За чертой

      Отблеск факела пробежал по стенам крипты, на секунду застыл на лице пленницы и сосредоточился в одном огромном мерцающем пламени. Арья продрала глаза, возвращаясь из прошлых воспоминаний, которые составляли сейчас весь её смысл. Как это, погрузившись в грёзы о Якене, о той жизни, что они строили в своих безрассудных мечтах, она пропустила этот факел, который теперь освещал всё вокруг, сливаясь в едином свете с другим, оставленным Эйегоном?       Девушка прищурила глаза, спасаясь от слишком яркого огня, но когда она увидела того, кто её посетил, то воздух словно выбили из лёгких, оставив в горле удушающий ком.       – Джон, – выдохнула Арья. – Джон Сноу. Ты был братом Арьи Старк.       Джон, не уловив её едва слышного шёпота, нахмурился, словно силясь понять, что она произнесла, но потом, оставив эту мысль, поставил факел и взглянул в лицо сестре.       – Арья. – Он сглотнул. – Вот мы и встретились, сестрёнка. Я же обещал, что мы снова свидимся.       – Правда, никто из нас не думал, что при таких обстоятельствах, – иронично ухмыльнулась девушка и подобрала колени к подбородку. – Ты же вроде налаживал дела на Стене? Неужели мой проступок и его последствия важнее, чем скорейшее восстановления этих глыб камня и льда после битвы с Иными? Да и обновление всей организации Ночного Дозора требует всего твоего внимания и власти.       – Ты едва не убила нашу королеву, – строго ответил Джон с тоном порицающего старшего брата. – Я приехал, как только узнал, что тебя бросили в темницу.       – Ох, как заботливо с твоей стороны, – скривилась Арья. – Для полной семейной идиллии не хватает только Сансы и Брана. Жаль только, что они умерли, сражаясь за Север, в то время как ты миловался с сумасбродной королевой-потаскушкой с комплексом бога. И как она обращалась со своим ручным волчонком, скажи на милость?       Мужчина отшатнулся так, словно ему дали звонкую оплеуху. На секунду в его глазах сверкнуло пламя, но потом лёд отрезвил его, позволил взять верх над бушевавшей злобой.       – Дейенерис не безумна, – выпалил он, но его голос дрогнул. – Она даёт всем выбор. Она хочет дать выбор тебе.       – Сумасшедшие могут быть очень расчётливыми и хитрыми, – легко улыбнулась девушка, но в свете неверного пламени её улыбка приобрела темный, зловещий оттенок. – Они могут великолепно манипулировать другими, играть на их самых сильных сторонах, притворяться благородными и мудрыми. Они уверяют тебя, что есть альтернатива, хотя для тех, кто хочет выжить, её нет. И что же за выбор даёт твоя королева? Преклониться или умереть? Хорошие варианты. А что она делает с несгибаемыми? Сжигает в пламени своего дракона? Так же, как сожгла мою семью, моих братьев и сестру, моих Безликих?       – Они опасные убийцы! – воскликнул Джон, и рокот его голоса многократно отозвался в глубоких стенах. – Их нужно держать под контролем, они…       – Они лишь служат Многоликому богу, – с ледяной невозмутимостью ответила Арья. – Валар Дохаэрис. Они лишь исполняют свой долг. Я была одной из них и так же служила. Я любила их, хоть и никогда не была такой же. И что ещё наплела тебе леди Таргариен? Что Безликие жаждали убить её? Что они служили жестокому правителю, мечтающему о её свержении? Что они купаются в крови своих жертв? Что они ужасные наёмники без капли жалости и долга? И ты так легко поверил? Не усомнился? Ты становишься безумцем. Ты не тот Джон Сноу, которым бы гордился Север, за которым бы шли люди. Ты лишь послушная собачка, покорно исполняющая пожелания своей хозяйки. Ты не тот Джон, которого любила Арья Старк. Впрочем, я тоже больше не Арья Старк. Я лишь пустота и её тень. Я та, кто просто украла её лицо.       Джон резко выдохнул и неверяще взглянул на черты сестры, словно силясь узнать, что скрывается за этой маской. Он отчаянно хотел увидеть то, что позволило бы ему воззвать к чувствам его Арьи, то, что помогло бы понять им друг друга, стать такими, какими они были раньше – самыми родными и близкими, более всего доверяющими и любящими друг друга. Но этого там не было. Арья не надевала никаких масок. Сейчас, именно сейчас она была честна, как никогда, искренна и правдива в своих чувствах. В той тьме и отчаянии, что поглотили её.       – Ты, ты не Арья Старк, – медленно проговорил Джон и испуганно отшатнулся, словно в темнице сидел демон или само Зло. – Ты – кто угодно, но не она, ты не можешь быть ей!       