Время Смуты

      Начиналось все с того, что капитан Сулла как обычно заступила на дежурство по полку. Работа эта была для нее привычной и легкой — ничего себе не делаешь, сидишь себе с чашечкой танны в удобном кресле (если рядом начальства нет, можно закинуть ноги на стол), заполняешь ведомости о проведенных учениях, ну и пишешь отчеты о них для полковника. Капитана довольно часто назначали дежурной по полку — из-за её любви к литературе и написанию огромных отчетов. Впрочем, она была не против — обязанности командира роты это очень нелегко. Настолько нелегко, что поспать лишних несколько часов — достойная плата за безвылазное сидение на частенько пустом КП. Я, как «образцовый» адъютант соглашался помочь, и обычно Дженит мирно посапывала на топчанчике в углу помещения дежурного, пока я лениво сортировал бумаги или занимался прочей мелочью. Под конец дежурства я обычно будил её и мы вместе разбирались с оставшейся работой. Так должно было быть и два дня назад, когда мы заступили на очередное дежурство. Я как обычно заварил танну, просидел пять часов в одиночестве, разбудил капитана (как обычно, с большим трудом). Сулла, зевая и потягиваясь, натянула на себя мундир (несколько раз пытаясь просунуть голову в рукав, по причине застарелого недосыпа) и засела читать наиболее важные сообщения и приказы, отложенные мной в отдельную стопку. Я, сидя напротив, заполнял какой-то бланк — не то ведомость отпуска снарядов на стрельбы экипажей «Химер», не то отчет по медикаментам, не помню. В общем, не суть. Так вот, когда обычно энергичный и звонкий голос капитана сначала запнулся, а потом мне в лоб полетела горячая танна, которой офицер поперхнулась, я не то чтобы удивился.       Я перепугался, потому что если Сулла так удивилась, значит действительно произошло что-то фраговое. — Ч-что случилось? — я ошарашенно спросил у капитана, вытирая танну с лица. Ответа не последовало — Сулла, махнув мне рукой — мол, не мешай — медленно встала из-за стола и, не отрываясь от листка — бланка приказа лорд-генеральского штаба, как я заметил — подошла к окну. Несмотря на даное указание не мешать, я, из своего врожденного любопытства, встал из-за стола и подошел к офицеру сзади, заглядывая через плечо в бумагу, которую она перечитывала. Признаюсь, в тот момент у меня любопытство перевесило инстинкт самосохранения. Мягко подходить сзади к гвардейцу-ветерану — опасное для здоровья (в лучшем случае) дело. Хорошо хоть Сулла была слишком ошарашенная чтобы как-то реагировать, в обычной ситуации она бы сначала двинула назад локтем (или ногой, тут уж как повезет), а потом бы смотрела, кто там сзади. Ах, отвлекся. Ну, а что же так шокировало офицера? Едва разбирая каракули (мда, ну у них и секретарь там в штабе, царапает как грокс лапой), я прочел то же, что тихо под нос себе шептала Дженит: — Приказывается…комиссару…трёхдневный срок…прибыть на новое место службы…штаб лорд-генерала…       Сказать что у меня душа ушла в пятки — ничего не сказать. Во дела! Каина переводят! Такого фрага я давно не помню. Чтобы там не говорили про обладателей красных поясов и стильных фуражек, Каин был комиссаром, лучше которого и желать не приходилось. Он как никто другой понимал солдат, умеет поощрить их (или наказать так, чтобы не повредить никому). А ещё — официально герой Империума. Поэтому неудивительно, почему это так поразило меня — ну, а Дженит, для которой Каин был настоящим кумиром (некоторые даже поговаривали, будто она в него втрескалась, хех), вообще была повергнута этой новостью в шок.       