… Он склонился к одному из четырёх котлов, стоявших в чётком соответствии сторонам света и побулькивающих на зачарованном огне. Северное вот-вот будет готово для предпоследнего этапа его создания — вызревания в холодном месте в течение пяти суток. Котёл, соответствующий югу, вызывал неодобрительное хмыканье и раздраженное шипение мужчины. Влив в зелье вязкое содержимое деревянного кубка, маг взял в руку тонкий прут бузины и начал мешать варево. Не доведя и первый круг помешивания, он увидел, как стремительно чернеет и рассыпается древесным углем прутик. С порывистым гневным свистом мужчина выдохнул и отшвырнул бузину. Резким движением левой руки опорожнил котёл, оставив на стенах несколько капель для изучения и работы над ошибками. — Ни у одного гения не получается что-либо с первой попытки… иногда даже — с девяносто первой, — мягкий голос девчонки несколько остудил клокочущую внутри мага ярость. — Причем тут гении? — не глядя на неё, ровно произнёс мужчина и склонился над западным котлом с насыщенным свекольным оттенком и легким ароматом прелой земли. — Притом, что вы, несомненно, высокоодаренный способностями, доведенными вами до отметки, максимально близкой к совершенству. — Если ты думаешь, что подобные фонтаны лести помогут тебе вернуть палочку… — Лесть? — её голос был полон искреннего удивления. — Вы владеете чистой магией. Равно легко управляетесь с силой как с палочкой, так и без. Мне не знакомы другие, владеющие таким навыком. Одинаково мастерски колдуете и левой, и правой рукой. Вы даже часто и вовсе не произносите заклинания вслух! Вам хватает взгляда для вершения колдовства. Да и сами заклинания… уверена, большая часть используемых вами чар создана и разработана сугубо вашим родом. Вы создаёте несколько сложнейших зелий одновременно. Вы исследователь. Это не лесть. Это факт. Вы великий колдун. — Скорее ужасный. — Одно совершенно не исключает другого. Маг равнодушно пожал плечами и с лёгким прищуром уставился на парящий над западным котлом пергамент. Тот послушно покрывался формулами и комментариями к ним. — И? — И? — непонимающе переспросила колдунья. — Где привычное «прошу вас, верните мою палочку, сэр»? — А какой в этом смысл? — девчонка пожала плечами, как буквально минуту назад это делал сам колдун. — Ваше недоверие я более чем усвоила за предыдущие вечера. — Недоверие? — маг говорил ровно и тихо, но по тому, как его голос опустился на тон ниже, стало понятно, что он зол. — Палочка — оружие мага! — Как показывают ваши умения — всего лишь дополнение к оружию…
Да, девчонка умна. Пусть сама она и не навредит ему, но где гарантии, что этого не сделают другие посредством её памяти и знаний?— …Сэр… я всего лишь хочу тренироваться. — Я, по-твоему, идиот? — серые, полные усталости глаза скользнули по освещённому танцем бликов огня лицу. — Дать тебе палочку тренироваться? В моём доме? — Сэр, вы же прекрасно знаете, что я вам ничем не наврежу. Даже если бы и хотела — не смогла бы. Вы спасли меня. Долг жизни — вовсе не пустое слово. — Неожиданно, что ребёнок знает об этой древней магии. — Я не ребёнок, сэр…
Нет, она никак и ничем не выдаст его, не пустит прахом все его работы и планы. Не по своей воле. Что ж, если она хочет тренироваться, она будет тренироваться. Маг прошёл к скамье и рухнул на шкуры почти без сил. Вечером зелье для восстановления памяти девчонки будет готово. Но теперь появились новые проблемы — к тренировкам необходимо подготовиться. *** Факелы в подземной спальне змееловки плавно сменили тусклый желтый свет на отстранённый синий, когда в проём сверху скользнула краснозубая змея и медленным движением головы поманила за собой. Колдунья зашнуровала блузку и поторопилась следом. Колдун стоял у заваленной шкурами скамьи. Руки, снова обтянутые перчатками, едва заметно подрагивали. — Как вы себя чувствуете, сэр? — Я позвал тебя не для светской