Дверь

Сегодня пятница. Вот уже несколько дней я все время в своем мире. Сколько бы я ни хлопала дверями, ничего не происходит. Возможно, наступило просветление. На работе я была все время рассеяна, невнимательна. Но мои работники списали это на недавнюю годовщину и приближающийся климакс. Пятница. Вечер. Пустой холодный дом. Я налила себе бокал вина и брожу из комнаты в комнату. Чудес не бывает. На туалетном столике среди расчесок вижу ключ. Номер 75. Это всего лишь любопытство, уговариваю я себя. Принимаю душ, укладываю волосы и наношу яркий макияж. Ничего этого не существует, это моя болезнь. Надеваю черное кружевное белье, ажурные чулки. У меня красивое тело ухоженной женщины, роды не изменили мою фигуру. Это все одиночество, пустота внутри. Надеваю черное коктейльное платье, немного пряных духов, и выхожу в зовущую темноту улиц. Отель недалеко, мой дом почти в самом центре, в элитной части города. Иду недолго, стук каблуков отлетает гулким эхом. Открываю тяжелую дверь отеля и иду к лифту. Номер 75. Второй этаж. Внутри меня все дрожит от страха, ожидания, предвкушения. Боже! Я точно схожу с ума! Ключ входит в замочную скважину легко — щелчок, и дверь открыта. В номере полумрак, тишина. Можно развернуться и уйти. Домой. В холод одиночества, в пустоту. Я вхожу. Шикарный номер, тяжелый шторы, огромная кровать. Все выглядит совершенно обычным и очень дорогим. — Ты пришла. Я так и знал, — низкий мужской голос полон самодовольства. От неожиданности я почти подпрыгиваю на месте. Бежать, немедленно! Я ищу глазами дверь, но сильное гибкое тело прижимает меня лицом к стене. Я не вижу его, только ощущения. Он молод, очень высок, очень силён. Запах дорогого изысканного парфюма перемешан с запахом возбужденного мужского тела. — Ты опять пыталась сбежать от меня? — он говорит очень тихо, прижавшись губами к моей шее. Он не прикасается ко мне руками, только накрыл мои своими и удерживает их, прижав к стене. Я спиной чувствую его жар, биение его сердца, рваное, толчками. Теплые губы начинают покрывать почти невесомыми поцелуями мою шею. Мне не страшно. Возбуждение, примитивное желание начинает просыпаться во мне. Я слышу, как ухмыляется мой любовник, его руки приходят в движение. Они гладят мои плечи, снимая с меня ярко красный плащ. Я по-прежнему прижата к стене, моя щека чувствует все шероховатости обоев. Где-то краем сознания понимаю, что должна уйти, но возбуждение все нарастает. Дрожь от его прикосновений становится все сильней, слаще. Тонкие длинные пальцы сжимают мою грудь, прихватывая соски сквозь слой одежды. Я пытаюсь сдержать стон. — Ты всегда пытаешься оставить меня и всегда возвращаешься. Я чувствую, что это по-настоящему. И это так меня заводит, — он губами прихватывает мочку уха, одна рука спускается по шелковой ткани вниз, горячая ладонь гладит бедро. — Отпусти меня, — это всего лишь жалкая попытка, самой вырваться у меня просто нет сил. Сильные руки рывком разворачивают меня. Он отходит на пару шагов, и в комнате вспыхивает неяркий свет. Теперь я вижу его, мужчину, с которым изменяю мужу. Он высок, выше Дженсена. И моложе меня лет на пять. Красивое тело, широкие плечи, узкие бедра. Он не так красив, как мой муж, но в серых глазах столько похотливой жадности, жаркой порочности, животной притягательности. Скуластое лицо, насмешливые губы, длинные пряди каштановых волос. Тугая сладкая боль начала спускаться в низ живота. Этот парень просто до невозможности хорош. — Налюбовалась? — насмешка пробегает по тонким губам. Не таким, как у моего мужа. Что-то промелькнуло, вероятно, в моем взгляде, серые глаза сузились, и я оказываюсь прижата к горячему телу — успеваю только выдохнуть, а тонкие пальцы обхватывают мою голову. Я не целовалась очень давно. После смерти мужа, лет через семь– восемь, я попыталась начать жить. Встретила хорошего парня, и мы даже встречались некоторое время. А потом переспали. Утром от отвращения и неловкости я не могла смотреть ему в глаза. Больше таких попыток новой жизни я не делала. Я совсем забыла, каким может быть поцелуй. Губы моего любовника приближаются к моим. Теплые, они прихватывают мою нижнюю губу, язык проходится по внутренней стороне. Я судорожно вздрагиваю. Ухмыльнувшись, мужчина начинает целовать меня по-настоящему — умело, жадно, горячо, сильно. Он терзает мои губы, врывается языком в самую глубину моего рта. Прикусывает зубами, зализывает влажным языком. Я дрожу в его руках, как девственница в день свадьбы. Мое тело плавится от тягучего наслаждения, я прижимаюсь к нему все сильней, руками ухватившись за сильные плечи. — Моя девочка соскучилась, сейчас, — в хриплом голосе нет ни капли нежности, только жадное, требовательное желание. Все, что происходит потом, больше похоже на сумасшествие. Ласки с каждой минутой становятся все смелее, поцелуи больше походят на укусы. Я слышу только стук сердца, он просто оглушительный. Хриплое дыхание, обжигающие прикосновения. Почти вся одежда разбросана по комнате. Я вжимаюсь в крепкое тело, впиваюсь ногтями в загорелую кожу, оставляю отметины поцелуев на шее, груди, животе. Его серые глаза кажутся почти черными, умелые руки вытворяют что-то невероятное с моим телом. Я бесстыдно расставляю ноги, насаживаясь на его пальцы, подставляя грудь под жалящие поцелуи, и прошу: «Еще». Я уже не раз скручиваюсь от приступов оргазма, и всякий раз он останавливается, не давая мне забыться. Мы оба покрыты бисером пота, взмокшие от напряжения, с опухшими губами и темными от желания глазами. — Попроси меня, — серые глаза приказывают, сильное тело дрожит. — Возьми меня, — такого со мной никогда не было. — Нет, по имени. Скажи: «Джаред, возьми меня». Джаред. Теперь я знаю, как его зовут. — Джаред, возьми меня, сейчас, прошу тебя. Он входит одним сильным движением. Глубоко, мощно, сладко. Наслаждение неимоверно острое, я чувствую себя наполненной, свободной. Вся пустота и одиночество разлетаются на радужные осколки. Вся долгая ночь похожа на эротический сон. Джаред вновь и вновь доводит меня до взрыва: чуткие руки знают все чувствительные точки на моем теле. Ласки то неторопливые, то почти до боли нарочно медленные, безжалостно долгие. Мое тело наслаждается каждой клеточкой, все звенит и дрожит. Я ухожу ранним утром. За окном светает. Джаред спит, разметавшись по огромной кровати. На журнальном столике лежат ключи и бумажник. Я открываю его и вижу права. Джаред Падалеки. Прощай, Джаред. Я больше никогда не увижу тебя. Ты невероятно чуткий, страстный, умелый. Теперь я понимаю, почему я выбрала именно тебя и почему не могу уйти. Но я другая, не из этого мира. Я не вернусь. И спасибо, что напомнил мне, что я женщина. Стареющая, одинокая, но еще желанная.