Из-за этого я ничуть не удивился, когда на отходной вечеринке, устроенной комиссару по случаю окончания его службы с полком, меня, возвращавшегося к общему столу, сооруженному в столовой военной базы, внезапно окликнул знакомый звонкий голос — впрочем, свою звонкость он основательно подрастерял, как и твёрдость. Обернувшись в сторону, с которой донеслось это воззвание, сделанное чуть заплетающимся языком, я увидел картину, одновременно красивую, уродливую, смешную и грустную. Дженит Сулла, одетая в полный парадный мундир, который одевался ею за всю службу раз десять (ну что поделать, ну не выпадало 597-му полку много настолько торжественных случаев, чтобы одевать парадку) — ладный комплект шерстяной формы, подогнанный точно по фигуре и подчеркивавший все её, весьма аппетитные формы и изгибы — сидела за отдельным столиком и усердно мешала ложкой в здоровенной кружке для танны ужасающий коктейль из амасека, танитской сакры и концентрированной танны. Зрелище пития амасека из такой тары бы пробило меня на смех, если бы не понимание того, что я наблюдаю один из актов того печального явления, которое называется попыткой подавить депрессию спиртным. — Л-леннокс…сядь ко мне, а то одной скучно… — Мэм…вы в порядке? — В полном! Просто одной пить как-то не хочется. Да сядь, посиди, потом может к нашим пойдем. Ну почему, можно и посидеть, я тогда подумал. Если б я знал чем это обернется… Дженит пила быстро, буквально закидывая в себя стопку за стопкой. Я первый раз в жизни видел чтобы капитан так пила — нет, к алкоголю она относилась нормально, но так, на уровне выпить бутылочку амасеку со взводом после трудного дня. Теперь же был особый случай. Сулла быстро распалялась от выпитого алкоголя — она возбужденно говорила о том, как круто было служить под началом Каина. Её обычный энтузиазм бил через край с силой, умноженной на количество выпитых кружек — и я очень скоро почувствовал то, какой она может быть утомительной. Я, порядочно вымотанный беседой с Суллой, уже хотел тактично выскользнуть из-за стола под каким-то благовидным предлогом, однако тут офицер опередила меня, предложив идти к остальной роте. Я с радостью согласился, надеясь что её энергия выльется на кого-то кроме меня. Все остальные солдаты и офицеры роты были уже немного под градусом и не то чтобы в хорошем настроении от того что любимый комиссар уходил из полка.       Все сходились на том, что нужно отметить уход Каина как-то по-особому, только никто не знал как. Маго предложила устроить спарринг на праздничном столе, Лустиг — проехатся всем на «Химерах» по ночному городу, а Пенлан была просто в своем репертуаре — набравшись амасеку, сержант, которую называли «Семь Несчастий» за её склонность попадать в истории, вылезла на стол и хотела что-то продекламировать — или стих, или песню — но подскользнулась на скатерти и свалилась прямо в обьятья заметно покрасневшего при этом Нила. Впрочем, развития эта ситуация не получила, так как пьяная Пенлан тут же отрубилась и была оттащена медиком в расположение роты. Однако все сомнения развеялись, когда Сулла внезапно вспомнила о том, что недалеко лагерем встали талларнцы, как раз из того полка, с которым мы когда-то взаимодействовали на Адумбрии, противостоя вторжению Хаоса. — По правде сказать, эти пустынники меня порядком задолбали. — сказал тогда Лустиг, затягиваясь сигарой. Маго, сидевшая вместе с Грифен напротив, подхватила мысль:  — Ага, а их комиссар — вообще крыса. Мало того, что я тогда этого их верзилу на соревновании разделала, так ещё потом этот гад — Бейжи, Бюже, какая разница — гнал на меня будто я отметелила высшего по званию. — Слушайте, может пойдем проясним этим святошам по чём на Вальхалле пласталь? — Делатр, наш ротный плазмомётчик, встрепенулся, будучи уже изрядно «под градусом»: — А что, это идея — Маго, сверкая глазами, окинула всех сидевших за столом взглядом — Кто со мной бить пустынников? Элли, разрешаешь? — она обернулась к Грифен, которая была командиром её отделения. — Конечно, Мари, у самой руки чешутся. Сэр? — она вопросительно посмотрела на Лустига. Тот, прихлебнув амасек из бокала, как обычно коротко ответил:  — Я с вами.       Все как один принялись собиратся идти «пощекотать святош». Подготовка заключалась в принятию усиленных доз амасека и эля «для храбрости». Впрочем, оставалось ещё одно препятствие. — Капитан…эээ…вы же этого всего не видели, да? — М-Маго, какие вопросы? Куда мои люди — туда и я. — И дальше, уже твёрдым командирским голосом: — Рота! Слушай мою команду! Повзводно, в колонну, за мной!       