беседы. Что ты помнишь из событий накануне того, как оказалась у меня в подвале в ранениях и бинтах? Девушка очень странным взглядом уставилась куда-то поверх головы мужчины, медленно опустилась на пол, поджав под себя ноги, и пожала плечами: — Не знаю… Все так… размыто. — Посмотри на меня… Вот так… Что ты помнишь? Холодная серая сталь и тёплые карие глаза встретились, слились в один, новый взгляд, новый ручей, пытавшийся пробиться в реку памяти змееловки. Но и сознание, и память девушки были похожи на схваченный льдом ручей поздней осенью — слишком хрупким и ломким был этот плен. Словно наяву ощущая холод от мёрзлой памяти, змееловка зябко обхватила себя за плечи и подтянула ближе согнутые в коленях ноги и изо всех сил старалась вспомнить события того далёкого жуткого дня, заглядывая в лицо высившегося над ней мужчины. Ощущая поддержку внимательных глаз колдуна, молодая ведьма сглотнула, чуть запрокинула голову, чтобы лучше видеть лицо собеседника, сидя на полу, и очень медленно и тихо начала говорить. — Озеро… опушку леса… холод… большущий ворох палой листвы…шипение… какие-то белесые змеи… ваш голос… темнота… боль… холод… — Что привело тебя на опушку леса? — колдун немного склонил голову. Змееловка снова занесла ногу над оковами льда. Медленно перенесла вес — как когда-то проделывала уже так над спиной невидимого несущего её в ванную создания — и лёд опасно затрещал. Девушка поморщилась, сжала виски, но не отступила. Раз за разом она наступала на оковы ручья, била по ним кулаками, прыгала, наконец — но все без толку. — Хорошо, — спустя несколько минут сжалился над ней колдун. — Скажи мне, кто такая Кама? Карие глаза резко округлились в изумлении. — Ты выкрикивала это имя в бреду. Ведьма судорожно передёрнула плечами и надломленным голосом ответила. — Не знаю. Мне снились существа…брауни. Старших было двое: Кама, Майл. Главы клана Брауни с какого-то будто коронованного холма. Это… — Древнее поселение волшебников и простецов, — с абсолютно непонятным колдунье выражением лица смотрел на неё маг, и его упавший почти до шёпота голос заполнил весь дом, — ещё со времен друидов. — Да, — колдунье казалось, будто серые глаза собеседника вдруг потемнели, а в самой их глубине появилось нечто отдаленно похожее на теплоту. — Они… они играли на свирели и были старейшинами ромашкового клана брауни. Многие колдовские семьи с детьми имели няню-брауни, но не я. Не знаю, почему мне они снились… — Как много твоих соратников уже погибло? — медленно спросил маг. Змееловка снова вздрогнула, будто от холода, и постаралась сломать еще один щит изо льда. Ручей крепко спал в морозных объятиях стеклянных лат. Взгляд карих глаз был полон страха и отчаяния: — Я не помню. Колдун кивнул чему-то своему. — Кто такой Бродерик Финголригл? — Откуда вы… — потрясенный шёпот тут же оборвался под давлением холодного низкого голоса мужчины. — Говорю же, ты бредила. Так кто он? — Он… он… — мысли скользили, путались, стремительно уносились прочь, как уносятся поскользнувшиеся на льду детишки, послушные настроению морозной стихии. — Друг. Еще со времен Хогвартса. — Ты училась в Хогвартсе? — Да. На Слизерине. — Что? — Я окончила Слизерин. Моим выпускным наставником стал Мерлин. — Где Мерлин сейчас? Чем он занимается? На мгновение змееловке кажется, что сейчас ей снова придется бросаться на приступ ледяной крепости, но в этот раз в сознании морозного врага нет. — При дворе. Он главный маг при короле и глава совета магической Британии. — Кто твои родители? — Отец погиб, а мать жива. Она в землях викингов. — А кто она? — Моя мать из англо-саксов. — Как её зовут? — колдун склонился к девушке, и та увидела в его взгляде тень… потрясения? — Я… не помню… что это, сэр?! — голос колдуньи дрожал. — Что со мной? На какое-то время в комнате повисла тишина. Змееловка настороженно наблюдала за магом, ловила каждый его взмах