Simple steps

      Дуку оценивал, что джедаи не станут его беспокоить в течение трёх дней. Никто, о, никто не ожидал, что он добровольно сдастся Ордену, и решение, что с ним делать, станет предметом долгих споров. Мысль, что он стал причиной такого шевеления в Совете, вызвала невольную улыбку. На миг он задумался, гордился бы им Квай-Гон. За мыслью о падаване пришла старая боль сожаления.       Дуку всегда был человеком, с трудом сознающим свои ошибки, и эту черту он во многом передал Квай-Гону. Разница между ними, однако, была в том, что Квай-Гон, понимая собственную ошибку, сразу же пытался её исправить. Действия Дуку были же менее однозначными и зависели от самой ошибки. Промахи на миссии — решение жизни и смерти — разумеется, немедленно заглаживались. Меньшие проступки, например, ссоры с друзьями, не всегда заслуживали исправления или даже извинения. В них прежде всего нужно было оценить, послужит ли исправление его интересам или нет. Никогда нельзя ими жертвовать, это просто неразумно.       Не желая подвергать себя риску, Дуку узнал — позже, намного позже — что упустил возможность в полной мере узнать Квай-Гона в годы падаванства. В то время это казалось вполне разумным решением, так как мальчик был ходячей головной болью. Дуку потерял счёт случаям, когда чувствовал разочарование, раздражение и, да, гнев на падавана, когда тот сбегал с миссии с очередной ерундовой целью: помогал каждому встречному бездельнику, приносил всевозможных раненых зверьков в квартиру, тащил за собой грязь из самых мерзких мест, препирался с ним при каждой возможности и ставил под сомнение его решения. Кровь вскипала просто при мысли о нём! Дуку считал себя более, чем правым, оставаясь от ребёнка на безопасном расстоянии.       Не прошло и года, как Квай-Гона посвятили в Рыцари, как те взгляды смягчились. Сгладилось лезвие бесконечного раздражения, когда Дуку стал возвращаться домой и находить только тишину и неживой, идеальный порядок. После посвящения Квай-Гона жизнь каким-то образом стала… тусклой. Дуку честно признал свою ошибку с падаваном, хоть только и перед самим собой, считая, что при обучении стоило сделать большее. Но ошибка была незначительной, решил он, и ради её исправления не стоило разыскивать Квай-Гона. Её можно было бы ненавязчиво исправить на парной миссии, или когда бы пришлось вместе бодаться с Советом, чтобы раскрыть им глаза и что-то изменить, пока Орден не утонул в болоте стагнации.       Дуку с гордостью признавал, что Квай-Гон унаследовал его привычку ставить решения Совета под сомнение и превратил её в искусство.       Вторая его ошибка была в том, что он так и не сказал бывшему сорванцу, что его компания ему приятна. Только смерть Квай-Гона заставила её увидеть, но, конечно, тогда уже было слишком поздно что-то менять. Дуку ничего не мог сделать и в память о нём: он совсем не знал его ученика, Оби-Вана Кеноби, не считал подходящим представляться ему и предлагать помощь. Вместо того он решил увидеть свершение справедливости над убийцей Квай-Гона.       Её так и не последовало.       Совет смирился с плевком в лицо.       И тогда он ушёл.       Это стало соломинкой, ломающей спину нерфу — последнее из длинного списка преступлений Совета, раз за разом доказывавших, что Орден джедаев безнадёжен. Даже сейчас, в стенах Храма, он не чувствовал ностальгии по месту, служившему ему домом десятилетия. Всё, что он видел — это бесконечные ошибки, слабые и безвольные Рыцари, нестихающие страх и тревога, никакой искры жизни. Орден джедаев превратился из братства в институт, и он больше не мог за него стоять.       И одного его присутствия сейчас хватило, чтобы встряхнуть их до основания. Мысль вызывала странное удовольствие и придавала сил.       