За двенадцать лет существования полка нас вышколили так, что мы могли действовать практически в любых условиях и ситуациях. В том числе и в условиях крепкого алкогольного опьянения, в чем имели неудовольствие убедится талларнцы. Наши разведчики быстро «сняли» (ударами всяких увесистых предметов по голове) талларнских часовых. А дальше началось веселье. Для нас, но не для талларнцев, которые не ожидали подготовленной по всем правилам атаки штурмовыми группами, вооруженными палками, кусками рокрита и огнетушителями. Однако, победоносного шествия сквозь расположение их полка не получилось — пустынники в большинстве своём были здоровенными и хорошо обучеными парнями, да и было их намного больше, чем нас. Так что драка была отменная — наша «атака» хоть и была отбито, но побуянили солдаты на славу. Надо сказать, такие драки между полками — хоть зрелище и не рутинное, но довольно обычное. Тем более между нами и талларнцами, с которыми у 597-го полка, несмотря на настоящий культ Каина, воцарившийся у них после его победы над демоном на Адумбрии, существовали довольно напряженные отношения, вызванные в основном их чересчур патриархальным отношением к женщинам, составлявшим примерно половину нашего полка, и, в гораздо большей мере, моральными качествами их комиссара, умудрившегося как-то оскорбить и Каина, и полковника Кастин, и даже на Маго настучать. Так что неудивительно что Сулла, воспринимавшая любое оскорбление людей под её командованием и вообще членов нашего полка как личную обиду, решила отметить вечер грандиозным побоищем. В общем, тогда мы знатно сорвали досаду от ухода любимого комиссара. Когда наши люди, в синяках, а кое-где и в крови, возвращались в расположение полка (к этому нас, несмотря на то что талларнцы крепко нас прижали, принудил только отряд военной полиции, появившийся на «поле боя»), все, в том числе и ваш покорный слуга, чувствовали себя просто до фрага круто. Особенно круто себя чувствовала капитан, которая разбушевалась до того, что начала бить стёкла в торговой лавке Муниторума. В итоге мне, как заботливому адьютанту, пришлось повалить слишком буйную девушку на землю и связать её ремнями, которыми со мной по-братски поделился командный взвод. После этого Дженит уже не могла буянить, а лишь извивалась в руках у нас с Нилом, протестующе мыча в кляп из офицерского кепи. Шумно обмениваясь впечатлениями, солдаты ввалились в тесную казарму и в большинстве своём повалились спать (кроме Нила, оставшегося обрабатывать наиболее опасные раны, и Суллы, заснувшей под воздействием алкоголя).       Определённо, вечер удался на славу. Все бы отоспались, отдохнули, капитан бы пережила первое своё серьёзное похмелье, и к концу следующего дня жизнь бы вернулась в свою колею, если бы утром не прибежал посыльный из штаба полка и не принес бы срочное извещение о том, что через час назначен смотр полка по случаю прибытия нового комиссара.       Признатся, это была новость вон выходящая из нормы. Как правило, Муниторум жутко медленно реагировал на кадровые изменения, и прибытия нового комиссара можно было ждать месяца через два-три, не ранее. Такой прыти от наших чиновников никто не ждал. Как бы там ни было, требовалось срочно привести роту в «парадный» вид. Лустиг и Грифен быстро подняли солдат (наиболее хмельным помог поднятся Нил, выдав выводящие токсины таблетки — отличная штука если похмелье не проходит, рекомендую!) и организовали их приведение в более-менее удобоваримый вид путём раздачи новой формы из закромов роты тем, у кого она была порвана в ночном «сражении». Ну, а на ком лежала задача поднять первый раз в своей жизни напившуюся до отключки Суллу? Правильно, на адьютанте. На Ленноксе. По уставу Имперской Гвардии каждому офицеру рангом выше лейтенанта полагается отдельное