this city is contagious

За две недели до начала семестра Джагхед получает письмо на электронную почту о необходимости отправить повторную заявку на общежитие. Он сидит за кухонным столом, думая сколько места занимают его куртки в шкафу рядом с многочисленными пальто Лодж, о его зубной щетке в ванной рядом с зубной пастой именно той марки, что Джонс любит. Вероника в соседней комнате развалилась на диване и красит ногти, мурлыкая песни себе под нос. И он с наслаждением прислушивается к этому. Джагхед удаляет сообщение без раздумий. Позже она заходит на кухню и спрашивает: — Ты выглядишь слишком радостным для человека, чьи летние каникулы подходят к концу. К чему улыбка? — Ты же знаешь, что все мои улыбки только для тебя, Ронни, моя дорогая, — отвечает он. Сарказм затмевает то, что он все еще улыбается, как ненормальный. — Кстати, сегодня твоя очередь мыть посуду. *** Наступает сентябрь, и теперь они официально второкурсники. Джагхед сравнивает это со вторым годом старшей школы, когда Джейсон был убит, и всё в его жизни изменилось. Дни, когда появилась Вероника, тайные встречи ученика-учительницы, темные тайны и горячие ванны. Дни, когда Джонс ненавидел Веронику Лодж и все, что было с ней связано. Спустя четыре года, Вероника возвращается в свой родной город, Арчи занимается музыкой в Калифорнии (он уверяет Джагхеда, что почти все его учителя — крутые чуваки), Бетти цветет и пахнет и, наконец, приобретает уверенность в себе, а сам Джагхед определенно точно больше не ненавидит Веронику Лодж. Они вместе ходят в университет, наслаждаясь случайными встречами между парами. Вероника провожает его на первую лекцию по истории кинематографа, целуя его на прощание, прежде чем исчезнуть в фотолаборатории дальше по коридору. — Чувак, это твоя девушка? — спрашивает его Джейк, один из его одногруппников, несколько недель спустя. — Да? — отвечает Джагхед после короткой паузы, игнорируя вопрос все еще проскальзывающий в его словах. Он до сих пор не может представить, что Вероника Лодж — его девушка. — Повезло тебе, братан, — говорит Джейк, похлопывая его по плечу. Он немного похож на Реджи, но несколько лучше разбирается в фильмах. — Вы давно вместе? — Нет. Но мы долго к этому шли, — и Джонс удивляется тому, что в его словах нет ни капли лжи. *** — Возможно я была не совсем честна с тобой, — говорит Вероника ни с того, ни с сего. Они ужинают яичницей, потому что оба забыли сходить в продуктовый. — Какой милый и совершенно не пугающий способ начать разговор, — усмехается Джагхед, но его желудок сжимается. Будучи писателем, в его голове мелькает тысяча возможных сценариев. — В чем? Он вздыхает с облегчением, когда Лодж отвечает: — Почему я рассталась с Арчи. Потому что она могла сказать, что-то в роде: «я замужем» или «я до сих пор влюблена в Арчи». Джагхед не знает, как на это реагировать, поэтому просто дает ей время, чтобы продолжить. — Я имею в виду, — медленно начинает она, будто пытаясь подобрать нужные слова. — Про отношения на расстоянии было правдой. Наверное, это было к лучшему. Но на самом деле я рассталась с ним из-за мамы. Это что-то новенькое. Джонс выпрямляется и смотрит на неё совершенно непонимающим взглядом: — Из-за твоей мамы? — У неё и мистера Эндрюса становилось все серьезно, — объясняет Вероника, и он вспоминает о временах, когда отец Арчи возвращался домой с горящими от счастья глазами. — Я знала, что единственная причина, почему она не давала этим отношениям перейти на новый уровень, потому что я встречалась с Арчи. Поэтому я с ним и рассталась. — Твоя мама знает об этом? — спрашивает Джагхед, и она качает головой. — Ты первый человек, кому я об этом рассказала, — признается Лодж, и его желудок сжимается снова, но совершенно по иной причине. Как она могла думать, что она плохой человек? — Тьфу, это совершенное клише. И я ненавижу это. — Конечно. А встречаться с лучшим другом своего бывшего парня, не