Живые мертвые

      Лицо Киппса стоило видеть. Даже затрудняюсь описать, что оно выражало, когда мы нарисовались на пороге его квартиры. Я пожалела, что у меня нет фотокамеры. Кажется, мы его разбудили, потому что угрюмая сонная мина сменилась не менее угрюмым недоумением. И все же за ним угадывалось беспокойство. Даже Киппс понимал, что мы бы не притащились просто так.       Мы были так измотаны, что даже не удивились, когда за его спиной показалась стройная фигурка Холли в — никогда б не подумала, что увижу — домашней одежде. Которая, конечно, сидела на ней, словно была пошита лучшими дизайнерами. В такой не стыдно и погулять выйти.       — Ребята? — изумленно и тихо спросила она.       Локвуд улыбнулся. Вымученно. Шумно вздохнув, Киппс потер переносицу и молча пропустил нас внутрь.       — Ты что, потерял ключи от дома? Или его отжали за твои маленькие шалости? — беззлобно поинтересовался он, захлопывая дверь за нами.       Мы прошли в простую, но современную и погруженную в утренний полумрак кухню. Киппс включил слабый свет и мы расселись за столом. Немного помолчали. Холли поставила чайник и принялась тихонько хлопотать, расставляя чашки, хлеб, масло, джем. Я рассеянно наблюдала, как она хозяйничает на киппсовой кухне. Не будь я морально оглушена последними событиями, я б, наверное, сгорала от любопытства.       — Сожгли, — просто сказал Локвуд. На немой вопрос Киппса он ответил многозначительным взглядом. Холли уронила нож. Он громко прозвенел по плиткам пола. «Простите», — извинилась наша ассистентка. Руки у нее дрожали.       — Что значит «сожгли»? Кто? — на сей раз черты Киппса нарисовали шокированное удивление. — В смысле… он правда сгорел? Как?       Джордж с чувством хлопнул по столешнице.       — Будто неясно, как.       В кухне повисло усталое и сочувствующее молчание. Холли молча разлила чай и села к нам. Киппс побарабанил пальцами по чашке и спросил меня:       — А ты куда своего парня дела?       — Парня?..       Джордж закатил глаза и уточнил:       — Флеймса, Флеймса он имеет в виду.       Я уставилась на них безо всякого выражения.       — С каких это пор он мой парень?       Джордж хохотнул. Злобненько так, почти издевательски. Ну, его можно понять. Он кипятился из-за того, что Финн ушел с Мариссой. Киппс приподнял бровь и пожал плечами.       — Он ее бросил, — сказал Джордж.       — Никто меня не бросал, Джордж. Вы ничего не…       — А мне показалось, Марисса успешно соблазнила его, — не унимался Джордж.       Я готова была психануть, потому что не он один тут был вымотан и зол. Я не верила, что Финн предал нас. Хотя нет, неправильно говорю. Я знала это. Но увы, никак не могла объяснить и доказать свою уверенность, что, мягко выражаясь, нервировало. Не говоря уже об усталости и нарастающем страхе. Финн солгал, когда сказал, что истратил последнюю пулю в театре. Последняя пуля ушла на сэра Руперта. Марисса может убить его еще до того, как они доберутся до Дома Фиттис. Мои пальцы побелели от того, как сильно я стиснула край стола.       — Ты неправ, Джордж, — вдруг подал голос Локвуд. — Здесь есть нечто большее.       Он внимательно посмотрел на меня. Я едва заметно кивнула.       — Я не знаю, что у Флеймса на уме, но ты упустил одну деталь. — Энтони отпил из чашки и обвил ее своими длинными пальцами. — Она угрожала. Как думаешь, сколько трупов осталось бы на улице, если бы он отказался?       — Нисколько, — буркнул Джордж, — Гейла ведь прикончили…       — Ты сам знаешь, что это не так, — оборвал его Локвуд, — вряд ли у Мариссы один телохранитель.       — Да ты видел рожу-то его? Ни дать ни взять…       — Хватит, — прошипела я. — Легко обвинять! У него действительно не было выбора. Она бы все равно загребла его с собой. Если даже не убила.       — Никто никого не обвиняет, — примирительно произнес Локвуд. Джордж громко и презрительно фыркнул.       