Мир в длинных цепких руках. Всем приписан режим и закон: "Кто сильней, тот и прав!" Чтобы им побороть в себе страх, псы устроили пир - [Пир во время чумы] Из публичных судов и расправ. *
_______________________________________________________________________________________________________________________________________________________Lost on your own In the night With no sight No need to fear When you're near to the light In my eyes there's nothing like you You can't rise if you're see-through Don't be afraid, no Don't be afraid, no Don't be afraid, no Don't be afraid to lose **
День ее казни выдался солнечным и совсем не по-северному теплым. Солнце поднялось уже очень высоко и нещадно припекало, заставляя едва появившийся слой снега таять, превращая его в мутную воду. Земля под ногами превратилась в коричневато-бурую жижу, хлюпала под сапогами, но кое-где уже образовала коричневые корки. Арья шла в богорощу, со скованными в цепи руками. Северяне, которые встречались ей и сопровождающему её отряду Безупречных, смотрели на нее как на совершенно чужую, как на врага. Губы Старк тронула едва заметная ухмылка – теперь, после того, как она едва не убила их королеву, возведенную в ранг божества, она стала на родном Севере чужой среди своих. Это причинило бы ей боль, будь она Арьей Старк. В богороще было многолюдно — все знатные северяне, лорды, их сыны были здесь, всем было любопытно посмотреть на падение северной принцессы. Они расступались перед ней, освобождая дорогу к эшафоту. Их лица были искажены ненавистью и презрением, а в глазах царила ужасающая преданность новой королеве и новому режиму. Идиоты, следующие за столь легко изменяемым и просто контролируемым общественным мнением, не думающие своей головой. Когда Арья дошла до чардрева, то ее глазам предстала отвратительная по своей подлости картина. Джон Сноу стоял у самых корней священного дерева, в метре от кромки озера, со своим клинком в руках. Рукоять украшала голова волка, холодная сталь ловила отблески солнца и слепила, острие было заточено до предела. С другой стороны ствола, еще ближе к воде, на своем черном драконе восседала безумная Таргариен, новая королева Вестероса. Солнце путалось в платиновых волосах, на лице держалась гордая, самовлюбленная улыбка. — Ты можешь еще сохранить свою жизнь, — изрекла королева со своего величественного трона. — Покайся в содеянном, преклонись, признай меня единственной законной королевой, и я прощу тебя. Найду более милосердное наказание. Арья подняла взгляд, с ненавистью смотря в холодные бездушные очи пламенной королевы. Дейнерис была намного бледнее обычного, тени под глазами ничто не могло скрыть, да и держалась она в седле с заметным внимательному взгляду усилием. Яд начал действовать, поняла девушка. Начал впиваться своими гнилыми, ужасающими пальцами в тело и сердце королевы, если оно у неё было. Она уже не могла спать, в короткие мгновения забвения её посещали кошмары, кожу охватывал нестерпимый жар, а глаза жгло зелёными отблесками иллюзий. Однако Дейенерис не хотела признавать своей слабости и несовершенства, и гордыня погубит её. Даже если сейчас она переполошится, то вряд ли сможет узнать, что именно оказало на неё такое действие, а если и узнает, то будет поздно. Даже с противоядием, которого и не существует, она умрёт в мучениях через пару недель. Она будет кричать от боли, от ужаса, как кричали сжигаемые ею Безликие. Жаль, что Арье этого не увидеть – смерть настигнет её раньше. Но девушка была рада, что смогла напоследок исполнить своё предназначение Безликой и отдать Многоликому ровно столько жизней, сколько было отобрано у его слуг. А Дейенерис станет платой за Якена. Многоликий будет доволен. Молчание неприлично затянулось, а Дени лишь покрепче ухватилась за шею Дрогона, когда почувствовала очередную волну слабости и огненной боли. Королева сжала зубы и посмотрела на гладь озера, словно это смогло бы успокоить её агонию. Неожиданно Арья столкнулась взглядом с Эйегоном. Он стоял чуть поодаль от всей процессии и был единственным, кроме Джона, человеком, который не смотрел на Арью с ненавистью и презрением. Во взгляде прекрасного юноши была лишь надежда, сопереживание и странная нежность. Словно он успел полюбить ту, на которую смотрел. «Покорись, – едва слышно шептали его губы, но девушка уловила этот шёпот. – Дождись смерти королевы, а потом будь моей Безликой». – Нет, – резко и громко отрезала Арья, отвечая одновременно и Эйегону, и Дейенерис. – Я никогда не покорюсь тебе, безумная и жестокая правительница. Ты убила всех, кто был мне дорог, и я молю Многоликого лишь об одном даре для меня – твоей смерти. Чтобы мир не успел наглотаться горя и слёз с тобою. По Богороще тут же прошла волна возмущенных возгласов и тревожного шёпота. Но Арья не обратила внимания на