Поступь Хаоса

      Собравшиеся моффы, генералы и адмиралы нутром ощущали весь тот гнев, что испытывал сейчас Император Палпатин. Талантливый интриган и мастер большой игры, сейчас он полностью отдался воле чувств, не в силах сдержать бушующие эмоции. Впервые на памяти высших офицеров Империи Владыка так себя вел. В каждом его слове звучал гнев, в каждом жесте — смертельная угроза, в каждой новой фразе — обещание самой мучительной смерти.       И лишь немногие улавливали то, что скрывалось за всем этим буйством эмоций — страх. Леденящий, тягучий страх. Впервые правитель огромной Империи познал его и теперь не знал, как с ним совладать. Вся его мощь, все его знания оказались бессильными перед куда более опасной и разрушительной силой.       — Предатель Таркин сполна ответит за свое предательство! — бушевал Палпатин, и стены Сената с трудом выдерживали гнев Владыки Тьмы. — Каждый ублюдок, что переметнулся к врагу, узнает, что такое гнев Империи!       Сенаторы рукоплескали, а военные молчали. Именно им придется принять на себя тот удар, что обрушит на них Гвардия Гидры. Именно им придется отбивать атаки чудовищных кораблей, один вид которых вызывал отвращение даже у самых стойких солдат и офицеров. Именно армии и флоту придется сдерживать орды мутантов, которых Гвардия гнала в авангарде своих атак. И именно армии придется постоянно озираться назад, опасаясь ударов в спину от культистов, что во множестве расплодились по всему пространству Империи Палпатина.       Гром оваций, восторженные крики сенаторов, вопящих о своей поддержке — все сливалось в один чудовищный гомон, от которого очень быстро начинала болеть голова. Во всем этом море эмоций и гвалта выделялся лишь один островок спокойствия, повергающий офицеров в небольшой шок: Дарт Вейдер. Повелитель Тьмы был совершенно спокоен, что чувствовалось даже на расстоянии. Безжалостный ситх хладнокровно, в отличие от своего хозяина, взирал на огромную толпу. Длинные светлые волосы раскинулись по широким плечам, а багрово-желтые глаза не выражали ни единой эмоции. Бывший генерал почившей Республики был спокоен, как море в штиль.       — Такое ощущение, что он доволен происходящим, — еле слышно проговорил адмирал Оззель, взирая на Главкома, стоявшего за левым плечом Императора. Облаченный в черное ситх стоял неподвижно, сжимая пальцы на рукояти сейбера.       — Ерунда, — ответил адмирал Хорст Стрейдж. — Лорд Вейдер прекрасно знает, чем обернется для Империи поражение в войне.       — Тогда почему он бездействует? — поинтересовался Оззель.       — Лорд Вейдер выполняет приказы Императора, — пожал плечами Стрейдж. — Кто знает, что затеял Палпатин?       — Надеюсь, у них действительно есть план, — выдохнув, ответил Кендал Оззель.       В этот момент внимание адмирала приковала к себе платформа, покинувшая свое место и взмывшая вверх. В тот же миг свое внимание к ней устремил и Лорд Вейдер, в то время как Палпатин продолжал произносить речь, будто ничего и не происходило. Сделав полукруг, платформа зависла на месте. На ней замер один человек, в котором Оззель с трудом узнал Бейла Антиллеса с Альдераана. Некогда красивый мужчина менялся прямо на глазах, превращаясь в нечто уродливое и омерзительно. Левый глаз выпал, и его место тут же заняло короткое извивающееся щупальце, истекающее зеленой слизью. Плоть стремительно разбухала, отчего одежда пошла по швам, и в прорехах ткани стало видно деформированное тело альдераанца, покрытое язвами и опухолями.       — За Темных Богов! — Этот булькающий, противный голос никак не мог принадлежать человеку.       Платформа разлетелась на части от мощного взрыва, и вот от Антиллеса осталось лишь облако тошнотворного цвета, которое начало стремительно увеличиваться в размерах. Густые клубы опускались на замерших сенаторов, которые начали захлебываться жестким кашлем.       