Дуку оценивал, что допрашивать его будут исключительно Советники: конечно же, лучше не рисковать слабыми перед искушениями ситха. Четверых должно быть достаточно, хватит «защитить» себя, если он попытается что-нибудь сделать. Неважно, ошейник–ингибитор Силы или его готовность и покладистость — этому нельзя доверять. Он ожидал увидеть Йоду: разумеется, костяк Ордена обязателен в такого рода ситуациях. Винду — ещё одна вероятная кандидатура. В остальных двух он был менее уверен: он не знал молодых членов Совета. Ки–Ади–Мунди стал бы хорошим выбором, или, возможно, туповатый Ажен Колар. Глубоко в душе он надеялся увидеть Кеноби, наследие Квай-Гона. Он хотел увидеть, какие черты бывший ученик передал падавану, кроме мастерства владения Атару. За время уединения ему было, над чем медитировать.       Как он и предсказывал, прошло три дня.       Как он и предсказывал, Йода и Винду были здесь.       Как он надеялся, пришёл Кеноби.       И как он никогда бы не предположил, с ними пришёл Скайуокер, промаршировав за спину бывшему мастеру. Мальчишка изучал его тёмными глазами, определённо, чем-то расстроенный — Дуку не знал чем, но едва ли требовалась Сила, чтобы увидеть это. Даже сейчас мальчишка абсолютно не владел собой. Разрешение ему присутствовать при допросе смехотворно — это только подорвёт их позиции. О чём думал Совет?       — Я настолько безвреден в ваших глазах, что вы считаете неиспытанного Рыцаря достойным присутствовать при допросе? — вместо приветствия им, не без издёвки.       Агрессивная мрачность Скайуокера углубилась до ярости — мальчик легко попался на крючок, и Дуку был бы более, чем доволен выжить его из комнаты, чтобы можно было начать настоящую работу. Йода и Винду пока сохранили лицо, но он с удовольствием вынудит их выгнать Скайуокера. Кеноби потянулся и взял мальчишку за руку, и они двое напряжённо и надолго уставились друг на друга, Дуку понял, что они разговаривают в связи. Советники тоже смотрели на них, и ему внезапно стало бесконечно интересно, какие мысли мелькают за их бесстрастными лицами при виде связи, само существование которой они должны порицать.       Скайуокер внезапно окрысился на Дуку, пройдя к стене и первым взяв себе стул, Кеноби и остальные последовали.       — Вам не о чем беспокоиться, граф, — мягко, по-кошачьи произнёс Кеноби. — Канцлер Палпатин просто хочет быть уверен, что вы не попытаетесь ничего предпринять. Кто лучше присмотрит за вами, если не тот, кто победил вас?       Жалкая попытка дун моча, выдавшая Дуку больше, чем они рассчитывали. Конечно, Дуку знал, что Сидиус нашёл себе глаза, уши и язык в Ордене, Скайуокер на допросе — лишь свидетельство того, как далеко он продвинулся. У Дуку появилась идея, какие планы и цели могут быть здесь у ситха.       — С вопросами пришли мы, — медленно начал Йода, привлекая к себе внимание. — Ответы на них нужны нам.       — Уверяю, что у меня к вам вопросов не меньше, — искренне и любезно ответил Дуку. — Я хотел бы знать, неужели вы, в самом деле, не видите, что происходит с вами? Я хотел бы знать, почему джедаи так низко пали, или что заставило вас даже подумать, что дать Рыцарство Скайуокеру — хорошая идея. Я хотел бы знать, почему вы оставили убийство Квай-Гона безнаказанным. Но все мы…       — Не смей даже говорить о Квай-Гоне, — прошипев, перебил его Скайуокер.       — Энакин, всё в порядке, — тихо сказал Кеноби; его взгляд на Дуку, пристальный, но странно напряжённый.       Становится интереснее: Скайуокер бесится с разрешения Кеноби? Пара снова разговаривала через связь, и Дуку увлечённо наблюдал, как Скайуокер опять отступает. Неудивительно, что Сидиус так хотел убить Кеноби: это был ходячий ограничитель его драгоценного будущего ученика. Очередная возможность смешать планы Сидиусу, теперь вопрос как: помочь мальчишке держаться за Свет или обратить его к Тёмной стороне и спустить на Сидиуса? Нужно будет помедитировать над выгодами каждого варианта.       