клише? — говорит он, и Вероника хихикает и бросает в него вилкой. — Это вершина твоей оригинальности. — Ты ужасен, — заявляет она, все еще улыбаясь. — Я никогда не думала, что моя жизнь будет напоминать гребанный сериал, — добавляет она, и Джагхед не может не рассмеяться в ответ. Он всегда думал, что жизнь в Ривердейле похожа на плохое телешоу: нераскрытое убийство, красивые особняки, кладбище скелетов и дополнение в виде пары шуток для большего охвата аудитории. Сейчас ему кажется, что он живет в одной из романтических комедий с Мэттью МакКонахи. И самое худшее — ему это нравится. — Ну ты же знаешь, что говорят о вживании в роли, — говорит Джагхед, наклоняясь и целуя её. *** В первый раз это происходит почти случайно. У них в расписании есть окно в двадцать минут, когда Джонс возвращается с утренних пар, а Вероника уходит на дневные. Когда он входит в квартиру, она практически подпрыгивает от нетерпения. — Скажи мне, что я удивительная, — почти пропевает Лодж, направляясь к нему, пряча что-то за спиной. — Я не делаю беспочвенных комплиментов, — отвечает он на автомате, а она бьет его по плечу. — Хорошо, чем ты так взволнована? — Этим! — Вероника буквально впечатывает маленький белый конверт ему в грудь. Он берет его, открывает и достает пару билетов: — Если это на еще одну бродвейскую постановку, то тебе придется звать кого-нибудь из своих друзей, — говорит Джагхед сухо. Она закатывает глаза и машет на него рукой. Он читает печатный текст на билетах, и его глаза комически расширяются. Потому что не может быть, чтобы Вероника достала билеты на пресс-конференцию Квентина Тарантино в Линкольн-центре в следующем месяце. — Как ты это сделала? — спрашивает Джонс хриплым голосом, все еще не веря собственным глазам. Он говорил об этой конференции последние недели две, и под конец Лодж уже странно на него косилась. — Один из друзей отца Инес ответственный за организацию, — беззаботно говорит она, явно довольная собой. Вероника делает шаг вперед, дотрагиваясь до его подбородка, заставляя его посмотреть ей в глаза. — Итак, я удивительная или как? — Я люблю… — начинает Джагхед, но потом до него доходит, что именно он собирается сказать и застывает. «Тебя» — хотел продолжить он, удивляясь насколько легко эти слова были готовы сорваться с его языка и насколько правильно бы звучали. — Я люблю их, — говорит он, вместо этого, прокручивая миллионы вариантов в своей голове. Но Вероника все еще держит его подбородок, и Джагхед притягивает её ближе, чтобы поцеловать, заметив мерцание в её темных глазах. Что-то похожее на разочарование. И именно в этот момент появляется Арчи. *** — Эм? — говорит Арчи. — Арчи, черт! — говорит Джагхед. — Как ты оказался в нашей квартире? — говорит Вероника. Множественное местоимение кажется возвращает Арчи обратно в реальность из шокового состояния. Или может тот факт, что Вероника одета в одну из клетчатых рубашек Джагхеда, схваченная на талии поясом, как платье. — Дверь была не заперта, и я подумал. Стоп, что значит «ваша квартира»? — требовательно спрашивает Эндрюс, адресуя вопрос исключительно Джагхеду, который все еще стоит, как вкопанный, и смотрит на него широко раскрытыми глазами. Лодж нарушает молчание первой: — Посмотрите сколько уже времени, я опаздываю на пару, — говорит она, обходя парней и направляясь к двери. — Увидимся позже, — бросает Вероника через плечо, захлопывая дверь. Как только они остаются одни, Джонс поворачивается к другу, все еще пытаясь связно сформулировать предложение: — Что ты здесь делаешь? — Ты не думаешь, что этот вопрос должен задавать я? — отвечает Арчи, нахмурившись. — Я был в Чикаго на выходных и решил ненадолго остаться здесь, чтобы увидеть тебя. Я пришел к тебе в общежитие, но мне сказали, что ты там больше не живешь и дали этот адрес. Я подумал, что это ошибка, потому что ты мне ничего не говорил о переезде в Сохо. — Арч, я собирался сказать… — начинает