Девушка подняла голову, заглянула в глаза того, кто в её прошлой жизни был самым родным и любимым братиком, и зло сплюнула кровь от прокушенной из-за боли щеки. Стражники Дейенерис, что порой сменяли факелы, особо не церемонились с пленниками.       – Когда я только пришла в Чёрно-Белый дом, — неожиданно начала она, — движимая единственным желанием стать лучшим убийцей и отомстить за свою семью, за близких людей, Безликие весьма неохотно приняли меня. Они стирали личность тех людей, кто приходил к ним ради служения Многоликому богу, делая их прекрасными орудиями. Холодными, расчётливыми, искусными, не умеющими любить или ненавидеть, не ведающими о чувствах и желаниях, о своей воле. Не помнящими… Всё их верование, все их цели и правила резко противоречили тому, с чем я к ним пришла. Я была сильной. Я не могла отказаться от своей семьи, потому и не выбросила Иглу в реку вместе с остальными моими вещами. Я чувствовала слишком ярко, хоть и тщетно пыталась это скрыть. Мною двигали совершенно не те желания и установки. Я хотела совсем иного и пришла за другим. И ни на минуту, ни на мгновение я не переставала быть Арьей Старк. Я отчаянно цеплялась за то, что меня ею делало, я не могла отпустить себя, не могла стать Никем. Каждый раз, когда я говорила, что я Никто, то получала лишь один ответ: «Ты лжёшь». Я научилась врать, но даже это не укрыло от глаз Безликих то, что я никогда не стану одной из них. Добрый Человек, тот старичок, которого так мило поджарила в огне дракона твоя шлюшка, прекрасно понимал и знал это. До сих пор не могу разгадать, почему они не изгнали меня, почему упорно продолжали обучать, хоть и видел, что я не буду служить Многоликому. Я никогда не смогу отказаться от себя, от тех, кого люблю и ненавижу, от чувств, от своей веры. Но они стойко учили меня, делились своими знаниями и мудростью. Я выросла и повзрослела в этих стенах. Я питалась за их столом, я искусно убивала по их приказу, но я всегда оставалась Арьей, волчицей Винтерфелла. А когда я искренне полюбила мужчину, то эффект лишь усилился, и стало понятно, что Никем мне никогда не бывать. Я продолжала служить Безликим, но также и стала сильнее любить, сильнее чувствовать. Я доверилась и открылась тому Человеку, который сумел стать мне близким. Я отдала ему свою невинность и продолжала отдавать своё тело и душу. Я по-настоящему полюбила, и это только усугубило моё и без того шаткое положение. Но Безликие ничего не сказали мне, ничего не сделали, не изгнали. Хотя я и не сомневаюсь, что прекрасно знали об этом. Я не могу понять, что двигало ими, почему они сознательно пошли на такое противоречие в том, во что свято верили, чему подчиняли свои жизни. Но где-то в глубине чувств росло осознание, что я просто стала для них родной, стала близкой, хоть и не одной из них. Как бы дико это ни звучало, но они считали меня своей семьёй. Хоть я и продолжала стремиться к другой, той, что считала настоящей. Дура. И вот всего одно действие, всего одна безумная королева со своими драконами… Королева, которая одним поступком, одним шагом сделала то, что не удавалось всем Безликим за много лет. Уничтожив абсолютно всё, что я любила. И ты прав, Джон Сноу, – тут девушка, что была Арьей Старк печально усмехнулась и посмотрела в глаза брата, а тот поражённо выдохнул, шокированный глубокой печалью, обреченностью и усталостью, что царила в этом взгляде. – Теперь я не Арья Старк. Теперь я Никто.       Молчание еще долго царило в темной крипте. Отблески факела бросали на стены причудливые тени, рождали немыслимые образы и невероятные картины. Арья смотрела на них, и ей виделись счастливые часы, проведенные с Якеном, то, как он учил её, как разговаривал с ней, как ласкал её и доставлял удовольствие, неведомое ей ранее. Она смотрела на Бродяжку с ее ядами и лукавой усмешкой в сторону Арьи и Якена. Она глядела на Красавца, что всегда ерошил её волосы, отвешивал шутливые комплименты, смеялся, когда она дулась и обещала его побить, был ее братом... Она видела Доброго человека — Наставника, что заменил ей погибшего отца, что всегда был мудр и добр к ней, оставался единственным, исключая Якена, кто всегда знал, что творится в её душе, что терзает её, и о чем она думает. Но, помимо прочего, Арья, всматриваясь в тени, видела безумную королеву на черном драконе, пламя, что изрыгало это чудовище, воспламенившийся Дикий огонь, охвативший всю её семью, её любимого человека. Она видела исказившиеся в страшной муке лица, видела чудовищную боль, и среди всего этого Бродяжку и Красавца, что не отпустили руки друг друга и умерли так, и глаза Якена, совершенно невозможным образом нашедшие ее взгляд и посмотревшие с нежностью и любовью, прощаясь. Арья закусила губу, почувствовав подбежавшие к глазам слезы, но сдержала себя. Не здесь, не сейчас, не перед врагом. Она, может, и прольет слезы, как плаксивая девчонка, но только тогда, когда останется наедине с собой и с воспоминаниями. Но даже тогда она останется сильной Волчицей, а может, и просто Никем.       