Дуку улыбнулся.       — Кто Лорд ситхов, контролирующий Сенат? — потребовал Винду.       — Понятия не имею, о чём вы говорите, — спокойно ответил Дуку.       — Ложь чувствую я, — покачал головой Йода, прикрыв глаза — явно наполовину в Силе. — Легче будет, если правду ты скажешь.       — Право, Мастер, — изумился Дуку. — В чём тогда азарт игры?       И тогда началось. Винду и Йода задавали вопросы, Кеноби и Скайуокер больше наблюдали. Глаза их обоих закрылись в медитации: они улавливали течения и завихрения Силы вокруг слов Дуку, выискивая в них правду, полуправду, частичную правду. Дуку не собирался облегчать им работу и часто просто отказывался отвечать или менял тему. Раздражение Скайуокера было ощутимо даже с ошейником–ингибитиром Силы. Брови мальчишки свелись почти к переносице, он, должно быть, изумительно дулся, когда был ребёнком. Кеноби, однако, был непроницаем и спокоен, как Йода и Винду. Дуку задумался, почему Кеноби так привлекал его, но потребовался всего один момент размышлений, чтобы понять, что тот оставался последней уцелевшей связью с Квай-Гоном. Разумеется, он заинтригован.       Дуку всмотрелся в Скайуокера и его очевидную связь с мастером и решил прощупать почву. Полностью игнорируя вопрос Йоды, он перевёл взгляд на Кеноби.       — Знаете, он пытается убить вас, — как будто между прочим сказал он.       Глаза Кеноби распахнулись — единственное свидетельство его удивления. Скайуокер повёл себя более театрально, откидываясь назад и громко ахая.       — Кто? — переспросил Кеноби, делая вид, что не понял.       — Мой Мастер, — повторил Дуку, бросая довольную усмешку в сторону Винду и Йоды. Этим Дуку шёл против своего отказа сотрудничать, но находил удовольствие в том, чтобы делиться информацией по своему желанию, без давления этой пары шарлатанов. — Известно, что при случае он попытается очень, очень отчаянно убить вас.       — Только через мой труп, — прошипел Скайуокер, его лицо — палитра гнева и покровительственной ярости.       — Терпение, — прошептал Кеноби, даже не поворачиваясь к Скайуокеру и не разрывая зрительный контакт с Дуку. С графом он продолжил. — Почему?       — Это же испортит сюрприз, вам не кажется? — насмешливо ответил Дуку. — Я не должен мастеру верности после его предательства, но это не значит, что я открыто сдам его, как многие ожидают. У меня есть принципы, знаете ли.       — Если у вас не осталось верности, — вмешался Винду, — тогда почему вы защищаете его?       Дуку повернулся к Корун Мастеру.       — Потому что я когда-то был джедаем, и, несмотря на то, во что вы превратились, — он бросил это с презрением, — я, по крайней мере, придерживаюсь того, что вам положено. Из верности этому принципу я придержу язык. Из этой же верности я даю Кеноби дружественное напоминание, что за его голову назначена награда и ведётся игра по его смещению с шахматной доски, чтобы игрок развернулся в полную мощь.       — Этого никогда не случится, — лицо Скайуокера потемнело. — Я не допущу этого.       Дуку не мог упустить возможность и издевательски поднял бровь.       — Не допустишь? Мой дорогой мальчик, а как ты сможешь помешать? Напомни мне, на какой именно планете ты так верил, что сможешь защитить его?       Очевидно, больное место: Кеноби, решительно безразличный до сих пор, наконец-то отвернулся от Дуку, разрывая зрительный контакт и поворачиваясь лицом к Скайуокеру, прошипев «Энакин», прежде чем они оба замолчали, прожигая друг друга взглядами.       