Джагхед, пытаясь объяснить. — Когда? — прерывает его Эндрюс, в его глазах столько злости, что еще немного и он начнет плеваться огнем. — Когда ты собирался сказать, что ты и Вероника… Боже, Бетти знает? Он не отвечает, и Арчи в расстройстве проводит рукой по волосам. — Так я и думал. Как давно это продолжается? — Я столкнулся с ней через месяц после её приезда в Нью-Йорк, — отвечает Джонс, чувствуя, что глубже роет себе могилу. — Это просто случилось. Он почти видит, как шестеренки в голове Арчи вращаются, пытаясь обработать его слова: — Вероника, — начинает он медленно, будто боясь, что голос сорвется. — Переехала обратно девять месяцев назад. Джагхед считает до десяти, медленно выдыхая сквозь зубы. В голове мелькают сотни образов его и Вероники за последние восемь месяцев. — Я знаю. Арчи горько смеется и качает головой. Он выглядит по-настоящему злым: — Вау! — Но вы вдвоем… Вы не… — Джагхед пытается объяснить почему сейчас стоит здесь, в этой квартире, где живет с девушкой, которая была первой серьезной любовью в жизни его друга. — Тебе она даже больше не нравится. — Она моя бывшая девушка, Джагхед, — говорит ему Арчи резко, будто ему нужны напоминания. — Это негласное табу. Я думал, что ты это знаешь. Джонс кивает, сглатывая: — Знаю. Бросив на него последний взгляд, Арчи захлопывает за собой дверь. *** Когда Вероника возвращается через несколько часов, он сидит за кухонным столом, гипнотизируя пустоту. Она садится рядом: — Ну и сколько у нас проблем из-за этого? — Ну… он не счастлив, — отвечает Джагхед, и это сильное преуменьшение. Вероника, похоже, понимает это по выражение его лица и вздыхает. — Бетти знает? — Она знает, — кивает она. Девушки созваниваются в FaceTime каждую неделю и болтают по несколько часов. Единственное время, когда Джонс проводит в гостевой комнате. — Она знает, что мы живем вместе, но не знает, что… хм… — Ты не рассказала ей о нас, — заканчивает он за неё, и Лодж кивает с виноватым видом. Они застывают в тишине. Небо за окном темнеет, а тени на стенах приходят в движение. Это будто сон, будто их пузырь спокойствия все же лопнул, и реальность приняла их в свои совсем не радостные объятия. — Ты думаешь, мы совершили ошибку? — спрашивает она тихо. — Возможно, — отвечает Джагхед, беспомощно пожимая плечами, но потом ловит её взгляд. — Это плохо, если я не хочу думать об этом сейчас? — Нет, — говорит Вероника, еле заметно улыбаясь. Она протягивает ему руку, и Джагхед переплетает их пальцы. — Совершенно нет. *** Гермиона Лодж звонит за неделю до Хэллоуина, чтобы сказать, что она и Фред Эндрюс женятся. Телефонный звонок раздается посреди спора по поводу костюмов на Хэллоуин. Вероника хочет, чтобы они нарядились Холли Галайтли и Полом Варжаком, на что он огрызается, что никто его не узнает. Естественно Джагхед за Винсента Вега и Мию Уоллес, но Лодж говорит, что в жизни не будет ходить по городу с кровавой дорожкой под носом. — Они даже не совсем вместе, — протестует она, прокручивая синопсис фильма на своем телефоне. — Это не считается парным костюмом, если пара не вместе! — Не Холли ли случаем проводит большую часть фильма в попытках выйти замуж за парня с мешком денег? — парирует Джагхед, на что она кидает в него подушку. — Я так и знал, что ты со мной лишь из-за моего интеллекта. — Скорее из-за твоей невероятной скромности, — тянет Вероника, когда в её руке начинает звонить телефон. — Это моя мама. Мне нужно ответить, — бросает она, вставая с кровати и направляясь в гостиную. Через двадцать минут Лодж возвращается со странным выражением лица. Она кажется ошеломленной и шокированной. — Эй, все в порядке? — спрашивает он, резко садясь. — Что-то не так с твоей мамой? — Нет, с моей мамой все отлично, — уверяет она его, но по-прежнему выглядит, будто увидела инопланетное вторжение. — Она просто сказала мне, что выходит замуж за отца Арчи, а в остальном она в порядке. Джагхед в шоке