Разговор снова заглох. Обсуждать что-то, анализировать сил не осталось. Мы сидели уже просто потому, что никто не мог даже встать. Чай закончился. Я поболтала в чашке его остывшие остатки. Тишину нарушил Киппс.       — Если вдруг вам интересно узнать, что имею сказать я, то нам всем следует отдохнуть.       Он поднялся, зашевелились и все остальные.       Не могу сказать, что мы разместились в страшной тесноте. Квартира у Киппса была ого-го, без излишеств и минималистично обставленная, но очень просторная. Она занимала огромный мансардный этаж и делилась на три комнаты, не считая кухни и прихожей. Так как спать на раздвижном диване с кем-то из парней я очевидно не могла, мне досталась софа в библиотеке. Жестковатая и довольно узкая, но грех жаловаться, когда у тебя вообще больше нет своей крыши над головой.       Проспали мы до обеда, а следующие несколько дней ознаменовались глухим и тревожным затишьем перед бурей. Мы мониторили новости о новом неожиданном вторжении возле Дома Фиттис. Никто не удивился, когда бравые сотрудники крупнейшего агентства вскоре справились с напастью. Награды, много фото и хвалебных статей. Вот кстати о статьях. О нас и нашем сгоревшем особняке говорили тоже, но в совершенно ином ключе. Не скрывая иронии, писаки намекали, что мы напоролись на то, за что боролись. То есть сами виноваты, надо было слушаться старших и не играть в агентов. Сколько прекрасных расследований мы провели, старательно игнорировалось.       Одна газета все-таки выпустила репортаж о приборах из Общества Орфея. Мы сделали ставку на то, что никакая организация прилюдно не посмеет признаться в разработках, которые могли облегчить жизнь при Проблеме. К журналистам якобы обратилось анонимное лицо из самого агентства Фиттис и в обстановке огромной секретности передало уникальные и полезные приборы, долго скрываемые от общественности. В материале освещались кристаллические очки, железно-серебряная броня и детектор Источников. Все это было очень интересно, потому что нам толком не удалось самим посмотреть эти штуки, но в то время меня лично занимало другое. Так или иначе, нужный фурор мы подняли. Редакцию газеты осаждали другие журналисты, полиция, агенты, свободные экстрасенсы и всякие исследователи. А Общество помалкивало в тряпочку. Фиттис опровергло свою причастность; доказать ее было нельзя, ведь вещи не носили их логотипа.       Локвуд и Киппс ездили на собрания с нашими сообщниками. Обсуждали стратегию, выбирали, кого заслать к Фиттис. Идея-то хорошая, но я не представляла, кто бы мог сгодиться на эту роль. Кто мог бы сгодиться лучше Финна, который уже был в стане врага.       Он, черт возьми, определенно что-то задумал. Проблема состояла в том, что мы не могли просто пойти, постучаться к Фиттис и спросить его. Мы даже не знали, что с ним произошло. Марисса не появлялась с ним на публике. Иногда я ощущала ледяную удавку паники: Фиттис легко могла от Флеймса избавиться или сделать еще что-то похуже. А мы бы никогда не узнали.       — Мы же не знаем наверняка, Люси, — мягко отказал Локвуд, когда я затронула эту тему. — Если бы он как-то связался с нами… но объективно он перебежчик. Ты ведь не ощутила ничего конкретного? Ты просто… чувствуешь? Что он на нашей стороне?       Возразить мне, увы, было нечего. Мы не могли ждать, пока Флеймс передаст нам весть, если он вообще станет это делать. Связаться с ним самим было почти невозможно. Локвуд сказал, что это реально, но придется сильно поломать голову, а сейчас есть слишком много других вещей, над которыми надо ее ломать.       Потеря оставила на Локвуде свой страшный след. Она бросила на весь его облик тень, в которой уже был не так заметен свет вдохновенного стремления. Случившееся заставило его шагнуть к краю, когда ты борешься лишь потому, что тебе нечего терять. Борешься отчаянно, ведь другого пути нет, иначе выйдет, что ты сражался зря. Он оставался деятельным и энергичным, все время раздумывал, просчитывал, планировал. Прямо на ходу. Иногда он застывал прямо посреди комнаты с чашкой чая в руке, щелкал пальцами и мчался дальше. Но блеск глаз превратился в яростный, а губы чаще были сложены в суровую линию, чем улыбались.       