Замерший от ужаса Оззель мог лишь бессильно наблюдать, как присутствующие умирали в чудовищных муках. Кровь вперемешку со слизью выплескивалась из их ртов, текла из носов и ушей. Плоть сгнивала прямо на глазах изумленных людей, которым повезло оказаться не задетыми смертельным облаком. В мгновение ока Сенат превратился в чудовищное кладбище, на которым раздавались лишь жалобные стоны и предсмертные вопли умирающих. Но уже через пару минут Оззель обнаружил, что кошмар на этом не закончился.       Умершие сенаторы внезапно зашевелились, их конечности судорожно подергивались, когда мертвые начали вставать. Протяжный, полный муки вой огласил своды здания, когда мертвецы обратили свои безжизненные взоры на уцелевших. Море мертвецов качнулось, и вот первые из них двинулись в сторону живых, сваливаясь с платформ и падая вниз. Многочисленные язвы, покрывшие их тела, вскрылись, исторгая бесчисленные рои жирных черных мух, которые взмыли вверх одним огромным уродливым облаком.       — Нург-лет… Нург-лет… Нург-лет…       Мертвые рты раскрылись, повторяя одно и то же слово, от которого все внутри переворачивалось, чувство омерзения накрывало с головой. Борясь с подступившей тошнотой, выжившие офицеры достали личное оружие, отстреливаясь от подступающих к ним мертвецов. Лазерные лучи прожигали монстров насквозь, но замедлить чудовищный марш не могли.       Еще через полчаса все здание Имперского Сената больше походило на кладбище. И лишь когда на здание, по приказу Лорда Вейдера, обрушился огонь Звездных Разрушителей, чудовищное нашествие удалось остановить. В тот день погибло большинство сенаторов и множество высших имперских офицеров.       Враг нанес чудовищный удар в самом сердце Империи. И это было только начало.

***

      — Как все прошло? — спросила Падме мужа, стоило бронированной двери закрыться за его спиной, а системе безопасности заработать на полную мощность. С этой секунды ни одно слово не покинет пределов огромной квартиры, которую занимала семья Вейдера.       — Как по маслу, — ухмыльнулся Главком, обнимая жену и прижимая ее к себе. — Сенат уничтожен, как и многие офицеры. Палпатин забился под свой стол и требует от Арманда найти всех изменников.       — Чертов старикашка, — острые ноготки Падме пробежались по шее Вейдера. — Как долго мы ждали этого! Наконец-то мы сможем от него избавиться.       — Его жизнь — моя, — напомнил Лорд супруге. — Я лично вырву ему сердце.       — Но лишь после того, как он сполна познает муки, что мы ему уготовили, — зрачки Падме сузились, теперь напоминая змеиные. Длинный, раздвоенный язык лизнул Вейдера за ухом, в то время как его руки одним рывком содрали с женщины платье. — За то, что он сделал с Леей, я буду пытать его долго и мучительно. А потом ты, мой дорогой, убьешь его.       — Не забывай про Люка, — голос Вейдера наполнился странным рокотом, от которого у Падме все затрепетало внутри. Верная служительница Слаанеш, она все равно была лишь слабой женщиной в руках адепта Хаоса Неделимого. И ее это устраивало. — Он любил Лею до безумия. Палпатин даже не подозревает, что его ждет.       Подхватив жену на руки, Главком понес ее в спальню.       — Когда наш сын вернется? — от страсти, что звучала в каждом слове Амидалы, возбудился бы даже евнух.       — Скоро, — заверил ее Вейдер. — Люк уже в нетерпении, он жаждет крови.       — Бедный мальчик, — вздохнула Падме, а в следующую секунду ее швырнули на кровать. — Когда Лея погибла, я думала, что он вырежет под корень весь Корусант. Моя девочка стала бы одной из лучших служительниц Слаанеш. А этот старый выродок убил ее!       — И за это он ответит сполна, — одежда Вейдера осыпалась прахом, не выдержав мощи Главкома. — Уже скоро.       — Уже скоро, — повторила Падме, призывно простирая руку к мужу. — А пока иди ко мне.       Вскоре квартиру наполнили звуки страсти, вперемежку с криками боли и рычанием. Скайуокеры предались страсти, и весь остальной мир перестал для них существовать.