ресниц, каждое подергивание брови и новый излом губ, а тот, казалось, не видел её вовсе, хоть и не отводил взгляда от лица девушки. Длиные пальцы в перчатках были тесно переплетены. На острых скулах неистово плясали отсветы пламени, придавая колдуну жуткое сходство с нежитью из маггловских баек. Внезапно маг сердито встряхнул головой, будто решаясь на что-то, и опустился перед девушкой на колени так, чтобы их лица были на одном уровне. Его голос остался всё таким же далёким и холодным, но внезапно в нём засквозил лёгкий отзвук сочувствия. — Атхен, — медленно, спокойно и очень тихо начал колдун, — послушай меня. Синяя хворь. Я думаю, в том, что происходит с твоими воспоминаниями, виновата она. — А разве меня… — молодая ведьма протянула руки к магу и, не осознавая собственных действий, сжала свисающие края широких рукавов мантии мага. — Да, — он кивнул и еще пристальнее всмотрелся в её глаза. — Да. Я могу помочь тебе это увидеть. Я могу вернуть тебе память. Но ты должна захотеть этого сама. У змееловки не было явных причин не верить странному нелюдимому магу. В конце концов, он лечил её. Заботился о ней. Он спас её. — Прошу вас, сэр. Помогите мне вспомнить. Мужчина резко поднялся на ноги и, вспарывая воздух полами мантии, прошел в дальний угол комнаты, где в углублении пола стоял котелок, замеченный девушкой ещё утром. Зачерпнул оттуда какое-то зелье, налил в возникший перед ним резной кубок и медленно пошёл обратно. Ведьма заглянула в кубок — края его были подернуты синеватой изморозью. Но стоило ей принять из рук мага напиток, как от него тут же повалил мягкий пар. Она читала о таких зельях — именные, сваренные только для одного-единственного человека, превращающиеся в верный яд для любого другого, кому хватит глупости выпить такой эликсир. Нервно сглотнув, девушка выпила вязкое густое варево до дна. На секунду она готова была поклясться, что по языку опустилась чья-то кровь, однако уже в следующее мгновение гнилостный привкус прелой листвы выдворил все лишние мысли из головы. — Ляг, и поскорее, — нервно кивнул в сторону скамьи маг и прошёл следом за ведьмой. Не прошло и минуты с того, как она растянулась на узкой постели, а ведьму уже скрутило от невыносимой боли. Крик, переходящий в утробный вой, раз за разом грозился сорвать голос девушки, а ногти на сильных пальцах всё норовили расцарапать лицо, шею, тело собственной обладательницы, вбирая под себя как можно больше содранной плоти. Маг не без труда всунул ей в руки медвежью шкуру потолще и присел рядом, наблюдая за тем, как змееловка корчится в судорогах, сворачивается в жуткие фигуры от непреодолимой боли и кричит, кричит, переходя то на визг, то на хрип, захлёбываясь в собственными криками. Вмешиваться магически в такие процессы невероятно опасно, поэтому колдунье придётся пережить этот маггловский ад самостоятельно во всём его ужасе. …Изрядно раздутое первыми признаками разложения лицо Бродерика, испещренное запекшимися кровоподтеками и темнеющее жуткими синюшными следами лучше любого врачевателя свидетельствует о смерти лучшего друга Атхен Д’ор… *** Время шло, минуты неуклонно ползли к полуночи, а девчонка всё корежилась в муках, давно свалившись со скамьи и извиваясь на полу. Она то зарывалась руками в растрёпанные косы, то силилась расцарапать себе лицо; рыдала, визжала, еле слышно хныкала, судорожно всхлипывала… Память колдовским пламенем топила вражеский лёд на ручье, превращала его в полноводную реку и, подобно горному весеннему потоку, сметала всё наносное на своем пути. С тяжелым сердцем маг наблюдал за девчонкой, сидя на полу и устало опершись спиной о собственное кресло. Он ни на миг не сводил с неё глаз, но абсолютно бездействовал, и от этого факта, пожалуй, было как-то по-особенному мерзко. Чувствуя настроение повелителя, откуда-то из темноты к мужчине скользнула серебряная змея, обнажая рубины