приоткрывает рот. Из того, что он понимает из её более подробного рассказа, свадьба уже близко. Ни Гермиона, ни Фред не хотят роскошной и пышной свадьбы, так что будет просто небольшая церемония в городской ратуше, а затем прием в Пембруке. — Я не могу поверить, что она даже не хочет платье, — говорит Вероника однажды ночью, спустя две недели после звонка. — Кто вообще выходит замуж в джинсах? — это слово она практически выплевывает. Они сидят на противоположных концах дивана: Джагхед заканчивает статью о Фаусте, а она просматривает исходники своего последнего проекта. Ему нравится, как легко они сейчас уживаются вместе. — Это все, что тебя беспокоит? — спрашивает Джонс, отрываясь от ноутбуку и пытаясь разглядеть уровень стресса на её лице. Лодж сразу же понимает, что он пытается сделать. Они знают друг друга настолько хорошо, что стали одной из тех клише-пар (это слово все еще кажется неправильным, когда характеризует именно их), которые понимают друг друга без слов. Он и Бетти неплохо понимали друг друга, но Веронику он может понять практически с одного взгляда. И это пугает. Она вздыхает и откладывает камеру на журнальный столик. — Я злилась на маму какое-то время, — признается Вероника. — Но потом я поняла, что хорошего может из этого получиться? Ничего. Это все лишь делало нас обеих несчастными. Сейчас, по крайней мере, мистер Эндрюс делает её счастливой. — Мистер Эндрюс крут, — искренне говорит Джагхед и вспоминает, что уже произносил эти слова. Однажды летней ночью три года назад, когда он безумно хотел поцеловать Веронику Лодж, но не смог. — Я думаю, что ты прав. Подожди… Означает ли это, что теперь я должна буду называть его Фредом? — На твоем месте я бы больше был обеспокоен тем фактом, что Арчи станет твоим сводным братом, — упоминание этого имени приносит неловкость, которую оба пытаются игнорировать. — Боже, — стонет Вероника, наклонившись и вновь взяв в руки камеру. — Когда я говорила, что хочу жить как в Сплетнице, я совершенно не это имела в виду! *** Это странно возвращаться в Ривердейл спустя год. Но еще более странно, как он себя чувствует без Вероники рядом, насколько он к ней привык за время, что они жили вместе. Его мама кажется рада его приезду: она сразу же бросается на кухню, готовить ему ужин. Джеллибин набрасывается на него сразу же после возвращения из школы, рассказывая ему о том, что произошло на одном из уроков: — А потом Сьюзи набралась смелости и… Подожди, — говорит она, делая паузу в середине своей тирады. Джелл оглядывает пустую гостиную и замечает лишь его сумку в углу. — А где Вероника? — спрашивает она, повысив голос. — Вы будете спать раздельно, пока вы здесь? Из кухни слышится звук бьющейся посуды, и Джагхед закрывает глаза, молясь, чтоб пол под ним провалился. Джеллибин выглядит невыносимо самодовольно. Сама свадьба очень скромная и на неё приглашены лишь ближайшие родственники, поэтому он не видит Веронику до приема. Джонс говорит себе, что он не пытается избегать Арчи или Бетти, но в Пембрук он проскальзывает, никому ничего не сказав, чувствуя себя невыносимо неловко в своем старом костюме. Первую, кого он замечает — Полли, стоящую у камина со своими детьми. Миссис Купер играет с Джейсоном, а Лиззи спит, положив головку на плечо мамы. Для всех, кроме Наны было сюрпризом рождение близнецов. Шерил часто (и внезапно) навещала их, почти умоляя назвать дочь Шерил-младшей. Он видит Веронику, стоящую посреди комнаты. Она разговаривает с директором Узэрби с широкой улыбкой на лице, но Джагхед знает, что она почти не слушает, то и дело оглядываясь вокруг. И здесь в Ривердейле со всеми этими людьми, с которыми он вырос, Джонс понимает, насколько они разные и насколько не подходят друг другу. Он встречает взгляд Арчи, полный открытой враждебностью и выходит из комнаты. Джагхед сидит на стуле за барной стойкой, потягивая пиво, когда Бетти, наконец, находит его. — Привет, Джагги, — говорит