The road to life

Здание суда. Наше время. — Киллиан Джонс?! — он отдалённо услышал строгий женский голос, который просто выдернул его из иллюзий той жизни, которую он воссоздал в своей фантазии, сидя в полном одиночестве в этой стеклянной клетке. Полный зал народу смотрел на него, как на зверька в зоопарке, только взгляды всех этих людей были далеко не радужными.       Вот там, в первом ряду слева, сидела женщина, мать Киллиана, её плечи поникли, рыжие волосы были забраны в небрежный хвостик. Она нервно теребила край своего пиджака, смотря совершенно пустым взглядом куда-то вдаль. Рядом с ней сидел мужчина — отец Киллиана, который был почти в точно таком же состоянии, как и его жена, но всё же старался не показывать своей слабости. Старался держаться и быть сильным, как бы тяжело ему это ни давалось.       «Сколько времени прошло с того момента, как я последний раз видел их? — подумал Киллиан, как только увидел своих родителей. — Кажется, у нас совсем недавно было подобное заседание, разве нет?»       В первом ряду справа сидела девушка лет тридцати в чёрном одеянии. Этот цвет придавал ещё большую бледность её коже, но она была убита горем, и это было видно. Глаза опухли, а под ними пролегли сине-чёрные круги. Она очень много плакала, поэтому на каждом подобном заседании держала при себе платок, который так или иначе постоянно крутила у себя в руках, опустив голову вниз. Рядом с ней сидел мужчина, его одежда тоже была чёрной, но вид был гораздо лучше, чем у его спутницы. На руках он держал совсем маленького ребёнка, который всегда вёл себя тихо, внимательно рассматривая зал суда. Девочка не была похожа ни на одного из этих двух людей: хоть её волосы и были светлыми, а кожа такой же бледной, её глаза были большими и имели насыщенный зелёный цвет, и некоторые черты лица тоже были другими. Киллиан догадывался, чей это мог быть ребёнок, но не был уверен в этом.       Он прикрыл глаза, откинувшись на холодную стену своей маленькой клетки, и тот самый день снова всплыл в его памяти. Дождь, боль от расставания с любимой девушкой, машина, большая скорость, а потом резкое торможение, девушка, удар, а дальше большое чёрное пятно. Но хоть дальнейшее в памяти и не запечатлелось, нетрудно было догадаться, что произошло, всего лишь сделав выводы о том, почему он сейчас сидел на скамье подсудимых. — Мистер Киллиан Джонс, встать! — строгий женский голос снова повторился, и мужчина неосознанно подскочил с места, покорно выполнив её указание. Он развернулся к ней, чтобы не смотреть на весь зал, который сразу устремил на него свои взгляды.       Кто-то смотрел на него с жалостью, сожалением, а кто-то был готов тут же броситься и перегрызть глотку за то, что он сделал. А может, это была бы одна из самых лучших расправ, чем сидеть в этом душном помещении и видеть убитость своих родных? — Вы подтверждаете то, что находились в ту ночь на улице Олбани-стрит и совершили дорожно-транспортное происшествие с наездом на пешехода, внезапно вышедшего на дорогу? — женщина говорила чётко, кратко и внятно, словно хотела вбить каждое слово в голову Киллиана. — Да, я подтверждаю это, — хрипло ответил он, тяжело вздохнув.       Каждый день на протяжении всех этих трёх месяцев из его головы не выходили воспоминания о том роковом дне, но каждый раз, когда ему задавали подобный вопрос, ответить было довольно трудно. — Девушка, вышедшая на дорогу в момент, когда вы ехали, не видела ваш автомобиль, так как использовала свой мобильный гаджет, так? — Киллиан кивнул, когда женщина посмотрела на него. — Вы старались избежать аварии? — Да, — чётко ответил тот, — я резко ударил по педали тормоза и увернул машину в сторону, но дорога была скользкой… — То есть вы не отрицаете то, что всё-таки сбили человека? — Нет. — Почему вы скрылись с места аварии, оставив тело девушки лежать на дороге? — в зале повисла гробовая тишина. Казалось, люди даже боялись дышать, боялись нарушить эту тишину. — Почему вы уехали, мистер Джонс?       Киллиан опустил голову вниз, смотря на свои руки, которые были скованы наручниками, и закрыл глаза, всеми силами пытаясь вспомнить то, что было после резкого торможения и глухого удара. Он знал, что вспомнить не получится, этого просто не было в его голове, просто стёрто из памяти. Но ему нужно было выиграть хоть немного времени для того, чтобы понять, почему он мог так поступить. Ведь мог забрать её, отвезти в больницу, а не бросить на мокром асфальте без сознания и просто уехать. — Испугался, — казалось, пауза тянулась слишком долго, но весь зал терпеливо ждал его ответа.       Женщина укоризненно посмотрела на него и разрешила сесть обратно на скамью, попутно сделав пометку в своей книге.       