Little fan-stories

голос и руки. краски и песня. им не до скуки, им интересно. руки и голос. песня и краски. из шрамов и полос длятся их сказки. За окном занимался рассвет, а хозяйка небольшого домика успела привести себя в порядок и позавтракать с видом на море. Она вышла наружу, вдыхая полной грудью солёный воздух и счастливо улыбнулась. Затем установила холст и макнула кисточку в краску. А Рим не могла рисовать с закрытыми глазами – никто не может. Но, только закрывая глаза, она находила внутри себя то самое вдохновение. В её голове в такие моменты звучал нежный и пронзительный голос далёкого мужчины, и эти ощущения она переносила на холст. Когда он рядом, творить не получается. Потому что они заняты друг другом, забывая о мирских заботах и других увлечениях. Они словно растворяются друг в друге, испивая всю кристальную суть души и пожиная жар тела. Неважно, если после каждой встречи сердце содрогается, теряя очередной осколок, а затем твердеет до следующего раза. И пускай тела обоих нагреваются настолько, что скорая помощь не смогла бы реанимировать их, но они отступают друг от друга прежде, чем дойдут до самой высокой кондиции, оставляя обожжённую кожу, кровавые полосы и шрамы. Кёнсу обожает прятаться и наблюдать за тем, как она рисует. Как грациозно её тонкие пальцы порхают в воздухе, сжимая кисть и набрасывая яркие мазки на бумаге. Она рисует его портрет в полный рост и всё не может закончить, мотивируя это тем, что забывает черты его лица или расположение родинок на теле. И когда он узнает об этом, срывается после очередного концерта, садится в скоростной поезд, где бы он ни находился и пребывает к ночи. А на рассвете также молниеносно исчезает, возвращаясь на гастроли. На расстоянии видеться всё иначе, чем вблизи. Они бережно хранят каждый момент вместе, наслаждаются каждой секундой, не отрывают глаз и рук друг от друга, до мельчайших деталей запоминая прикосновения, линии рук на ладонях, морщинки в местах улыбок, чувствительные точки на теле. У каждого из них была своя жизнь, но и без друг друга солнце перестало бы светить для них. Кёнсу обожал, когда она своими чувствительными пальчиками лёгонько барабанила по его спине, при этом громко и сладко постанывая при каждом его толчке или всего лишь приближении к ней. Меланхоличная и молчаливая А Рим, казалось, начинала говорить лишь в его присутствии. В обычной жизни она хранила молчание и не испытывала нужды говорить. Он же, напротив, по роду деятельности и обладая открытым характером, общался много и часто. И только ночью, сдавливая девушку в своих объятиях, он выпадал из реальности, вслушиваясь в собственное имя, произносимое её устами, и пускал в ход свои волшебные руки, доставляя любимой удовольствие. Каждое пребывание вместе было сродни Раю на земле. И каждое расставание бросало их обоих в непроглядную пропасть, позволяя ненадолго забыться в своей работе и желая как можно скорее вернуться. Они не приносили клятв, не произносили вслух и даже не задумывались о статусе отношений. А Рим и Кёнсу продолжали шагать по кругу Колеса Жизни, который всё больше затягивал их в свою воронку.