хватаясь за ручку двери. — Открой мне дверь, я хочу уйти. — Ты хочешь сказать, что я вру тебе? — Открой мне дверь. — Ты считаешь, я способен обмануть тебя, используя свою дочь при этом? — Открой мне чертову дверь! — Нет! Вы и сами не заметили, как перешли на повышенные тона. Вам на счастье, что на звукоизоляцию здесь не скупились. Иначе весь второй, первый и третий этажи были бы в курсе, что между вами происходит. Не выдержав, ты вскинула на него глаза. Он был очень злой. Злой, но при этом расстроенный. Разве такое вообще возможно? — Открой мне дверь, — уже спокойнее сказала ты. — Ты серьезно считаешь, что я тебе вру? — продолжал выводить тебя он. И ему удалось. Гениальная актерская игра, которой поверил бы сам Станиславский, закончилась, и тебя прорвало. В конце концов, он хотел вывести тебя на разговор, и у него это получилось. — А с чего мне думать, что ты говоришь мне правду? — задала встречный вопрос ты, оторвав руку от ручки двери и начиная активно жестикулировать, — Может, ты дал мне повод, чтобы тебе верить? Может, ты позвонил мне и сказал, что не сможешь выходить на связь, потому что болеет дочка, но ты ни в коем случае не жалеешь о произошедшем? Может, ты хотя бы написал мне смс? А может это вообще был не ты? А твой коварный брат-близнец, который решил воспользоваться мной, сломать, как хворост, а затем кинуть в огненную депрессию, которая окончательно уничтожит меня и превратит в пепел? А? Может, так оно и было, и я зря тебя ненавижу? Сердце билось с ужасной скоростью, и ты боялась, что после такого длинного монолога, сплошь и рядом наполненным сильными эмоциями, ему придется вызывать тебе скорую, чтобы ты потом вы смогли продолжить диалог. Он молчал, смотря на тебя таким взглядом, после которого хочется взять все свои слова назад и сказать, что все в порядке. Но все было совсем не в порядке. Потому что одного раза, когда ты, сидя пьяной на кухне, несколько раз назвала его козлом и кретином, явно не хватило. Для полного очищения тебе не хватало только этого — сказать ему все это в лицо. Но должного облегчения тебе это не принесло. Стало даже в какой-то мере хуже. Потому что помимо жгучего желания дать ему по лицу, тебе хотелось… Его. Не столько в сексуальном плане, сколько просто хотелось его общества, разговоров с ним, споров… Чего таить — ты сильно по нему соскучилась за это время, как сильно ты бы этого не отрицала. Молчание между вами нарушил звонок его мобильного телефона. Он несколько секунд сомневался, но все же подошел и ответил. — Да? — он вслушался в голос на том конце трубки. У тебя в это время сердце билось где-то в горле и сильно хотелось заплакать. Что-то ты совсем раскисла в последнее время. — Хорошо, милая, можно тебя кое о чем попросить? Поздоровайся с Т\И. От твоего же имени, произнесенного таким будничным (он тоже, оказывается, был хорошим актером) тоном, где-то под ребрами что-то запорхало. Ты бы сказала, что это треклятые бабочки в животе, но ты была на ранг выше тех писателей, которые используют такие вставки. Он поставил телефон на громкую связь и в динамике послышался знакомый, но сильно искаженный хрипотой и осипший голос его дочери. — Здравствуйте. — Привет. — в ответ поздоровалась ты и внезапно у тебя щелкнуло в голове. Он тебя не обманывал. Тина действительно болеет. И судя по голосу и кашлю, который последовал после приветствия — сильно. Он просто не мог ответить. Где-то в той же области, где у тебя летали вымышленные бабочки, стало тяжело. Наверное, это укор совести. Мэдден повесил трубку и обвел взглядом стол, стену, а затем потолок. Он молчал около минуты, после чего заговорил: — Если это не доказательство, то… — Чем ты ее лечишь? Твой вопрос застал его врасплох. Он перевел взгляд с потолка на тебя и вы встретились взглядами. И никто не хотел прерывать зрительный контакт. Он назвал тебе несколько лекарств, парочка из которых совершенно не связаны между собой, и ты округлила глаза, судорожно вспоминая, чем лечила тебя мама в детстве. — Как тебя только прав родительских не лишили, — усмехнулась ты, замечая, что дышать стало как-то легче, — Ты на машине? — Ричард все еще с опаской отвечал на твои вопросы. Он кивнул головой. — Замечательно. По дороге заедем в аптеку и магазин. Ты подошла к двери и настойчиво дернула ручку. — Открывай дверь. Он подошел и остановился в нескольких сантиметрах от тебя. Его губы находились прямо у твоего уха. Он открыл дверь, но прежде, чем ты открыла дверь, он настойчиво положил свою ладонь на твою и спросил, опаляя ушную раковину: — Ты точно не сбежишь? — Ну, я, в отличии от тебя, не сбегаю, когда во мне кто-то нуждается. — Значит. — протянул он, открывая дверь и пропуская тебя вперед, — ты во мне нуждалась? Ты мысленно ударила себя по лбу. Надо просеивать свои слова через мысленное сито. — Нам нужно спасать твою дочь, если ты не забыл. Быстрее! Внутри был полный кавардак эмоций — от радости до гнева на саму себя (опять). Но затягивать все это до депрессии ты больше не собиралась. Ты твердо решила поставить все точки над i. И чтобы сделать это, нужно сначала начать нормальное лечение его дочери. Чем ты, собственно, и собиралась заняться.