Ангел без крыльев

Детский плач в который раз нарушил их крепкий ночной сон. — Вставай. Это к тебе! — внушительный толчок куда-то в район ребра свидетельствовал о том, что короткая минутка сна для Сафронова подошла к концу. — Почему это я? Сейчас не моя очередь, — сонно парировал он. — Твоя очередь всегда, — капризно гнула свою линию Джулия. — Ты виноват. Точнее, твой коварный сперматозоид. — Твой встроенный инкубатор виноватее будет. И девочке все-таки этичнее смотреть на голых девочек, нежели мальчику, — мужчина в свою очередь столкнул ее с кровати. Ответом послужил смешок. — Какой ты мальчик? Между прочим, уже насмотрелся. На одну. Хотя, о чем это я, — усмехнулась она. — То есть, я не только алкоголик, но и бабник? — Иди. По твоему профилю. «Алкоголик», — она продолжала медленные, но верно толчки в сторону детской комнаты. — Ванг, имей совесть! — ребенок надрывался. — Нет. Сейчас я хочу иметь несколько часов сна. — Я тоже, — новый толчок, и мужская сила взяла вверх над ее хреновеньким материнским инстинктом. Ванг в позе приморской чайки полетела с кровати на пол. — Сафронов, я тебя убью! — теперь уже не как чайка, а как настоящий голодный тигр прорычала она. — Окей. Но для начала поменяй дочке памперс или что там у нее, — заключив в объятия мягкую подушку, Сафронов праздновал победу. Для приличия метнув в него самым грозным взглядом, Джулия, дерзновенно вырванная из плена теплых подушек, все-таки соизволила почапать к малышке. — Сережа! — жалобный крик, раздавшийся через несколько минут свидетельствовал о том, что молодая мама не справляется. Опять. Как всегда. Припоминая всех до чертей Ада поименно, Сергей неохотно поднялся с мягкого ложе. На кухне его глазам предстала душещипательная и вызывающая умиление картина одной дорогой ему женщины, не очень мирно лежащей на руках у другой, наверное, менее дорогой, но не менее недовольной женщины. — Почему она плачет? — прорыдала Ванг почти в тон дочери. — Ну, вы женщины, все любительницы поплакать. Причем, без повода. А вообще вариантов не очень много, малыш. Ты подгузник проверяла? Или, может, она есть хочет. Время-то, вроде, уже подошло, — взгляд рыжего наткнулся на бутылочку, одиноко стоящую на пеленальном столике. — Она не ест. И правильно. Есть после шести — вредно. — Ну кому как. Тебе вредно, а ей полезно. — Вот тебе точно вредно, — усмехнулась Ванг, с радостью передавая малышку Сергею. — Да уж. Иди сюда, моя маленькая, — Сергей, казалось, зацвел всеми цветами радуги, как только маленькое чудо оказалось у него в руках. — Ну, чего ты? Ну что, Матечка, будешь кушать? — вопреки уговорам нерадивой матери, он осторожно пристороил в рот покрасневшего ребенка бутылочку. Девочка с энтузиазмом принялась сосать соску, через минуту разразившись еще более душераздирающими, перепонко-разрывательными рыданиями. — Ну, что такое? — с интересом рассматривая неотъемлемый атрибут устройства для кормления — соску, мужчина наконец понял, в чем дело. — Ну и, как она должна была, по-твоему, поесть, горе ты луковое? — Сафронов, ну не убивай ты во мне надежду на наличие у тебя мозга. Из бутылочки, конечно же. — Которую ты не соизволила проткнуть. Вот, смотри — это соска, — тоном строгого взрослого, разговаривающего с ребенком, вещал он. — Но если не проделать в ней дырочку, молочко не будет литься и наша дочка не сможет покушать. Поняла? — Дай иголку, — с самым злым и мрачным видом рявкнула Джулия. — Ну что. Ты хочешь, чтобы наша малышка отравилась или чего доброго подхватила инфекцию? Нет, не знаю, как ты, я люблю нашу Матю и не желаю ей смерти. — А что тогда делать? Скажи, раз такой умный. Видишь, как она разрывается. — Сейчас. Потерпи немного, малышка. Сейчас папа все сделает, — положив малышку в кроватку, рыжий приступил к странным манипуляциям. — Вот смотри, что я делаю, — наставляющим голосом сказал он, поднеся предварительно протертую спиртом, зажатую в плоскогубцах, иглу над зажженной конфоркой. Глаза Духа стали в разы больше обычного. — Ты че задумал? Хочешь поджарить иголку? Так не волнуйся, она, поди, сырую съест, не побрезгует. — Погоди. Вот. Сейчас, — ловкое, практически магическое движение, и убранной от огня иголкой, он проделал в соске несколько равномерных отверстий. — Все. Готово! Теперь наша малышка может кушать. — Кстати, ты заметил, она замолчала? — нахмурилась Джулия. — Она там отчаялась или умерла с голоду? — Не говори ерунды. Матечка сейчас папа принесет тебе ням-нямку. — Ну, что это такое, Сафронов? Между прочим, наша дочь ребенок, а не даун. В отличии от тебя. — Вуаля! — миг и малышка, мирно лежа на руках у папы, сладко вкушала лакомство. — Вот и все, — улыбнулся он, с гордостью и торжеством взирая на женщину. — Ничего сложного.  — Ты посмотри, как расфуфырился! Да с твоим опытом, ты можешь делать это с закрытыми глазами! — Ты хочешь убедиться? — нет, чисто-теоритически, он мог проделать это вслепую. Но все же теория не практика. — То-то же, — усмехнулась Ванг. — То же мне, профессионал. — А разве нет? — подмигнул рыжий, медленно и недвусмысленно приближаясь к блондинке, предусмотрительно положив их продолжение в кроватку. — Ну…разве только немного. Совсем чуть-чуть, — заманчиво прикусила губу девушка. Миг — и ее запястья оказались в кольце сильных мужских рук. Губы соприкоснулись в жарком, многообещающем поцелуе. Но обещанного, как говорится, три года ждут. — А теперь спать, — безапелляционно сообщила она, убивая осмелевшие желания на самом апогее и безжалостно отворачиваясь к стенке. — Так нечестно, — обиде Сафронова не было предела. — Сам виноват, — буркнула Ванг. — Заделал мне ребенка, вот и мучайся. — Можно подумать, ты сильно сопротивлялась… — Нет. Но ты все равно извращенец. И кобель. — Не говори так об отце своего ребенка! — Ой, спи ты уже. Отец!