жилое место площадью не менее пяти квадратных метров. На практике это «жилое место», называемое гвардейцами «берлогой» или «конурой», редко дотягивает до положенной площади. В случае с нашей ротой это был просто угол казармы, где между громадным штабелем ящиков с провизией, личными шкафчиками солдат и офицеров и стеной было отгорожено место для командира роты, обстановка которого состояла из постеленного прямо на полу матраца. Так вот, зайдя в это логово — комнатой сей шедевр архитектуры язык не поворачивался — я по стоявшему в ней ядрёному перегару понял, что поднять Суллу будет совсем нелегкой задачей. Уж как я и не пробовал её поднять — ни тормошение за плечо, ни поливание из чайника, ни пощёчины никакого эффекта кроме невнятного бормотания не возымели. Поэтому мы сейчас вместе с Нилом и тащили капитана по корридорам военной базы — на кратком «консилиуме» было решено положить Суллу под душ чтобы способствовать её скорейшему возвращению к нам из мира зелёного змия. — Хорошо хоть она легонькая — шестдесят пять кило всего — а то тащить далеко, фраг бы побрал строителей этой базы. — Слушай…может ну её? Дадим ей твои чудо-таблетки, и дело в шляпе! — Не. Бесполезно. При таком опьянении не подействуют. — Эх, ладно. Ну, надеюсь под душем оклемается — и мы продолжили свой путь в душевую.       Признаюсь, мы тогда совершили ошибку. Причем глупую. Такую, что аж стыдно стало. У всех вальхальцы устойчиво ассоциируются с холодом. Да, мы не шибко любим жару и обычно в наших казармах пар идёт со рта…но в делах водных процедур — всё наоборот. Вальхальцы как никто любят горячий душ или повалятся в акватерме — здоровенной деревянной кадке с горячей водой, в которую обычно набивается по десять-пятнадцать человек. Вот такой контраст, да. Так что когда мы кое-как стянули с Дженит её парадный мундир (после вчерашнего изрядно помятый и растерявший свою парадность) и положили под душ это возымело эффект прямо противоположный — офицер только лежала под горячей водой, улыбаясь как ребенок и бормоча себе под нос что-то вроде: -о…тёпленькая пошла… -Н-да…так дело не пойдет — хмыкнул Нил, смотря на нежащуюся под потоками тёплой воды Суллу. — Фраг, она ещё и кайфует от этого, — меня аж злость взяла от того, что мы тут стараемся сделать так, чтобы она не загремела на гауптвахту, а она расслабилась. — Может под ледяную воду её, а? — Слушай, а это идея!       Я быстро залез в техническое помещение, где отсоединил шланг, по которому вода поступала из водопровода в бак, где её подогревала мощная горелка на прометиуме, пока Нил перетаскивал капитана из общего душа в эту подсобку. Тут он опустил её на бетонный пол, и я повернул вентиль, включая на полный напор воду. Если вы когда-то попадали под водопад ледяной воды, то вы понимаете о чем я. Под мощным напором холодной воды Дженит уже не могла так хорошо себя чувствовать, как под тёплой водичкой в душе, и довольно скоро она вылезла из-под струи, фыркая и отплёвываясь. Пошатываясь от похмелья, она встала посреди помещения.  — В-Вы что, фракнулись? Леннокс, к-как это называется? — у капитана зуб на зуб не попадал, не то от холода, не то от похмелья. — Извините, мэм, но тут приказ пришёл…в общем, к нам прибывает новый комиссар. Через пятнадцать минут назначено общее построение полка. — Ч-то…как так быстро…  — Да сами в шоке. Но, в общем-то, так получилось… Лустиг там уже строит наших, вас все ждут. — Ждут? Ладно, пошли на плац… — Извините, мэм…но, я бы на вашем месте сменил одежду. — Да? Не грузи меня, и так голова трескается… — Он прав, — Нил поддержал меня, показывая потрёпанный мундир капитана. Я только сейчас заметил, что один из погон болтается «на соплях», а половина пуговиц — оторвалась в драке. — Ладно…только отведите меня, а то в глазах расплывается. — Эх…ну ладно, опирайтесь на меня и пошагаем потихоньку — сказал я, подставляя своё плечо.       Да, таки я такими темпами скоро пожалею о том дне, когда меня назначили адъютантом.