The road to life

      Эшли стояла в дверном проёме, облокотившись головой на косяк, и смотрела на Эмму, которая бездвижно лежала на кровати. После всей боли, которую той пришлось пережить, Эшли даже не могла представить, что сейчас чувствовала сестра. Она медленно прошла в комнату и присела на кровать. Эмма не заметила этого, просто продолжила смотреть в одну точку пустыми глазами. Они не выражали ничего, единственное, что в них было, — слёзы. В руках она сжимала подушку Киллиана, крепко прижав её к своему животу.       Эшли вспомнила, как пришла вчера и увидела Эмму почти в точно таком же состоянии. Только она сидела, прижав колени к груди, голова лежала на коленях, а светлые пряди волос спадали вниз, закрывая её лицо. Она не смогла её оставить ни вчера, ни тем более сегодня, поэтому осталась. Эмма, кажется, не была против.       Она вообще мало разговаривала, чаще всего просто находилась в себе, зависнув на одной точке. Эшли несколько раз приходилось окликать её, чтобы добиться хоть какого-нибудь ответа. Но сейчас говорить с Эммой было бесполезно, она просто ничего не слышала или не хотела слышать.       Эшли укрыла сестру пледом, который лежал на кровати и, взяв её за руку, произнесла, надеясь, что та её услышит: — Эмми, тебе нужно поспать, слышишь меня? — та едва заметно кивнула. — Поспи.       Она погладила её по плечу и, тяжело вздохнув, вышла из комнаты. Она почувствовала, как ребёнок сильно толкнулся в животе, и от этого перехватило дыхание. По ощущениям день икс приближался, и с каждым днём становилось всё страшнее. Когда дыхание пришло в норму и боль отпустила, Эшли спустилась на кухню.       Сидя за столом и вслушиваясь в гробовую тишину дома, ей стало совсем не по себе. В голове то и дело крутились мысли о том, что будет дальше. Какой после всего этого станет её сестра, ведь потерять собственного ребёнка очень тяжело. — А маме сильно больно? — на кухню зашла Элизабет, держа в руках свою коалу. Эшли не слышала, как эти маленькие ножки спускались по ступенькам, и поэтому вздрогнула от неожиданности. Она посмотрела на девочку и, прижав её к себе, ответила: — Я не знаю, зайчонок, наверное, да. — Отдай ей его, — девочка протянула свою игрушку, — пусть она побудет с мамой. — Ты можешь сама отдать ей, когда она проснётся, — улыбнулась Эшли и потрепала Элизабет по голове.

***

      Эмма лежала на кровати, крепко прижимая подушку Киллиана к своему животу, потому что только так живот болел несильно. После всей этой процедуры она чувствовала пустоту внутри себя. Сейчас ей ничего не хотелось: ни есть, ни разговаривать. Единственное, что хотелось, — забыть боль, которую ей пришлось испытать, когда таблетка начала действовать. Эта боль была подобна той, которую чувствуют женщины при схватках, но в этом случае они знают, что совсем скоро смогут увидеть своего малыша. Но здесь всё наоборот: боль та же, но здесь ты знаешь, что своего малыша никогда не увидишь, и это убивает и доставляет ещё большей боли. Она давит на тебя с двойной силой, и выдержать это молча просто невозможно.       Эмма хорошо помнила, как вцепилась в подлокотники кресла, когда боль зажала её, как оборвалось сердце в этот момент и слёзы хлынули из глаз. Хоть она и знала, что другого выхода нет, всё равно не могла принять это. Раньше она всегда думала, что не пойдёт на этот радикальный метод в любом случае, но никогда не думала, что всё же придётся это сделать.       Уже несколько часов Эмма лежала на кровати без движения, её мысли были настолько далеко от этого мира, что она уже давно потеряла счёт времени. Бывало, она замечала, что в комнату заходила Эшли, но даже не подавала виду, что видит её. Потому что ей не хотелось этого, не хотелось разговаривать с кем-то, ей нужно было просто личное пространство.       Эмма слышала, как сестра что-то говорила ей, держа за руку, но смысл этих слов был ей непонятен, поэтому она просто кивнула, надеясь на то, что Эшли оставит её в покое. Единственное слово, которое запомнилось, — спать.       «Скорее всего, она хотела, чтобы я уснула», — подумала она, но эти мысли быстро сменились на те, которые были раньше. Слёзы снова появились в глазах, заполоняя всё вокруг, и Эмма прижала подушку к лицу, крепко закрыв глаза. Каждый всхлип, каждое движение тела пробуждало тянущую боль в животе, но она больше не могла держать всё в себе, поэтому сейчас, открыв путь эмоциям, плакала, не обращая внимания на боль. — Слёзки? — тонкий детский голосок заставил её опустить подушку. Элизабет стояла рядом, обеспокоенно смотря на мать. Она наклонила голову на бок, потом посадила коалу на кровать и, проведя ладошками по щекам Эммы, вытерла слёзы. — Я принесла его тебе, — Элизабет взяла игрушку и протянула её матери, — пусть он побудет с тобой.       