клыков в шипении: — Хоссссзяин уверен, шшшшшто девушшшшшка вышшшшживет? — Должна. У неё нет другого права. — Хосссзяин нервничщщщает… — Еще бы! Ты знаешь, сколько уже лет положено на его поиски. И возможно, я наконец стою так близко, как никогда раньше. — Хоссссзяин бессспокоится сссза девушшшшку, — рептилия ласково обвила ноги колдуна и уложила морду ему на колено, подставляясь под ласку. — Немного… Этот обряд в любом случае того стоит… Даже если будут жертвы! — Шшшжертва… одна… девушшшшка… — Мне нужна эта информация. Теперь, когда я вижу масштаб последствий своего бездействия… Мерлин должен быть наказан. Змея коснулась раздвоенным языком тонкой бледной шеи мага и улеглась ему на плечи. — Хосссзяин усссстал… — Оно того стоило. Рассеянно поглаживая стража, мужчина скользил цепким взглядом серых глаз по изломанной всплесками боли девчонке, безуспешно отгоняя прочь от себя мысли о том, что её стойкость достойна его давнишнего друга. Она вопила, кричала, рычала и рвала себя на клочья, но ни разу не взвизгнула «Хватит!», ни разу не отказалась от пыток памяти, ни разу даже не попыталась отвергнуть, остановить бурный поток стремительно возвращающегося сознания. Это слишком храбро. Слишком по-гриффиндорски. Девчонка корчилась в муках ещё около часа, а потом вдруг запрокинула бледное, опухшее от рыданий и следов ногтей лицо, сжалась в комок, судорожно обхватив колени трясущимися руками. Карие глаза с ужасом смотрели на змееуста. Она хрипела в исступленной истерике. Губы дрожали так сильно, что понимать её стало нелегко. — Это не вы! Это ведь не ваши змеи! Не ваши! Почему вы молчите?! Это не ваши змеи!!! СКАЖИТЕ!!! ЭТО НЕ ВЫ! Колдун подался вперед, сильно нахмурившись. Страж скользнул к погасшему камину. — О чем ты говоришь? — Бродерик… и… и Гампы…и все прочие… деревни магглов… Бродерик… Это не ваши змеи… почему вы молчите?! Почему не говорите?! Вы ведь… невиновны! — Ты так уверена в этом? — льда в серых глазах должно было хватить, чтобы заморозить всю Британию. Девчонка истерично всхлипнула, с силой провела запястьем по красному, набухшему от рыданий носу и, глядя прямо в глаза колдуну, срывающимся шепотом ответила: — Да. — Почему? Маг откинулся обратно к креслу и скрестил руки на груди. Девчонку трясло от пережитого потрясения, но она, казалось, не замечала. — Орден… Он приходит со двора. Вы одиночка. Работаете сам. Не покидаете хижины. Нас убивали не вы. И не ваш помощник. У вас его просто нет. Почему вы молчите?! — Ты сама неплохо справилась и без моих ответов. — Нет, я не о том, — колдунья на трясущихся коленках подползла ближе к магу, не отводя взгляда от его худого тонкого лица. — Почему вы никому не говорите об этом? О себе? — Род Слизерина умер, — губы колдуна скривились в горькой усмешке. — Разве ты не знаешь, что остались только страшные байки да бессмысленные басни? — Но ведь это не вы… — изумление в глазах девчонки, казалось, не имело конца. — Вы же себя сам похоронили… — Салазар, — усмешка вышла ещё горше прежней. — А теперь выпей это. Повинуясь жесту мага, к девушке приблизилась каменная чаша с обжигающим напитком глубокого изумрудного цвета. Пахло мятой, мелиссой, вереском и еще какими-то травами. Девчонка послушно принялась пить крохотными глотками, внимательно глядя на мага. Тот отвечал ей тем же. Немигающим взглядом он впился в молодую ведьму, и через мгновение его уже несла полноводная река ее подлинных воспоминаний, ее реальной жизни.