Джордж не отрывался от своей части работы. И у него, надо отметить, назревало нечто грандиозное. Это я видела по блеску его глаз, по румянцу на его пухлых щеках и невероятной целеустремленности, которая влекла его вперед. Он ни минуты не бездельничал. Мы с ним почти не разговаривали; не то чтобы мы поссорились, но он упрямо игнорировал понятие презумпции невиновности и заочно считал Финна предателем.       Что же я?.. Ну, я… сознаюсь, как раз я бездельничала. Вынужденно. Я не могла ни на чем сосредоточиться, а сил едва хватало на то, чтобы вставать по утрам. Меня все раздражало. Раздражало ждать. Раздражало смотреть, как другие чем-то заняты, а я нет. Слоняться по квартире, обшаривая взглядом все углы, словно я там могла что-то найти.       Отсутствие Флеймса раздражало не меньше, чем его присутствие. Сколько раз я ловила себя на том, что проверяю стулья — не надломаны ли они; осторожничаю, когда открываю двери — а не свалится ли мне что на голову; всегда внимательно проверяю ботинки, а не насыпано туда какой дряни. Нюхаю содержимое чайника — а ну как там кислота вместо воды. Когда я что-то говорила, то делала паузу, приготовившись парировать какую-нибудь колкость. И ловила на себе взгляды друзей. Хотя их я тоже иногда замечала за ощупыванием дивана на предмет засунутых туда острых предметов или внимательной проверкой содержимого своей тарелки. Конечно, Холли никогда не положила бы туда гадость, зато у Финна был талант подбрасывать, пока ты отвернешься буквально на секундочку.       Как бы я не хотела не трепать себе нервы, но я не могла не беспокоиться, что там происходит в Доме Фиттис. Жив мой напарник или нет, и что Мариссе от него надо. Впрочем, на второй вопрос ответ казался очевидным. Разве могла она упустить возможность заполучить того, кто вернулся из мертвых. Загвоздка была в том, каким образом глава могущественного агентства намеревается получить информацию. Ее заверения о достойном обращении и гроша ломаного не стоили, я считаю. И что она вообще подразумевала под достойным обращением? Обслуживание «все включено»? И что это за сцену такую она устроила у нас на глазах там, на Портленд-Роу? Как в дешевом кино.       Вопрос же, который волновал всех поголовно — что Финн расскажет о нас и наших планах. Он мастер врать, но Марисса слишком хитрая и умная женщина. Ему придется либо играть до конца, изображая предателя, либо балансировать на очень тонкой грани, переплетая истину с ложью. Ну, в этом он тоже не дурак. Но лично мне от этого особо легче не становилось.       Каких-то три или четыре дня превратились в настоящую вечность. За что я ни бралась, все валилось из рук. Я порезалась дважды, когда чистила картошку нам на ужин. Я побила две чашки, когда мыла посуду. Задевала и роняла вещи, словно превратилась в Джорджа. Он сам, кстати, отказался от моей помощи. Нужно было разобрать какие-то сводки по датам, а моя концентрация стремилась к нулю и я лишь все перепутала. Словно в солидарность с моим настроением, испортилась погода. Похолодало, и на Лондон обрушились дожди.       Серые будни скоро прервались невероятным, ошеломляющим событием. Впрочем, ими наша жизнь буквально полнилась последние несколько месяцев.       Стояло пасмурное утро. Мы расселись за завтраком на кухне. Киппс продолжал мужественно терпеть нас. Честно, он заслужил медали. Хотя бы за то, что не выселил Джорджа на лестничную клетку. Даже меня, довольно непритязательную в житейских привычках, некоторые замашки Джорджа… эээ… обескураживают. Что уж говорить о чистоплюе-Киппсе. Кажется, я понимаю, почему они с Холли хорошо сошлись.       