она, появляясь будто бы из ниоткуда и скользя на стул рядом с ним. И он совершенно точно не вскрикивает от её резкого появления. — Бетти, — приветствует он её, в уме планирую пути отхода. — Как ты… Все не так, как тебе кажется, — уходит Джагхед в глухую оборону. Сам кажется себе сумасшедшим. Но Бетти — добрая душа, лишь посмеивается над ним, как тогда, когда они еще были вместе: — Джагхед расслабься. Я не сержусь ни на одного из вас. — Нет? — Джагги, — повторяет она, тепло улыбаясь. Купер кладет руку ему на плечо, заставляя его посмотреть ей в глаза. — Мы с тобой расстались не просто так. Нам было хорошо вместе, но сейчас я хочу, чтобы ты просто был счастлив. Я хочу, чтобы вы оба были счастливы, — исправляется она, и от её слов в животе поднимается теплая волна. — Но, Арчи… — его взгляд находит Эндрюса на другом конце комнаты, рядом со своим отцом, делающим вид, что в их сторону он вообще не смотрит. — Он меня ненавидит. Купер смотрит туда же и качает головой: — Арчи — идиот, и все мы знаем об этом, — несмотря на все, что на него свалилось, Джагхед улыбается. — Он просто удивлен, вот и все. Он переживет это, Джаг. Он тоже желает вам двоим счастья, даже если сейчас тебе так не кажется. Он думает о холодной ярости во взгляде Арчи и хочет сказать ей, что пожелания счастья он там точно не видит, но шум толпы прорезает детский плач и последующее за этим: — Элизабет! Бетти вздыхает, поворачивается и видит, как её мать пытается укачать плачущую Лиззи. — Я должна идти, — невесело говорит она. — Маме нужна помощь. Лиззи её не очень любит. — Почти, как её тезка, — шутит Джагхед, и Бетти смеется, вызывая у него внезапный приступ ностальгии. — Поболтаем позже, хорошо? Было здорово увидеть тебя, — говорит она искренне, прежде чем скрыться в толпе. Проходит меньше пятнадцати секунд, когда место рядом с ним снова оказывается занятым. — Чувак, — приветствует его Реджи, в его глазах читается что-то похожее на разочарование. — Бро, что за херня? — Реджи, — приветствует его Джагхед сухо. — Смотрю Дьюк ничего не смог поделать с твоим словарным запасом. Им двоим удалось установить что-то вроде нейтралитета, когда Джонс понял, что Реджи не столь уж стереотипен, как он вначале подумал. Он рассматривал жителей Ривердейла поверхностно, думая, что легко может разгадать каждого. Но позже он узнал, что в жизни не все так просто, как в фильмах. Узнал, Джонс это где-то между тем, как впервые встретил черноволосую девушку в Попс и тем, как отпустил её руку, разъезжаясь по разным домам два дня назад. Мантла почти не изменился: — Ты встречался с самой красивой девчонкой в школе, а потом дал ей уйти, — говорит он, загибая пальцы, будто перечисляя способы, как Джагхед разрушал свою жизнь. — Теперь ты встречаешься с самой горячей девчонкой Нью-Йорка и позволяешь Эндрюсу решать за тебя? — Тут все уже в курсе? — стонет Джонс, проводя рукой по лицу. Целый год притупил его бдительность к нюансам жизни в маленьких городках. В частности, к тем, что никто не может держать свои гребанные рты на замке. — Большинство, — отвечает Реджи, пожимая плечами. — Прекрасно, — бормочет Джагхед себе под нос. Он вздыхает, чувствуя на себе требовательный взгляд. — Арчи — мой лучший друг… — начинает он, но это звучит, как дешевая отговорка. Мантла просто закатывает глаза: — Эндрюс переживет это, — почему люди так в этом уверены? Может он не знает Арчи так хорошо, как думал. — А вот чего не переживешь ты — это если ты позволишь Эндрюсу разрушить твои отношения с Вероникой. — Когда ты, черт возьми, стал таким умным? — выпаливает Джагхед, от неожиданности перестав фильтровать слова. — Курс общей психологии, братан, — Реджи встает на ноги, хлопая Джагхеду по плечу, от чего тот чуть не слетает со стула. — Давай, Эдвард Руки-Ножницы, не будь такой киской на этот раз. Как только Мантла встает со стула, на нем сразу же материализуется Кевин, в смешном свитере