Киллиан, как в забытье, присел на скамью и закрыл лицо руками, стараясь взять себя в руки, но в голове было столько мыслей, он словно заново переживал тот день. Каждый раз, снова и снова. Боль, страх, паника — все эти чувства не покидали его и внутренне разрывали на части, на мелкие частички, которые казались осколками, всё больше и больше режущими сердце.       Он подняла глаза и увидел, как та самая девушка смотрела на него и не просто смотрела, а досконально сканировала взглядом. Её красные и опухшие от слёз глаза пугали, но Киллиан понимал, что ненависть с её стороны была вполне уместна, потому что эта девушка была сестрой той самой, которую он сбил ночью. Он лишил её родного человека, и, скорее всегда, ребёнок, который сидел на руках у мужчины, остался единственной родной кровью от той девушки.       Девушка отвернулась и опустила голову вниз, всё так же сжимая в руках платок. Потом закрыла им лицо и тихо заплакала, дав волю эмоциям. Потому что сдерживать себя не было уже сил. Каждый прожитый день давался всё тяжелее. Она просто не могла принять то, что её сестры уже не было рядом. Каждый раз, ухаживая за двухгодовалым ребёнком, она видела в ней свою сестру, свою Эмму, которую уже потеряла.       Каждый раз, когда Элизабет спрашивала о том, когда придёт мама, Эшли заливалась слезами и уходила, не в силах ответить на этот вопрос, и поручала её Шону, своему жениху, который ни на шаг не отходил от неё после случившегося. Они и представить себе не могли, как объяснить этому ребёнку в будущем, где на самом деле её мать и почему её нет рядом. Ведь это будет ударом для неё, возможно, не таким сильным, каким был для Эшли, но говорить всё же было страшно. Да и задумываться пока об этом они не хотели, по крайней мере точно не сейчас.       Эмме Свон было всего двадцать два, и даже несмотря на жизненные трудности, она хотела жить, хотела воспитывать свою дочь. Наблюдать за тем, как она растёт. Хотела увидеть то, как Лиззи первый раз пойдёт в садик, как пойдёт в первый класс, закончит школу — она хотела видеть всё это. Хотела подарить этому ребёнку любовь, материнскую заботу и воспитать настоящим человеком, который бы не повторил её ошибок. Эмма хотела гордиться своей дочерью. И Эшли это знала и понимала, что теперь ей придется всё делать самой, потому что так хотела она. Так хотела Эмма.       Она постаралась взять себя в руки, сосредоточившись на заседании и ожидая его скорейшего завершения, чтобы поскорее убраться из этого места, и уехать домой, где она могла побыть наедине с собой, укрывшись от лишних глаз.       Оторвав наконец взгляд от девушки, Киллиан скользнул взглядом по другим людям и остановился на своей матери, которая смотрела на него так, словно ожидала, когда он посмотрит на неё. Они долго смотрели в глаза друг друга, и спустя какое-то время женщина беззвучно, только шевеля губами, произнесла: «Я люблю тебя». В этот момент по щеке Джонса скатилась слеза, и он, кивнув несколько раз, опустил голову вниз, пряча свои эмоции. — Подсудимый, встать! — начала судья громким поставленным голосом, от которого по спине пробегал холодок. Киллиан снова поднялся на ноги, внимательно смотря на неё и ожидая следующих слов. — Киллиан Джонс, суд признал вас виновным в причинении смерти человеку вследствие дорожно-транспортного происшествия, после которого вы оставили место аварии, не дождавшись полицейского патруля…       Джонс знал, что последует за этими словами, и, каким бы ни был приговор, он был целиком и полностью согласен с ним, потому что он убил человека, совсем неповинную девушку, которая была ещё слишком молода, чтобы уйти так рано. — Суд обязывает вас выплатить полную моральную компенсацию семье погибшей и приговаривает к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима, — Киллиан зажмурил глаза и опустил голову вниз. По щекам скатилось несколько слёз, а сердце, казалось, остановилось в этот момент. Он слышал, как мать впала в истерику, сдавленно зарыдав в плечо мужа. — Нет! — кричала она, глотая слёзы. — Судебное заседание объявляется закрытым.       Все как по команде встали и направились к выходу. Киллиан встал, ожидая, пока откроют эту стеклянную клетку, а в голове продолжали прокручиваться только что сказанные слова. Он слышал рыдания своей матери, видел, как она рвалась к нему, но не осознавал этого. Он словно выпал из реальности и совершенно потерял над собой контроль. Но он понимал, что заслужил это наказание.       О, как же ему хотелось исправить всё это, избежать. А ведь он мог. Мог просто выбрать другой путь и отвезти девушку в больницу, не бросать её на дороге. Возможно, тогда бы жизнь сложилась совершенно иначе. Но вернуть тот день, то время, тот момент было уже невозможно.