—… Милая, как тебе удалось попасть в библиотеку школы и снять такую мастерскую копию свитка? — Наш толстый монах очень добродушен и доброжелателен, — карие глаза искрятся радостью, — а копия… я волшебница, Финн, представляешь? Мужчина с суровым лицом по-отечески хмыкает и прижимает к себе девушку, чтобы прошептать ей в макушку: — Если Мерлин узнает, что ты отсиживаешься в Хогвартсе во время рейдов и собираешь информацию о корнецвете… — Брось, Финн, он сам всегда твердил, что цветы тысячедрева всего лишь глупая байка стариков-друидов. Он сам в неё не верит! — Тем будет хуже, когда он узнает… — Если! — Когда. Когда, милая Атхен. Буква «х» превращается в устах мужчины в придыхание, и имя девушки от этого звучит нежнее и мягче… … Деревенская таверна полна гула, шума и дыма. То тут, то там, слышны взрывы грубого хохота мужчин и визгливое хихиканье напомаженных девиц. В заведение проскальзывает худая невысокая девушка с тугой косой за спиной, и тут же весь гвалт перекрывает зычный бас: — Д’ор, обсмали тебя дракон! Тащи сюда свою тощую задницу! Колдунья хмыкает и спешит на голос. С её лица не сходит озорная улыбка. — Я чертовски рада видеть вас всех живыми, идиоты! Что было довольно маловероятно, учитывая, что вы болтаете спьяну! Она буквально падает на грубо сработанный хлипкий стул возле компании молодых ребят и нахально выдирает из рук соседа кружку с пивом. Делает пару больших жадных глотков и только потом отдает. — Эй, хозяин! Повтори заказ да жаркого принеси, одну порцию! — рявкает тот же бас, что звал девушку за их столик. — Спасибо, Бродерик, — усмехается она. — Так что там у вас, кроме пустого брёха о предателе в ближайших к королю рядах? — Ты уже слышала?! — Только труп перехожего калики под стенами города не слышал, Маркий! — ведьма пытливым взглядом смотрит на полного волшебника с редкими усиками и жиденькой бородкой. — А когда уже услышит и он, то следующим мертвяком станешь ты, идиота кусок! — Да брось, Д’ор, что такого… — Что такого?! Серьезно, Финголригл, что такого?! — девушка подалась вперед и заговорила на тон тише. — Припомни-ка, сколько вас было в прошлую подобную пьяную дискуссию в Хэллоуфорде? Сколько? — Какая разница?! — Сколько, Райзервинд?! — Одиннадцать. — А сейчас вас сколько? — Если с тобой… — Без меня! — Восемь. — Кто тогда был самым красноречивым, крикливым, буйным, страстным оратором? Выпившие товарищи девушки неловко переглянулись. — Смит и Блэкстоун. — Где они сейчас? — Погибли. — Нет, не так! — ведьма была в такой ярости, какой вторженец в её память не мог от неё даже ожидать. Эта сильная, волевая, девушка была ему совершенно незнакома. Это была вовсе не та измученная девчонка, что тряслась сейчас перед ним от пережитого шока. И от страшной догадки, что не только постоянная война, но и он сам отчасти виноват в том, что она сломалась, заставила змееуста до боли сжать губы. А девушка из воспоминаний тем временем продолжала буйствовать, и её шепот обжигал почище драконового пламени: — Их убили! Пришибли за их длинные языки и швырнули в канаву недалеко от трактира, где они распускали свои пространные речи! А Бёрк-Силвер погиб через двое суток на задании. А ведь он был тогда самым рьяным подпевалой Смита и Блэкстоуна! Не странно?! И вы теперь захотели поскорее повидаться с ними в царстве Смерти?! Думаете, сухощавый старик голодает без ваших непутёвых душ?! — Д’ор, не могу понять, тебе не нравятся их, а заодно и наши доводы?! — коренастый рыжий парень тянется к ведьме через весь стол и склоняется к ней максимально близко. — Мне не нравятся ваши методы, Ласка! — буквально рычит ему в лицо ведьма. — Мне не нравится, что вы забываете — Мерлин всеми правдами и неправдами цепко следит за змееловами, и его верные псы почтут за радость донести на смутьянов в наших рядах! — Так ты… ты согласна? — облегчено вздыхает её лучший друг, и круглое его лицо буквально светлеет на глазах. — Предатель среди ближайшего круга. Возможно, не один. Возможно… — Даже среди нас? — Не исключено, Бродерик. — Уж не меня ли ты подозреваешь? — холодно осведомляется высокий сухопарый юноша и неловко поправляет темные пряди левой рукой. — Я не подозреваю людей, чьё тело послужило завтраком синим гадам ради спасения напарника, будь такие люди хоть трижды родней Слизерину, Блэк, — недовольно