него, продолжая упрямо глядеть в глаза Дейенерис. Лицо королевы исказилось и будто обезобразилось. – Ты приговариваешься к смерти, – выкрикнула, почти визжа, Дейенерис. – И… – тут она сглотнула, и Старк заметила, как к горлу королевы подкатила волна тошноты, а сама она ещё больше побледнела. И упоительная чёрная жилка отравленной крови проступила на её лбу. Как же чудесно действие этого яда! – И будешь казнена. Джон Старк, покорный мой подданный и правитель Севера, принеси мне её голову! Толпа снова взбунтовалась. Отовсюду слышались крики «Отруби ей голову!», «Казни её!», «Она не достойна милости!», «Отруби, отруби, отруби!» Люди словно обезумели вслед за своей правительницей. Лица исказились, стали совсем безобразными, превратились в чудовищные маски. Возгласы людей слились и перешли в какой-то совсем отвратительный шум, бьющий набатом по ушам, лишающий разума и воли, своих мыслей и покоряющий общей действительности, дикой и беспомощной. На лице Эйегона отразились боль и сожаление, а умоляющий взгляд просил Арью отступиться от своих слов, ведь ещё не поздно. Юноша сделал шаг вперёд, словно намереваясь заступиться, сказать что-то, защитить, вразумить, но Джон Коннингтон удержал подопечного на месте, крепко вцепившись в его плечо. На лице Джона Старка отразились сомнения и какие-то мучительные противоречия. Он словно страдал, испытывал сожаление и горе, это будто было пыткой для него, но он был вынужден подчинится. Безупречные потащили Арью к импровизированному эшафоту и заставили упасть на колени. Девушка вздернула голову, убрала скованными руками мешающиеся волосы и положила голову на плаху. Она смотрела далеко, на Север. Она желала отдать жизнь, глядя на Север. Джон тихим шагом приблизился к ней. Среди собравшихся воцарилось какое-то странное молчание, словно толпа вмиг оцепенела, перестала дышать. – Прошу, сестра, покорись, – услышала Арья едва различимый шёпот. – Мне будет больно делать это. Девушка подняла взгляд и посмотрела на того, кто когда-то был её братом. Увидев все чувства в её глазах, все мысли и ужасающую храбрость и бесстрашие, бесповоротность, Джон понял, что Арья не отречётся от своего решения. Взглянув на бледную королеву, мужчина уловил, что и она не собирается отступать. Значит, выбора нет. – Руби посильнее, Джон Сноу, – выпалила Арья. – Девушке хотелось бы умереть побыстрее. Там её уже ждут. Мужчина сглотнул, стараясь пересилить себя, победить мучения, истязающие душу. Он поднёс лезвие меча к шее сестры, примеряясь для решительного удара. Стиснул зубы и кулак на рукоятке оружия. Он должен, хотя это на грани его сил. Арья посмотрела на Север, и мутная пелена исказила то, что она видела. Что это – слёзы? Почему она плачет? Нет, она не должна плакать! Она сильная, она волчица, она никогда не плачет! Она должна быть счастлива, что скоро соединится с Якеном, окажется в его успокаивающих и крепких объятиях. Она должна быть рада увидеть Бродяжку и Красавца, державшихся за руки, а может и с их маленьким ребёночком рядом. Бродяжка отпустит пару язвительных комментариев, но, без сомнения, будет счастлива увидеть сестру, обнять её, а Красавец снова взъерошит её волосы, обзовёт принцессой, получит тычок под рёбра и рассмеётся. А потом к ним подойдёт Добрый Человек, со своей мягкой улыбкой и тёплым наставлениями. И вся семья будет вместе. Нет, ей незачем плакать! Она возвращается домой. Арья сморгнула слёзы и посмотрела вдаль. Теперь картинка была чёткой. Она увидела несколько снежинок, странно покрутившихся в воздухе, и какого-то путника в плаще с капюшоном, укрывающим всё лицо. Путник бежал словно из последних сил. Непонятно. К чему он тут? Что забыл и почему бежит? И почему Джон медлит? Меч взлетел вверх… Сталь издала лязг, словно произнося последнее слово, лезвие поймало лучи пылающего солнца. Арья прикрыла глаза. – Нееееееет! – внезапно донёсся крик, разрезавший вмиг похолодевший воздух. Девушка распахнула глаза и увидела, как с путника слетел капюшон, и рыже-белые волосы рассыпались по плечам, а родным и любимым лицом овладело отчаяние, страх и нечеловеческая боль. – Якен, – прошептала Арья, дернулась, чтобы побежать навстречу, обнять, вдохнуть родной и такой знакомый запах, ощутить сначала мягкий, а потом более страстный поцелуй на губах, увидеть отблеск северного солнца в сине-зеленых, как горное озеро, глазах, но вмиг отреагировавшие Безупречные удержали её за заведённые за спину руки, а лезвие меча неумолимо неслось вниз… – Я буду с тобой, – успела прошептать она, а в мыслях одновременно билось лишь одно: «Как? Я же видела, как он горел в диком пламени! Он не мог… Рейегар…» Это всё, что она успела сказать, о чём успела подумать, что почувствовать, прежде чем меч обрушился на её шею, и через вспышку короткой острой боли темнота приняла её в свои объятия.