Together forever

- Любой из вышеназванных аспектов можно применить и в отрасли гражданского правоведения… Почему, когда тебе нужно, чтобы время шло быстрее, оно медленно стекает, как мед с ложки? Ведь когда ты хочешь поставить момент на паузу, часы будто ускоряются в десять раз. Закон несправедливости во всем его «великолепии». Голос преподавателя доносился до Евы словно сквозь вату в ушах, а тиканье часов, висящих, как назло, прямо возле ее парты, давило на веки, заставляя их закрываться. Нужно было срочно сделать с этим что-то. Мун, пытаясь не создавать лишнего шума, аккуратно тянется вниз к своему рюкзаку и достает оттуда первую попавшуюся ей под руку тетрадь. Плевать. Единственное место, где нельзя было рисовать – учебники, которые придется сдавать в конце семестра. Работница их библиотеки – старая закаленная жизнью женщина – кричала каждый раз, увидев хоть одну помарку на листах ее драгоценных книг. Звук первого штриха карандаша по бумаге сначала режет слух, но затем будто сравнивается с легким шумом, стоящим в аудитории, отчего вскоре Квииг забывается, понемногу уходя в себя. Рисование – то, что всегда спасало ее в моменты ожидания, скуки, грусти или радости. Все, о чем рыжеволосая мечтала, это побыстрее закончить общий курс и перейти к своей специализации колледжа – искусство. Маленький набросок сидящей на дереве синицы выглядит мило, но, безусловно, имеет ошибки в построении – ее преподаватель по анатомии рисунка без конца говорила эту фразу, заставляя рыжую упорнее учить примитивную биологию. Вздохнув, девушка пару раз подряд моргает, сгоняя с себя сонливость, а затем замыленным взглядом оглядывает рисунок. Однако посторонний звук, который улавливает ее ухо, заставляет ее вдруг застыть. Точно такой же звук характерный для штрихов по бумаге звучал где-то сзади, но был грубее и жестче – рисовали не карандашом, а, скорее всего, ручкой. Квииг кротко оборачивается, но даже за эти секунды успевает взглядом словить Шистада. Шатен, сидящий за две парты от нее, вглядывался в свой листок, упорно делая штрихи один за другим. У Евы разливается жар по телу. Кристоффер. Кристоффер, который без конца пытался рассмешить ее в столовой, пользовался самым манящим парфюмом на планете Земля, а еще недавно застегнул ей пальто при всех на крыльце университета, когда ветер начал дуть слишком сильно. Теперь этот человек сидел за ее спиной и тоже рисовал. Мун была готова поспорить – он увидел ее в работе над чем-то и решил тоже попробовать себя. Вот черт. В тишине аудитории слышится недовольное сопение, а затем звуки сминаемого в ком листа. Рыжая невольно ухмыляется – мало у кого получается нарисовать что-то стоящее с первого раза. Ева смотрит на экран проектора, читая текст, но не понимая его смысла. Все ее мысли и чувства были сосредоточены на сидящем сзади человеке. Квииг максимально напрягла свой слух, пытаясь понять, чем теперь занят шатен. Звонок оглушает своей неожиданностью. Девушка пару раз моргает глазами, смахивая пелену. Закон подлости вновь нашел свое подтверждение – время полетело со скоростью света, как только ей стало интересно находиться здесь. Мун вздыхает и встает со своего места, вместе со всеми начиная складывать вещи в рюкзак. Следующая совместная пара с Крисом будет лишь завтра и то – последняя. Разочарование? Определенно. Распространялось оно быстро, словно яд по венам. Однако вдруг перед глазами падает свернутая в несколько раз бумажка прямо-таки недалеко от ее рисунка в тетради. Мун поднимает глаза, провожая спину Кристоффера взглядом, а затем тут же хватает записку. «Научишь меня рисовать также красиво сегодня за ланчем? Седьмой стол кафетерия» Рыжеволосая вздыхает, прикрывая веки. Возможно, грусть может разливаться внутри как яд, но от нее у нее точно было противоядие.