В тот день я вспомнила, что Локвуд однажды принял меня за медиума. За того, который может читать мысли. Так вот, оказалось, я действительно могла.       Я отрешенно глядела в окно. В стекло били косые струи дождя. Мне уже который раз кусок в горло не лез, и поэтому я просто выпила чаю. И сидела, бездумно вертя в пальцах чашку. Не такую большую, как те, что были у нас на Портленд-Роу. А округлую, с тонкой ручкой и цветочным рисунком на боку. Там, где на фарфор легла краска, поверхность стала шероховатой, и я поглаживала ее пальцем.       — Люси.       Я обернулась. Киппса на кухне не было; Холли мыла посуду, Джордж увлеченно сооружал уже третий бутерброд, а Локвуд, барабаня пальцем по подбородку, смотрел новости по маленькому телевизору на холодильнике.       — Что? — спросила я, глядя на каждого по очереди. Они все посмотрели на меня.       — Что? — поднял брови Локвуд.       — Кто звал меня?       Энтони и Джордж переглянулись.       — Тебе послышалось, — сказал Джордж.       Кто-то хихикнул. Я нахмурилась и поглядела на дверь — может, там кто-нибудь?.. Но кто? Киппс? Это не в его духе. Это скорее похоже на… К тому же звучало как-то странно. Как из ниоткуда, я не могла понять, где источник звука.       — Что, ты уже забыла мой голос? Можно начинать смертельно оскорбляться?       Мои глаза расширились. Задохнувшись, я вскочила, ударившись о стол и отбросив в сторону табурет, на котором сидела. Раздался мелкий звон. Ребята, вытаращившись, разом вздрогнули.       — Финн?!       Как раз этот момент выбрал Киппс, чтобы вернуться на кухню. Его глаза с удивлением остановились на мне, а потом он закатил их и застонал.       — Карлайл, серьезно? Еще одну? Ты меня разоришь.       Я дико озиралась вокруг. Но Финна не было. Был только его голос. И он звучал прямо в моей голове.       — Я слышу тебя!       — Удивительно проницательная констатация факта! В чьем наличии, несомненно, моя заслуга.       Я едва сумела подавить всплеск неожиданного смеха. Не знаю уж, чем он был вызван.Наверное, короткой, но яркой вспышкой эйфории. Эти интонации. Либо я сошла с ума, либо я правда его слышала. Слышала живого на расстоянии… живого? А если нет? Его голос звучал в моем сознании тогда, когда он был мертв. Мое радостно-изумленное возбуждение сменилось паникой.       — Люси, у тебя кровь!       Моргнув, я посмотрела, куда указывала Холли. Осколки чашки задели меня по ноге. Из порезов сочились алые капли. Я совсем не ощутила боли.       — Что, чашкой порезалась? Ну ты в своем репертуаре.       Хихиканье.       Я не обращала внимания на все, что они говорят. Облизнув пересохшие губы, я спросила — снова вслух, по привычке:       — Где ты? Ты… с тобой все в порядке?       До меня долетел отголосок какой-то эмоции, я не успела понять, какой именно. Друзья смотрели на меня так, словно я сошла с ума. Без шуток. Я говорила сама с собой, якобы отвечая человеку, который провел рядом со мной много времени, а совсем недавно вроде как предал.       — Где я? На Луне, конечно, со спутника телеграфирую, — съехидничал голос.       — Придурок! Отвечай серьезно!       Господи, вы видели бы ребят. Они правда решили, что я спятила. Признаться, я и сама была так изумлена, что тоже мельком подумала о побочных эффектах своего Дара, усиленных последними событиями. Мало ли что я там такое воспринимаю. А ну как это мой воспаленный мозг взбунтовался. Но эти предположения занимали меня не дольше нескольких секунд; голос был реален. И он сказал:       — В Доме Фиттис, где же мне еще быть, пустоголовая ты моя. И тебе не обязательно говорить вслух, попробуй просто подумать.       Но я думала слишком много всего одновременно, чтобы сосредоточиться на одной мысли и реплике. Например, какого черта я слышу его мысли. Чуточку помолчав, голос добавил:       — И сделай милость, убавь громкость. Я чуть не оглох.       