Оставшиеся трое, Дуку, Йода и Винду, остались наблюдать, как двое джедаев ожесточённо о чём-то переговариваются в связи, которая должна была увядать, но вместо того расцветала и набирала силы. Дуку наслаждался безмолвным шоу: Скайуокером было легко манипулировать, и чем больше Кеноби успокаивал капризного ребёнка, тем больше Дуку узнавал об их отношениях, их преимуществах и их слабостях. На войне информация была жизненно важной; до Дуку донесли это жёстким путём — опустил он глаза на отрубленные кисти. Он всё ещё мог чувствовать пальцы, продолжал пытаться шевелить ими и с удивлением находил, что их больше не было. После трёх дней постоянных медицинских проверок, анализов, проб, расспросов, подносов с бактой, чтобы предотвратить заражение, и быстрого самоисцеления Дуку не чувствовал постоянной боли. Это не значит, что он не чувствовал её вообще.       Йода нарушил тишину.       — С твоими угрозами счастлив ли ты?       Дуку окинул взглядом зелёного недомерка. Его бывший мастер, столп Ордена джедаев, и почувствовал вспышку горького гнева. В отличие от Скайуокера, всё ещё ментально переругивающегося с Кеноби, Дуку мог контролировать свой гнев. Он мог разделить его, раздробить и найти источник, а потом и возможность избавиться от него. Но здесь привычная методика не сработает: сейчас источник — косность, невежество и высокомерие Йоды — за вечер не задушить. Но, с другой стороны, если его немного спровоцировать…       Дуку наклонился вперёд, положив травмированные руки на стол и опираясь на них. Боль жгла невыносимо, но и давала вместе с тем ясность мыслей.       — Счастлив? — мягко переспросил он, дружелюбием прикрывая сквозивший в голосе лёд. — Нет, весьма определённо — нет. Я не был счастлив годы. Десятилетия. Меня предавали мои мастера, — он подчеркнул множественное число, — отбрасывали ради лучшей кандидатуры или в угоду догмам изжившего себя Кодекса. Вопрос о моём счастье спорный, — лёд в голосе уступил ровной, зловещей гладкости тона. — Мастер Йода, может, лучше спросить, счастливы ли вы? — Дуку улыбнулся, и его улыбка была угрожающей. — Вы рады видеть, как двое джедаев, один из которых Мастер и член Совета, спорит с другим, Рыцарем? Ещё лучше, рады ли вы, что это происходит прямо у вас под носом, через связь, которую, я уверен, ни один из вас не одобряет?       Скайуокер остро взглянул на Дуку, но он его проигнорировал, играя с Йодой.       — Скажите мне, — продолжал Дуку, — вы не одобряете её только из свидетельства вопиющей привязанности, которую делят эти двое? Для Скайуокера это ожидаемо — он всего лишь юнлинг, в конце концов — но для Кеноби — впечатляюще, потому что он допускает привязанность и всё же остаётся образцовым джедаем. Вас не беспокоит видеть брешь в вашем драгоценном Кодексе и всё же иметь безупречного солдата в вашем распоряжении?       Или вы не одобряете просто потому, что не можете её контролировать? Вы столетия заседаете в Совете, Мастер Йода, вы, должно быть, уже привыкли, что джедаи слушают ваши советы и делают всё, как вы скажете. Вы управляете самим будущим Ордена, и теперь, когда оно на грани уничтожения, я могу только представить, как отчаянно вы пытаетесь контролировать то, что ещё у вас в руках. Контроля над каждым джедаем Ордена вам больше недостаточно, теперь вы командуете армией клонов, которой так гордитесь. Станет ли следующей Республика? С этим вы успокоитесь?       Скайуокер впился взглядом в Дуку — он ругался и слушал их одновременно? Интересно… — и сильно нахмурился при обвинении Дуку. Тогда Сидиус, значит, уже посеял в нём сомнения.       Это всё, что требовалось знать, и Дуку встал.       — Джентльмены, — произнёс он официальным тоном. — Интервью окончено.       Скайуокер вскочил на ноги, готовый запротестовать, но Йода тоже поднялся.       — Да будет так, — произнёс он, опираясь на трость. — Многое узнали мы, многое для медитации ты дал нам.       Кеноби и Винду встали. Просто для реакции, Дуку учтиво поклонился.       — Джентльмены, я всегда к вашим услугам.       Лицо Скайуокера и рванувшаяся остановить его рука стоили того.