кривится девушка, выразительно кивает юноше на отсутствие его правой конечности и смотрит внимательно на своего лучшего друга. — Бродерик, поймите: уши везде. Тем более у Мерлина. — Старик в синем колпаке только искры посылать и может, — громко рыкает тот, кого колдунья назвала Лаской. — Толку-то от его всезнания да всеосведомленности?! Этот болван давно выжил из ума! Британии нужен новый лидер! …Вьюга яростно кружила хлопья мокрого снега, густо облепляя ими всё на своём пути и примеряя на мир костюмы девственно-белого цвета. Девушка даже благодарна ей сейчас за это. Несмотря на пробирающий до костей холод — волшебница стоит в давно промокшем от снега плаще и насквозь пропитанных водой сапогах — под опухшими красными глазами огнём горят дорожки слёз. Она с тяжелым хриплым стоном подкашивается и падает на колени, воя, как раненый зверь. Горячие слёзы теперь стремительно падают на синюшное лицо и крепко схваченные изморозью рыжие локоны давно окоченевшего юноши. В руках у него зажат орден змеелова, полученный и обмытый им с товарищами в деревенской таверне несколько часов назад. — Ласка, идиот ты безмозглый… черт бы тебя за язык побрал… …Сбитые в кровь ноги замедляют скорость передвижения девушки, но та, наплевав на боль, спешит на встречу с другом. В голове набатом звучат строки последнего письма Финна, которые она должна сообщить Бродерику, едва того увидит. Лишь бы тот не сообщил свою важную информацию в Оксфорд раньше, чем они встретятся. «Моя дорогая Атхен. Предатель здесь. Он выкашивает ваши ряды не хуже самого Смерти. Не знаю еще, как именно он действует и вычисляет вас, но, заклинаю, будь осторожна! Не сообщай ничего никому, кроме меня. Не принимай ничего ни у кого из рук, кроме того, что ты сама решила получить. Будь осторожна! И найди… хоть что-то. Твой Ф-Г-Ф»… …Странный шелест прошлогодней листвы. Серебряные змеи встают то тут, то там, и, извиваясь и скаля свои сапфировые пасти, бросаются на девушку, уродуя ее, выгрызая части тела, терзая и отравляя. Она наступает на лицо уже явно мертвого Бродерика и в ужасе падает на него. Палочку не достать. На ноги не подняться. Всего и возможностей — умереть рядом со своим лучшим другом, который всю жизнь списывал у неё домашние задания и тайком таскал ей сладости из Большого зала в библиотеку, когда та засиживалась там допоздна. Умереть, прижавшись щекой к зажатой в его руке какой-то металлической побрякушке. Гаснущее сознание все же выхватывает знакомый по старым попойкам образ — в руке Бродерика Финголригла сжат орден змеелова. Холодный отстранённый голос мужчины гонит прочь робкие догадки девушки, и та, обессилевшая от боли и потери крови, падает в пропасть беспамятства…
— … Сэр… СЭР! Колдун с огромным трудом выбрался из могучей реки памяти девчонки и пораженно посмотрел на неё. Определенно, после таких догадок и выводов она должна была умереть. Это просто чудо, что она жива. И чудо это сотворил он сам. — Сэр… — нахалка протянула руку к магу, но не решилась коснуться его, — всё хорошо? Вы, должно быть, жутко устали… спасибо вам, сэр… Я всё вспомнила. И… спасибо. Вы спасли меня… Не знаю, смогу ли я когда-либо сполна выразить свою благодарность и оплатить мой долг… Это невероятно… вы — гений! Девчонка медленно поднялась на трясущиеся ноги, но в следующий миг обратно сползла на пол и посидела ещё с минуту, прежде чем, глубоко вздохнув, снова подняться и на дрожащих ногах двинуться к ходу в подвал. — Атхен, — маг справился с голосом уже тогда, когда колдунья почти добралась до лаза. — Ты, кажется, хотела тренироваться… Завтра, в одиннадцать утра, здесь, наверху. И ни секунды опоздания. — Да, сэр, — слабо улыбнулась девчонка и исчезла внизу. Колдун мысленно призвал к себе чашу с дымящейся настойкой трав, сделал большой глоток и торжествующе улыбнулся. Он был очень доволен девчонкой. Такая река и самого Мерлина смоет.