Лиззи — единственный человек, который давал забыть про мысли, не выходящие из головы. Эмма слушала её внимательно, не пропуская ни одного слова, и, когда она протянула ей свою любимую игрушку, лёгкая улыбка коснулась её лица. — Спасибо, зайчонок, — она не ожидала, что её голос такой хриплый, поэтому повторила снова, но уже шёпотом, — спасибо, — Эмма погладила её по голове, немного растрепав светлые волосики. — Боже, Эмма прости, я отвлеклась и не уследила за ней, а она пошла к тебе, — в комнату зашла Эшли и начала извиняться. — Я не спала, — всё так же шёпотом ответила та. Потом перевела взгляд на сестру. — Мне же можно вставать?       Эшли была рада, что её сестра наконец заговорила, и на лице мелькнула улыбка. Она кивнула Эмме, и та откинула плед. Собрав волю в кулак и стиснув зубы, она оперлась сначала на руку, потом уже села. Всё это приходилось делать через боль, но иначе никак, пришлось терпеть. Эшли подскочила к ней и, взяв под руку, помогла встать. Эмма держала коалу, которую дала ей дочь, и, встав, прижала её к животу, надеясь унять тянущую мучительную боль. — Куда ты? — спросила Эшли, когда Эмма посмотрела на входную дверь. — Мне нужно в туалет, — ответила та.       Эмма вышла из комнаты, держась одной рукой за стену, а второй за Эшли, которая шла рядом. Перед глазами всё плыло, но она всё равно старалась идти. Глаза болели от слёз, и смотреть было больно. — Давай я подожду тебя здесь, а потом доведу до комнаты? — предложила Эшли. Эмма молча кивнула и закрыла дверь. Всё это время, пока Эшли ждала её, Элизабет была рядом. Может, она и не понимала, что происходит и почему её мама в таком состоянии, но всё равно не отходила от неё.       Поясница и ноги болели, когда Эшли помогала сестре дойти обратно до комнаты, но она старалась не обращать внимания на боль. Когда Эмма легла на кровать и снова замкнулась в себе, Эшли оставила её и спустилась в гостиную, но сначала убедилась, что Элизабет сидит у себя в комнате. После этого легла на диван, чтобы хоть немного отдохнуть, потому что за сегодняшний день она прилично набегалась и сейчас, стоило ей только прилечь, как тут же отключилась.       Телефон, лежащий на столике почти под самым ухом, резко зазвонил и заставил Эшли вздрогнуть. Сначала она не поняла, что и где звонит, но потом увидела телефон, на экране которого мигало имя «Киллиан».       Вчера вечером он звонил, и ей пришлось разговаривать с ним, потому что Эмма ни в какую не соглашалась. Ей довольно сложно было убедить его, что у них всё в порядке и Эмма просто спит. Сейчас она не знала, что ему говорить, потому что сказать, что она спит, не получится, да и Киллиан явно заподозрит, что что-то не так и ему лгут.       «Ну что, Свон? Пришло время включать импровизацию», — мысленно произнесла Эшли и взяла телефон. — Эшли? — удивлённо спросил Киллиан. Он явно не ожидал услышать её, потому что звонил на телефон Эммы. — И тебе привет, Киллиан, — вздохнула та. — Эмма опять спит? — в его голосе было недовольство. — Я не знаю, сейчас посмотрю, — она направилась в спальню Эммы, надеясь, что, может, сейчас ей захочется поговорить с ним.       Эшли прошла в комнату. Ничего не изменилось после того, как она оставила сестру, а сама ушла в гостиную. Она обошла кровать и встала так, чтобы Эмма её видела. Эшли тихонько коснулась её плеча, и та, открыв глаза, посмотрела на неё. По её глазам было видно, что она не спала, а просто лежала. Сестра, убрав трубку от уха, показала ей экран телефона. Глаза Эммы заметно расширились, и она помотала головой. — Эмма! — произнесла Эшли её имя, бесшумно пошевелив губами. — Нет, — точно так же ответила та. — Она в душе, минут через десять перезвонит, — тяжело вздохнув, произнесла Эшли и отключилась. Бросив телефон на кровать, она села рядом с Эммой. Порядка нескольких минут они сидели молча, но Эшли нарушила эту тишину: — И как долго ты собираешься молчать? — Я не собираюсь молчать, — не задумываясь, ответила та совершенно безэмоционально. — Тогда почему не хочешь с ним даже разговаривать? — она пристально смотрела на неё, но Эмма даже не повела взглядом, однако в её глазах была задумчивость, поэтому Эшли решила дать ей время всё обдумать. — Я не смогу рассказать ему всё это, только не сейчас, — наконец ответила она, вытерев слёзы с щёк. — Это не телефонный разговор, да я и представить не могу, что будет потом, когда я расскажу ему это. — Но если ты будешь уходить от разговора, он будет сильнее и сильнее переживать за тебя, потому что поймёт, что что-то не так, — мягко произнесла Эшли. — Ты должна поговорить с ним.       