Выругавшись, я крикнула:       — Громкость, чтоб тебя! Да ты жив вообще? Где именно ты находишься? Что с тобой сделали? И как у тебя получается…       Холли, успевшая уже убрать осколки, попросила меня не нервничать и сесть. Она держала в руке кусочек ваты и перекись водорода. На столе лежал пластырь и даже бинт. Остальные с крайним любопытством смотрели, как я, опираясь одной рукой о стол, широко распахнутыми, но невидящими глазами смотрю в пространство и говорю как бы сама с собой. На их лицах очень постепенно стало проступать понимание и осознание.       — Твои умственные способности нынче на нуле, — перебил голос, — как бы я говорил с тобой, будучи мертвым?       Как мне захотелось потрясти его хорошенько! Любит же нервы помотать. Он со скрипом ответил на один мой вопрос. Идиот, мы могли общаться телепатически, лишь когда ты был призраком.       — Ой ли, — сказал голос.       Все это время мои друзья обеспокоенно переглядывались, шепотом переговариваясь. Джордж, по-моему, даже что-то записывал. Холли хмурилась все сильнее, и сочувствие в ее глазах наверняка вывело бы меня из себя, если б я удосужилась обращать на него внимание. Один Локвуд сидел, замерев, в одной позе, с приподнятой рукой, и чем дальше, тем больше разглаживалось его лицо.       — Люси, ты говоришь с Флеймсом? — осторожно уточнил Киппс.       — Да, — резче, чем стоило бы, ответила я, попутно обрушивая на Финна весь шквал своих противоречивых, но, в основном, гневных эмоций, щедро приправленных всеми непечатными выражениями, которыми я знала. Он невольно оценил размах и, когда буря утихла, произнес:       — Ладно, давай по делу. Раз уж ты все-таки услышала меня…       И вот тут, пружинисто вскочив, Локвуд просиял, шагнул ко мне и схватил за плечи.       — Люси! Это же невероятно! Ты настоящий медиум! Ты правда слышишь его? Тебе не мерещится?       — А он не мог бы не перебивать? — злобно прошипел голос.       На меня вдруг навалилась усталость. Р-раз — и я уже не могу стоять на ногах, сажусь на табурет, который Локвуд заботливо мне подставил, и закрываю глаза.       — Нет, — негромко ответила я. — Не мерещится. Он говорит со мной. Он в Фиттис и все вроде бы в порядке.       — Вот как раз об этом, — сказал Флеймс. — На самом деле творится полный…       Выразился он неприлично, но ярко и содержательно.       — Это же такая возможность! — продолжал фонтанировать восторгом Локвуд. В его глазах разве что не заплясало мое отражение; меня возвели в ранг божества. Но мне стало не до того. — Если ты была права насчет него…       — Что бы это значило? — недовольно ввернул голос.       — Он мог бы стать нашим шпионом! Все упрощается! Мы сможем…       — Смотри на него, губу раскатал. Люси, врежь ему от меня.       — Конечно, отменить наши планы не выйдет, но мы договоримся, чтобы второй шпион вошел в контакт и…       — Мечтай, пижончик. Так вот, я бы тебе рекомендовал сваливать куда подальше, а то…       — Я сейчас же дам сбор. План требует корректировки… но Люси, это же просто невероятно! Ты потрясающая!       — От вас вряд ли мокрое место останется.       — Спроси его, насколько он свободен в своих действиях?       — Скажи, что я свободен ровно настолько, чтобы попросить Мариссу убить его.       — ЗАТКНИТЕСЬ!       Крик взорвался в кухне и прозвенел неожиданной тишиной, что настала после. Глаза снова округлились, рты приоткрылись — или не успели закрыться посреди фразы. Лишь Холли невозмутимо прилепила пластырь на мою ногу. Мимолетно я отметила, что даже не сержусь за такое чрезмерное проявление заботы. Я как бы не маленькая, могла бы и сама собой заняться. Ну да пусть.       — Заткнитесь оба, — повторила я. — У меня сейчас голова лопнет. Вы не могли бы не болтать одновременно?       — Я могу вообще не болтать, — тоном оскорбленного достоинства заговорил голос, — я не обязан предупреждать таких болванов о том, что их ждет.       