с принцессой Леей. — Мне нужно об этом говорить? — спрашивает он Джагхеда, вскинув руки. — Так. Ли. Необходимо. Мне. Об. Этом. Говорить? — Нет, — отвечает Джонс, стиснув зубы. Он видит к чему это все идет. — Отлично, — говорит Келлер, вставая и кладя руки на бедра. — Не заставляй меня причинять тебе боль, — бросает он напоследок, растворяясь в толпе, успев прихватить бокал шампанского с подноса официанта. Проходит десять минут и на соседний стул садится Шерил Блоссом, скрестив ноги и смотря на него, будто психиатр на пациента. — Что происходит? — он начинает медленно терять терпение. — Игра в музыкальные стулья? — Когда я впервые узнала о тебе и Веронике, я была удивлена, как такая девушка, как она, похожая на меня, может встречаться с бродягой, вроде тебя, — сразу же начинает Блоссом, скрещивая руки на груди. — Ну и дела, спасибо, — саркастично отвечает ей Джагхед. — А ты только начала мне нравиться. Она выпускает раздраженный вздох: — Позволь мне закончить. Но я поменяла своё мнение, после того, как увидела вас вместе. Вы бросили вызов логике, но вам вдвоем хорошо вместе, Джагхед. Это первый раз, когда Шерил назвала его по имени. — Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает он, слегка настороженно. — Я говорю, что ты счастлив с Вероникой. Не упусти это, — с этими словами она спрыгивает со стула, посылает ему воздушный поцелуй и исчезает в толпе — Она права, — раздается голос прямо за ним. Джагхед подпрыгивает от неожиданности, и Арчи садится рядом: — Я услышал конец вашего разговора, — признается он, потирая затылок. — Она права, Джаг. Ты и Ронни… Вы, ребята, счастливы вместе. — Я… Это не было частью плана, Арч, — говорит Джагхед, чувствуя себя легче на миллион фунтов. — Я не хотел причинить тебе боль. Я бы никогда не сделал это. — Я знаю. Прости, что так отреагировал. Наверное, я просто был удивлен. — Ты — мой брат, Арчи, — говорит ему Джонс и вдруг понимает, что именно пару месяцев назад пыталась сказать ему Джеллибин. — Но я не хочу выбирать тебя, отказываясь от неё. Эндрюс трясет головой: — Я и Вероника… Все кончено. Она отличный друг и я люблю её, но не так, — затем он фыркает от смеха. — Не так, как любишь её ты. Джагхед медленно выдыхает: — Да, — говорит он и смотрит Арчи в глаза. — Офигенно странно, правда? — Чертовски странно, — соглашается Эндрюс, и они оба смеются. Момент разрушен звоном ножа об бокал, и голос Шерил разносится по комнате: — Всем внимание! Несмотря на то, что это действительно весело отмечать такое знаменательное событие, я думаю, что пора оставить взрослых наедине и отправляться в Торн-Хилл на послеприемную вечеринку! Её заявление встречают аплодисментами и свистом. — Спасибо, Шерил, — говорит мистер Эндрюс. Он и его новоиспеченная жена выглядят сконфуженно. — Даже если ты и сказала нам, что собираешься сказать тост в нашу честь. Блоссом просто пожимает плечами. Арчи поворачивается к Джагхеду, приподнимает брови и усмехается: — Звучит весело. Джагхед не может сдержать стон. *** Особняк Торн-Хилл представляет собой жуткое место: кожаные диваны, тусклое освещение и чучела животных на стенах. Джагхед практически не бывал на вечеринках Блоссом, и сейчас он думает, что это к лучшему. Ему официально не по себе. Они сидят вокруг журнального столика из красного дерева. Присутствие Арчи и молчаливые улыбки Бетти немного компенсируют то, как Вероника смотрит на него. Её темные глаза обвиняют его во всех смертных грехах. Но он не собирается разбираться с этим здесь, у всех на виду на вечеринке Шерил Блоссом, когда сама Красная королева возвышается над ними с пустой бутылкой в руках, предлагая вспомнить школьные времена. — Кто хочет начать? — спрашивает Шерил, поджимая яркие губы и выискивая добровольцев. — Я за то, чтобы наш житель Нью-Йорка был первым. Двадцать голов немедленно оборачиваются к Веронике. Она прокашливается и скрещивает руки на груди: — Я так не