***

      Укрытый страшными чарами, каждое слово которых оплачивалось кровью, Звездный Разрушитель «Ловец Душ» замер на орбите Бисса, невидимый как для сторонних наблюдателей, так и для систем дальнего и ближнего обнаружения. Угольно-черный корпус был покрыт символами Хаоса, не позволяя скованным колдовством демонам вырваться на свободу и разорвать своих пленителей в мелкие клочья.       Люк Скайуокер разглядывал мир, лежащий у его ног. Такой мирный, такой обманчиво спокойный. Там, в его недрах, враг подготовил для себя плацдарм на случай поражения. Император Палпатин держал здесь капсулы клонирования, намереваясь вернуться к жизни на горе всей Галактике. По крайней мере, так задумывалось. Но у Скайуокера был свой взгляд на происходящее. Старый ситх мог подстраховываться хоть до посинения, дурить и обманывать своих рабов, но Повелитель Судеб даровал своему верному слуге великий Дар — видеть правильный Путь там, где, казалось, его нет.       — Мой Повелитель, столь длительная стоянка может выдать наше местонахождение, — не то пролаял, не то промычал Винс Лоррис, помощник капитана. Искореженный варпом, он скорее напоминал помесь осьминога и насекомого, чем человека. А еще он нереально бесил Скайуокера своей трусостью и нерешительностью. Как это ничтожество умудрилось получить столько даров Изменяющего Пути, Люк решительно не понимал.       — Мы простоим здесь столько, сколько я сочту нужным, — воздух выл и стонал от каждого слова, произнесенного Скайуокером. Каждый взмах длинных крыльев, словно сотканных из самого мрака, оставлял шлейф Тьмы, попасть в который не решался ни один из членов экипажа корабля. Пронзительные желтые глаза вперлись в помощника, отчего тот заерзал на месте, в очередной раз доказывая Скайуокеру всю свою никчемность.       — Но, Повелитель, мы…       В этот момент терпение Люка, которое и так было на исходе, лопнуло окончательно. Сильная рука, заканчивающаяся длинными когтями, вцепилась в то, что когда-то было шеей, и подняла мутанта над полом. Лоррис заверещал, пытаясь вырваться из мертвой хватки Скайуокера, но все было тщетно.       — Ты мне надоел! — прорычал Люк, и из его открытого рта вырвалось искрящее синее облако, вмиг окутавшее голову помощника. За несколько секунд вся плоть сползла и растворилась, обнажая деформированный череп Лорриса. Отшвырнув останки в дальний угол, Люк отвернулся — сам факт существования Винса был вычеркнут из памяти, как нечто несущественное.       Все внимание Скайуокера вновь обратилось к планете. Именно здесь свершится последний акт долгой мести, которую чернокнижник готовил годами. Именно здесь Палпатин познает всю суть отчаяния, после чего встретит свой мучительный конец. Если, конечно, Люк позволит ему умереть.       В тот день и в тот час, когда Лея пала жертвой интриг старого ситха, Люк поклялся отомстить. Жажда мести чуть не поглотила его разум, кровавые приливы бились о стены его рассудка, и как никогда стал силен рев Кхорна. Бог Крови предлагал путь, несущий лишь смерть и разрушение всем, кто встанет на пути у Скайуокера. Но Люк устоял. Не позволил безумию овладеть собой, превращая в безрассудного берсерка.       Он выбрал иной путь.       Тзинч многое открыл своему новому слуге. Многое даровал. Еще больше скрыл. Хочешь узнать все тайны? Познать всю мощь магии Хаоса? Докажи! Прояви себя, и, быть может, Повелитель Судеб приоткроет завесу тайн. Только смотри не пожалей об этом. Изменяющий Пути любит позабавиться, наблюдая за потугами глупцов, возомнивших себя слишком умными.       Путь Скайуокера был долог и тернист. Преданные соратники, принесенные в жертву целям чернокнижника; пытки и допросы, которым бы позавидовали самые искушенные дознаватели ИСБ; обман и интриги, которые в итоге привели Люка к его цели. Уже скоро его месть свершится, и враг будет повержен.       Вернувшись в свои покои, Скайуокер предался воспоминаниям. Он помнил тот день, когда Падме посвятила своих детей в тайны, что десятилетиями скрывала семья Наберри. О той силе, что питала их род, приведя в итоге к власти. О могущественных Богах, что даруют толику своей мощи тем, кто не побоится ее принять.       Некогда клан Наберри познал истину, и с тех пор их путь к власти уже никто не мог прервать. Тайные ритуалы лишь приумножали силу семьи, а привлечение новых членов расширяло сферу влияния. Немногие удостоились чести быть посвященными в сакральные истины, неофитов отбирали долго и тщательно. Слабым не место в кругу избранных!       