Да брось, застонала я про себя и уронила голову на руки. Долго будешь ломаться? Вы, может, и не друзья, но и не враги точно. А вот Марисса…       — А вот Марисса по сравнению с вами сидит в крепости, которую вы хотите атаковать на игрушечном танке.       — Нет, погоди. Что конкретно должно произойти?       Ребята ждали и наблюдали. Локвуд послушно помалкивал, с выжидающим восхищением глядя на меня. Я слабо улыбнулась ему. Всего несколько минут разговора — и вот я уже выжата, как лимон. Хотя, наверное, я была выжата и до того.       — Если ты хорошо попросишь меня, я еще свяжусь с тобой, — снова торопливо заговорил голос и, противореча своим словам, не дал мне вообще ничего больше сказать. — А пока отключаюсь.       И он правда «отключился». Его присутствие исчезло. Оно не давило мне на психику так же, как при общении с призраком, но в чем-то походило на контакт с Гостем. На несколько секунд меня заполнила ослепляющая ярость. Что это было, черт побери? Заговорил со мной на расстоянии — на расстоянии — но ничего толком не сказал и попрощался!       — Ну? — осмелился спросить Локвуд. — Как ему это удалось? Что он сказал?       Мой гнев остыл так же быстро, как возник. У меня просто не было на него сил. Я откинула с лица волосы.       — Ты же его знаешь, Локвуд. Ничего он не сказал. Кроме того, что в Фиттис назревает нечто ужасное. Ужасное для нас, я имею в виду.       Джордж закатил глаза и шумно выдохнул. Киппс усмехнулся краешком рта. Локвуд, ничуть не растеряв энтузиазма, потер ладони.       — И он посоветовал сваливать, — добавила я напоследок.       Хмыкнув, Локвуд поднялся. До этого он сидел рядом со мной на корточках. И, сияя воодушевленной улыбкой, оглядел нас всех.       — «Сваливать» определенно тут никто не собирается, я прав?       — Конечно, нет, — неожиданно подала голос Холли. Она аккуратно сложила все медикаменты в аптечку и с щелчком закрыла ее.       Снедаемые любопытством, ребята набросились на меня с расспросами. Будто я знала ответы. Мне, как обычно, только намекнули и не сказали всей правды. Оставалось ждать, когда Флеймсу вздумается снова со мной поговорить; я не имела понятия, как самой до него достучаться. А если б и имела, то разговаривать с ним мне не хотелось. А вот пинка я б с удовольствием ему отвесила.       — Настоящий сеанс телепатии, — задумчиво проговорил Джордж, делая пометки в блокноте. — Если допустить, что Люси не съехала с катушек. Как думаешь, Люси, могла ли ваша связь с ним остаться еще с тех времен, когда он был призраком?       — Не знаю, — огрызнулась я.       Не знаю, чего Финн хотел добиться своей выходкой. Но подействовала она как отрезвляющий удар электрошоком. Апатия ушла. Ей на смену зато пришло нервное ожидание. Вряд ли Флеймс удержится от соблазна попробовать новую способность снова. Джордж предположил, что прошлый раз он так резко отключился из-за присутствия кого-то постороннего. Вероятно, сохранять невозмутимый вид, когда мысленно с кем-то разговариваешь, сложно.       Локвуд тоже изнывал от нетерпения. Пока мы не узнаем ничего конкретного, мы не могли изменить наш план или пустить его в действие. Игнорировать же в нем роль Финна тоже было нельзя. Энтони по-всякому пытался меня сподвигнуть самой попробовать наладить связь с моим напарником, но даже если хотеть, как можно сделать то, о чем не имеешь представления?       Кстати, я же не сказала, кому в итоге выпал жребий стать двойным агентом. Рассматривались кое-какие кандидатуры старьевщиков и даже один из людей Винкман. Но Локвуду удалось убедить всех, что больше всего эта роль подходит Киппсу. Его возвращение в ряды Фиттис будет, по крайней мере, обоснованно выглядеть со стороны: он потерял все и неудивительно, если он захочет вернуть хоть что-то. Правда, по-моему, актер из Киппса никудышный. Не знаю, на что Локвуд рассчитывал.       