думаю, — говорит она, хмурясь. — Тогда хорошо, что я не тебя имела ввиду, — Блоссом плавно переводит взгляд на Джагхеда. — Я про другого жителя Нью-Йорка. Реджи хихикает, и прежде чем Джонс успевает возразить, Шерил раскручивает бутылку. Джагхед может поклясться, что может прочувствовать каждую секунду, что крутится бутылка. Как команда по синхронному плаванию все поддаются вперед, чтобы узнать на кого укажет бутылка. Она указывает на Бетти. Он встречает её паникующий взгляд своим точно таким же. Когда-то бы он отдал все на свете, чтобы провести с ней семь минут в раю. Но сейчас все, о чем Джагхед может думать, что она — не та девушка. Та девушка — её лучшая подруга сидит рядом с ней, нацепив на лицо маску безразличия. Неловкое молчание опускается на комнату, и никто даже не шевелится, пока Шерил не делает шаг вперед, хватая бутылку со стола, и бросает Веронике на колени. — По-моему, это судьба, — говорит она беспечно, откидывая волосы назад и не обращая внимания на ошеломленных людей. — Джагхед и Вероника, пожалуйста, пройдите в шкаф. Для «Семи минут в раю» в шкафу довольно тускло, и он полностью забит старыми коробками. Джагхед стоит от Лодж настолько далеко, насколько он может себе это позволить. Ирония в том, что это тот же самый шкаф, где началась история Арчи и Вероники. — Итак, — начинает она небрежно, будто разговаривать они будут о погоде. — Ты собираешься сказать мне, почему ты избегаешь меня с самого нашего приезда? Вопреки распространенному мнению я не умею читать мысли. — Вернуться сюда… Это как… — он путается, сжимая зубы от досады. — Ты — «Завтрак у Тиффани», я — «Хладнокровное убийство». Как, черт возьми, это должно работать? — Сценарии обоих фильмов написаны Трумэном Капоте, и кому не наплевать, Джагхед? — её глаза опасно сверкают. — Эти истории нереальны. Ты не можешь все время жить в придуманном мире книг и фильмов. В реальной жизни все не так. Ты и я — вот, что реально. Джонс не отвечает, и Вероника вздыхает, теряя запал: — Если дело в Арчи, я пойму, — говорит она, не глядя на него. Ему кажется, будто его только что ударили в живот. — У меня не было настоящих друзей, пока я не переехала в Ривердейл. И я знаю, как много он сделал для тебя. И если ты хочешь расстаться, то… — Нет, — резко прерывает её Джагхед. Он почти слышит голос своей сестры в голове. — Нет. Я абсолютно уверен, что люблю тебя, — слова легко слетают с его губ. — Отлично, — говорит Вероника мягко. Улыбка её становится все ярче. Ярче, чем он когда-либо видел. И Джагхеду жаль, что здесь нет камеры, потому что ему ужасно хочется запечатлеть этот момент, чтобы сохранить навсегда. — Я тоже тебя люблю. Даже если ты и вел себя, как полный идиот. — Я был не так уж плох, — пытается поспорить он. — Ты заставил вмешаться Шерил Блоссом, — её тон подчеркивает серьезность ситуации, и он морщится. — Самый романтичный момент в моей жизни наступил благодаря ей. — Если тебе станет легче, то я почти уверен, что она сделала это для того, что ты потом помогла ей с Арчи, — улыбается Джагхед. Ему кажется, что еще немного и у него сведет скулы, и он будет улыбаться постоянно. — Боже, люди этого города, — смеется Вероника, качая головой. И, наконец, он целует её, прижимаясь губами к её рту, запуская пальцы в её волосы, когда до него доходит: Джагхед целует бывшую девушку своего лучшего друга и лучшую подругу своей бывшей девушки — Веронику Лодж, и чувствует, что она — самый лучший выбор, какой он когда-либо делал. Вероника отрывается первой. Её щеки краснеют, а глаза сияют: — Пойдем домой, — говорит она, переплетая их пальцы. Дом. Это слово ускользало от него так долго. Место, которое раньше заключалось исключительно в его книгах и матрасе в чужой комнате. Но теперь он знает: дом там, где Вероника Лодж, и как бы приторно это не звучало, ничего другого ему и не нужно. Джагхед усмехается и наклоняется вниз, чтобы поцеловать её еще раз: — Да, пошли домой.