Привлечение Энакина Скайуокера стало небывалым успехом Наберри. Ну и что с того, что ради этого Падме пришлось выйти за него замуж? Ничтожная цена за такой трофей, к тому же девушка ничуть не пожалела о своем решении. Сильный воин, он стал верным слугой Хаоса и даровал Падме столь же прекрасных и сильных детей. Для последовательницы Темного Принца это был великолепный дар. И дети пошли по стопам своих родителей. Люк, как и его отец, поклялся в верности Хаосу Неделимому, не отдавая предпочтения ни одному из Богов, ведь все они были лишь частью одной единой силы. Лея же, как и мать, вверила свою душу Повелителю Наслаждений и первым делом провела своего брата путями порока. Те дни Люк запомнил навсегда. Что бы ни творила Лея, кого бы она не соблазняла и не убивала, лишь один человек властвовал в ее сердце.       И вот это сердце вырвали и растоптали. Свалили всю вину на Альянс, в надежде как можно крепче привязать Скайуокеров к Империи. Но этого не будет. Кто бы что ни говорил о Темных Богах, но они очень не любят, когда посягают на их собственность. Люк узнал правду еще до того, как приторная ложь Императора достигла его ушей.       — Повелитель, приготовления закончены, — вкрадчиво прошелестел Казн'тун. Присланный самими Просветителями колдун верно служил Скайуокеру. Собственно, другого выбора у него и не было. Прекрасно осведомленный о нравах слуг Тзинча, Люк недолго думая связал посланника чарами подчинения. Любая попытка предательства имела бы для Казн'туна самые печальные последствия.       — Тогда приступим, — Скайуокер подхватил посох и решительно направился к выходу.       Под ритуальный зал был отведен огромный отсек, входить в который без высочайшего дозволения запрещалось под страхом смерти. Всякий, кто имел глупость нарушить запрет, заканчивал свою жизнь здесь же, на алтаре. Черные знамена Хаоса украшали стены, а на полу были высечены молитвы на Темном языке. Огромный алтарь представлял собой статую Повелителя Перемен — Высшего демона Тзинча. На его вытянутых руках покоилась каменная плита, на которой расстались с жизнью очень и очень многие. И еще многим лишь предстояло с ней расстаться.       Зал был забит сектантами, которые пели молитвы своему богу, призывая того даровать им хотя бы толику своей силы. Скайуокер совершенно не обращал на них внимания. Их жизни не представляли для него никакого интереса, и он мог пожертвовать ими всеми сию секунду. Куда больше чернокнижника интересовали клетки с рабами, которым сегодня предстояло лечь на алтарь и пожертвовать свою душу Тзинчу. Они станут той платой, которую Люк собирался преподнести Изменяющему Пути.       — Ну что же, приступим, — клетка распахнулась, и первый раб, истошно вопящий и отбивающийся, был уложен на алтарь и прикован цепями. Люк склонился над ним и улыбнулся, отчего несчастный заорал еще громче. — Возрадуйся, сегодня ты послужишь великому делу.       Кровь текла рекой, а воздух искрился от варпа. Все новые жертвы ложились на алтарь, и все больше силы собиралось вокруг «Ловца Душ». Жители Бисса, подняв глаза к небесам, наблюдали удивительное явление — странное сияние, бурлящее красками и завораживающее своей чуждой красотой. Оно полностью заполнило небо, воздух, пропитало землю, просачиваясь повсюду. Проникая в недра планеты.       Где-то там, в тайных лабораториях, варп прикоснулся к первым клонам, начиная медленно их изменять. Искажать. Жители Бисса так и не поняли, что случилось, и истина так осталась им неведома. Высоко же над ним, Люк смотрел, как сила Хаоса окутывает планету. Уже скоро Палпатин познает все прелести пыток, которыми в совершенстве овладела мать чернокнижника. А затем к нему придет смерть — когда Вейдер вырвет ему сердце. И тогда месть Скайуокера свершится.       Палпатин подстраховался на случай своей гибели. Его дух переселится в одного из выращенных клонов, вновь даруя ситху жизнь. И вот здесь его будет ждать сюрприз. Вместо жизни в новом сильном теле — жалкое существование в теле Отродья Хаоса под вечной властью Скайуокера. Но не безмозглым уродом, нет. Это слишком просто и даже гуманно. Разум Палпатина сохранится, но он будет полностью лишен контроля над своим новым телом. По мнению Люка, вполне достойная кара для того, кто грезит властью. Разве есть наказание хуже для правителя, чем самому стать рабом?       Замерев перед обзорным иллюминатором, Люк улыбнулся, и при виде этого оскала многим офицерам стало плохо.       — Моя месть только началась, Лея, — прошептал Скайуокер. — И длиться она будет вечно. Надеюсь, тебе понравится.