На самом деле мы снова смогли поговорить с Финном очень скоро. Буквально через пару дней. Утро медленно перетекало в полдень, мы все были дома. В смысле, дома у Киппса. Правда, мы так ему задолжали. Не могу представить, чтобы я согласилась пустить к себе жить на неопределенное время банду нахальных агентов, еще и бывших соперников к тому же.       Выбрал он момент просто чудесный. Когда мы были заняты делом, во-первых, а во-вторых, когда к нам заявились гости. Так вот, мы расселись за журнальным столиком в гостиной. Мы изучали предполагаемые планы подземелий Фиттис, составленные Джорджем с помощью Киппса и бесконечных ресурсов городского архива и библиотеки. Никто не удивился, увидев на схеме чертежные линии, складывающиеся в почти ровный круг. Гигантский круг, если говорить о машстабе. Его граница проходила далеко за рекой, захватывая Вестминстер на юге и Клеркенвелл на севере.       — Самые очевидные точки, с которыми она захотела бы связаться, — прокомментировал Джордж, водя обратным кончиком карандаша по бумаге. — Правительство и свои Печи. Если быть точным, я полагаю, тоннели ведут к Уайтхоллу. Очевидно также, что есть выходы к реке на обоих берегах. Граница пересекает Темзу в четырех местах, если мои расчеты верны. Если Фло сумеет найти хоть один, то мы получим дополнительный путь отхода. Или входа, как получится.       Будь наша система идеальна, мы бы просто потребовали проверки Фиттис полицией. Но даже если бы они и стали проверять, никто бы им не позволил увидеть главного. Оставалось навести такого шороху, что задавить или игнорировать его уже будет нельзя.       — Если Киппс не сумеет ускользнуть из Фиттис и открыть нам его изнутри, — пояснил Локвуд, — мы прокрадемся туда исподтишка.       На войне все средства хороши, почему-то вспомнила я слова Пенелопы-Мариссы и встряхнула головой.       — Этого она и ждет, — вдруг раздался голос в моем сознании. Я замерла, как сидела, и широко распахнула глаза, пытаясь утихомирить бурный всплеск эмоций, вызванных новым неожиданным явлением Финна в моей голове.       — Что? — спрашиваю.       — Марисса вас ждет, Люси. Будете дальше играть в эти игры — преподнесете себя ей на блюдечке. Так что весь ваш хитрый план и яйца выеденного не стоит.       — А ты ей уже все растрепал?       — Мне и трепать не надо было. Она не такая безмозглая, как вы.       Я шумно выдохнула.       — Ну так предложи что получше, умник, — произнесла я, кивая в ответ на вопросительные взгляды друзей. — Раз ты у нас видишь ситуацию изнутри.       — Вот еще, — фыркнул он. — Я просто заглянул на огонек с тобой поболтать. Тут довольно скучно. И от Мариссы меня воротит, если честно.       Мне очень хотелось сказать «загляни попозже, сейчас я занята», но вместо этого я спросила:       — Тогда зачем ты ушел?       Вопрос соскользнул с языка даже прежде, чем я толком осмыслила его. Финн что-то ответил, но тут раздался звонок в дверь. Киппс с Локвудом недоуменно переглянулись, и хозяин пошел открывать. Пока он отсутствовал, я попросила Флеймса повторить.       — Вот, ты опять меня не слушаешь, — завел он свою шарманку, — а я тебя такую терплю.       Он меня терпит! Да это я тебя терплю, мерзавец ты эдакий. Значит, ты опять нарисовался, чтобы помотать мне нервы, потрепаться о глупостях и потратить время. Мы можем хоть раз поговорить серьезно?       В коридоре раздались шаги. Я рассеянно глядела на дверной проем, ожидая, когда покажутся незваные гости. Финн немного помолчал, а потом, вздохнув, сказал:       — Я готов поговорить с тобой серьезно. Но только если рядом не будет твоих дружков.       Я закатила глаза. Твоих дружков… он неисправим.       Мы могли бы, пожалуй, еще какое-то время препираться, но тут я увидела, кто к нам пожаловал. В комнату шагнул Киппс с выражением «я-тоже-без-понятия-что-тут-происходит». За ним на пороге стояли Кэт Годвин и Бобби Вернон.