Арья перевела взгляд на того, кто когда-то был ее братом. Джон тоже смотрел на тени на стене, на сладко-горькие иллюзии, и определенно видел там что-то свое, но что именно, Арья не понимала и не желала знать. Брат перевел взгляд на сестру и в его глазах она увидела жалость и сострадание. Младшая Старк поджала губы — ей не нужна жалость, это ничтожное и унижающее ее чувство, ей нужно лишь возмездие, лишь восстановление справедливости.       — Я могу поговорить с Дейенерис, — неожиданно предложил Джон. — Могу воздействовать на нее, объяснить все, уговорить не казнить тебя за одну лишь царапину. Она помилует тебя, выберет другое наказание, но ты останешься жива, и...       Внезапно громкий, почти безумный смех прервал его рассуждения. Арья хохотала, и в этом хохоте едва улавливались нотки иронии и неверия.       — Ты серьезно? — спросила девушка, отсмеявшись. — Поговорить с безумной королевой, убедить ее, заставить изменить решение? Я перешла черту, за которой ничего больше нет, и возвращаться не собираюсь, потому что не желаю оставаться живой. Я умерла вместе с Якеном, с Безликими, сейчас я лишь Никто, пустота, которая всё же способна восстановить справедливость и равенство жизни и смерти. Я исполнила всё, что предназначалось мне, а скоро обрету мир и покой в далёких землях под светлым небом на заснеженных холмах, озарённых лучами восходящего солнца. Останусь непреклонной, не согнувшейся, не сдавшейся. И ничего мне больше не нужно. И меньше всего я желаю жить в том мире, что покорился безумице и обожает её. Не желаю быть частью реальности, что в своём ненормальном разладе, в своём диссонансе губит себя с неотвратимым помешательством. Не хочу находиться среди тех людей, которые не способны сами думать и понимать действительность, раскрывать глаза на то, что происходит вокруг них. Похоже, и ты в этой жизни ничего не понимаешь, Джон Сноу.       Джон снова отшатнулся, и в его взгляде на миг отразилась боль воспоминания, удар почти забытой жизни, любимое лицо, усеянное веснушками, обрамленное каскадом рыжих всклокоченных волос.       — Но если ты при всех попросишь прощения, если раскаешься... — не сдавался Джон, продолжая с ослиным упрямством стоять на своём. — Пойми, Арья, я еще люблю тебя, я не хочу тебя потерять, и кем бы ты сейчас ни была...       — Попросить прощения? — снова нетактично прервала его сестра. — У той, кто погубила мою семью и на моих глазах в диком пламени сожгла единственного мужчину, которого я смогла полюбить? Прости, братик, но я могу поступать только иначе. И ты не сможешь потерять ту, которая сама себя потеряла. – Она замолчала и со странной задумчивостью посмотрела на брата. – Ты мог бы служить достойному королю, быть ему опорой, сделаться по-настоящему мудрым и сильным человеком. Но ты предпочёл любви и разуму сумасшествие. А теперь уходи. Мне невыносимо слышать твои безрассудные и дикие предложения.       Джон тяжело вздохнул, но, посмотрев на сестру, понял, что здесь он уже бессилен. Когда-то он был для неё целым миром, мог наравне с отцом подействовать на непокорную строптивицу, на свою Арью, но сейчас, когда она стала Никем, мужчина вряд ли представляет для неё какую-либо ценность. Молча повернувшись, он стал подниматься по темным, едва заметным в свете факела ступеням. Арья даже не смотрела ему вслед, снова зачаровавшись игрой теней на стене, рожденных светом танцующего пламени. Игрой, что отражала её воспоминания – то, чем она теперь жила. Когда брат окончательно покинул её, Арья опустилась на свою соломенную постель, сильно прикусила губу, сдерживая всхлипы, которые могли бы выдать ее, стать обличением её слабости. И только бесшумные слезы, стекающие по щекам, нашли свой приют в отсыревшей соломе.