В комнате снова повисло молчание. Эмма думала, как сейчас разговаривать с Киллианом, если говорить ни с кем вообще не хотелось. Она, стиснув зубы от боли, медленно перевернулась на другой бок, чтобы видеть лицо сестры. — Ладно, дай руку, — Эмма решительно протянула руку, ожидая, пока сестра поможет ей встать. Та мимолётно улыбнулась и помогла ей. Резкая боль пронзила живот, и Эмма вскрикнула. — Подушка, — сквозь зубы прошипела она, — положи её под спину. — Так лучше? — обеспокоенно спросила та, и сестра кивнула. Эшли подала ей телефон. — Позвони ему, — после этих слов она вышла из комнаты.       Эмма проводила её взглядом, потом перевела его на телефон. Несколько минут она крутила его в руке, решаясь позвонить. Набравшись смелости и набрав номер, она тяжело вздохнула и зажмурила глаза. — Эмма? — с осторожностью спросил Киллиан. — Да, — выдохнула та. На её лице появилась улыбка, потому что его голос был как успокоительное. — Боже, Эмма, как я рад слышать тебя, — с облегчением выдохнул он. — Я уже начал беспокоиться, потому что разговариваю только с Эшли. Она сейчас с тобой живёт, я так понимаю? — Да, ей дома одной скучно, да и страшно, Шон уехал ненадолго, а ей скоро рожать, — произнося эти слова, она старалась говорить обычным голосом, чтобы не выдать себя. — А у вас-то всё хорошо? Как ты? Как Элизабет? — С Элизабет всё хорошо, балуется с Эшли, да и я тоже нормально, — Эмма замолчала, пытаясь подавить слёзы, которые так и появлялись на глазах. — В общем, у нас всё хорошо. — Я очень рад слышать это, — по его тону было понятно, что он говорит с улыбкой на лице. Но в следующую секунду его тон сменился и стал более серьёзным. — Я тут в интернете увидел фотографии от этих назойливых папарацци, они следят за тобой, — в этот момент сердце, кажется, пропустило удар, потому что до Эммы вдруг дошло, что её могли видеть в тот момент, когда она выходила из клиники. — Какие фото? — непонимающе спросила она. — Ты явно не видела моё сообщение, я присылал тебе статейку, которую читал, — разочарованно ответил Киллиан. — Может, ты ответишь мне хотя б на один вопрос? — Ка… какой? — заикаясь, спросила та, зажав в кулак простынь. Внутри всё сжалось в ожидании вопроса, которого она так боялась. — В статье написано, что тебя два раза видели выходящей из клиники, которая там, рядом, ну, как написано в статье «из женской консультации», — он остановился на секунду, а потом задал вопрос: — У вас точно что-то не так, может, расскажешь?       Эмма не знала, что ответить на этот вопрос, потому что правду рассказать она ещё не готова, но и что придумать — не знала. Поэтому сейчас была в полном замешательстве и ответила то, что первое пришло в голову: — Я ездила в эту клинику вместе с Эшли, ну и заодно сама прошла обследование на всякий случай, а второй раз я ездила за результатами анализов, — «ну хоть в чём-то сказала правду». — И что анализы? — не унимался Киллиан. — Всё хорошо, просто была задержка, и мне нужно было проконсультироваться, поэтому анализы и взяли, но задержка была из-за сессии. Потому что нервничала и нагрузка сильная была. — Я же предлагал тебе поехать со мной, отдохнула бы, да и сейчас мы бы не скучали так друг по другу. — Да, знаю, но мне как-то страшно лететь, Лиззи ещё маленькая. — Да ладно, имей в виду, здесь так красиво, что я просто обязан свозить тебя сюда, — он замолчал, а потом с гордостью произнёс: — В Рио-де-Жанейро. — Хорошо, — засмеялась Эмма. — Так, ладно, позвоню тебе вечером, надеюсь, ты возьмёшь трубку, а не Эшли, а сейчас мне пора. До вечера, любимая. — До вечера, — шёпотом ответила она и отключилась.       Сердце бешено колотилось в груди, а внутри до сих пор всё было сковано страхом, что Киллиан всё поймёт. Но, кажется, переживания были напрасными. Эмма прижала ладонь к губам, пытаясь успокоиться. Решив, что лежать и ждать, когда Эшли зайдёт к ней, она не выдержит, поэтому решила встать и сама пойти к ней, хоть и знала, что это будет пыткой. Оперевшись одной рукой о прикроватную тумбочку, а второй о кровать, Эмма набралась смелости и встала с кровати, надеясь, что не рухнет прямо на пол. Перед глазами снова всё поплыло, но не так сильно, как тогда, когда она встала в первый раз. Придерживаясь за стены, она дошла до перил и схватилась за них, как за спасательный круг. — Эшли! — крикнула Эмма, смотря на первый этаж. — Он знает… знает, что я была в женской консультации! — Как знает? Откуда? — из кухни вышла ошарашенная сестра.  — Папарацци, — кратко ответила та.