Crazy

— Пташка скучает? Неужели, большой папочка не разрешает покинуть гнездышко? — голос Старка раздражал и мешал читать документы. Клинт вчитывался в дело, с каждой строчкой его брови то чуть ли не съезжались на переносице, то поднимались так высоко, что рядом сидящая Наташа пугалась, как бы они не убежали. В принципе, если сравнивать с недавними событиями, это было чем-то обычным и совсем не пугающим, но вот если брать с точки обычной жизни, то… Он не понимал, как женщину не кинули гнить пожизненно в самую безобразную тюрьму. И зачем он только согласился на это дело, которое даже на нормальное задание не похоже. Надо было сначала хорошенько ознакомится с документами, узнать кого ему поручили. — Что там у тебя такого интересного? — любопытно заглянул в папку Старк, из-за чего Клинт дернулся и захлопнул дело, выразительно показывая Тони гриф на обложке. — Ууу, агент Бартон, стал агентом 007? «Если бы», подумал Клинт. Интересно, можно ли вернуть дело Фьюри? Бартон был согласен даже больше не устраивать истерики и сидеть тихо в башне. Но скорее всего ехидная и хитрая натура директора придумала все так, чтобы Клинт не смог отказаться. Точнее Фьюри просто не позволит. Да и гордость у Бартона есть, просто так что ли последнюю неделю он бегал к директору с истериками? Бартон посмотрел на большие и красивые часы (впрочем ничего удивительного, у Старка хороший вкус, каким бы засранцем он не был), скоро нужно было встретиться и познакомиться с объектом. Хотя Клинт и не любил величать людей объектами, Саша Гроссман ему уже не нравилась. Конечно, плохо судить о книге по обложке, или о человеке по делу трехлетней давности, он ничего не мог поделать. Тем временем Саша коротала время в отведенной комнате, ремонт в которой наверняка стоил больше чем судно, на котором ей пришлось жить некоторое время. Сузука отвели такую же комнату в другом конце здания. Агенты, которые отводили его, тихо посмеивались над именем, и Саша снова задалась вопросом, насчет украденных эмоций. Первое время Гроссман вела себя также, как и агенты, как только познакомилась с единственным носителем американского на судне. Сузук, если и обижался, не показывал этого. Наверное, в его родной стране нет ничего необычного в этом имени. Ее накормили, позволили воспользоваться душем, даже дали какие-то обезболивающие и мази от ушибов. Ничем этим Саша так и не воспользовалась. Еще принимать подачки от этих потаскунов. Бок нещадно болел, но вряд ли Гроссман сильно переживала по этому поводу. Пока они летели в ЩИТ, ее наверняка успели подлатать. А ведь Фьюри выдал условия, под давлением которых Саша должна находиться здесь. Он забыл, что единственное условие — Саша не будет повторять прошлых фокусов. Но нет, надо было поставить няньку. Было, конечно, неприятно, но Гроссман только посмеялась этому заявлению. Все-таки немного хотелось посмотреть на этот цирк и клоуна, который будет играть роль ее тюремщика. И осталось совсем мало времени до их официальной встречи. Там даже не будет Фьюри, Саша удивилась этому. Здесь определенно что-то было не так. Длинная стрелка сделала оборот, и в ее комнату бесцеремонно вломился все тот же агент. Наручники на этот раз отсутствовали, но агент крепко сжал плечо и очень быстро вел ее в неизвестном направлении. Пунктом назначения вопреки всем ожиданиям Гроссман, оказалось помещение, подозрительно смахивающее на гостиную. На длинном кожаном диванчике уже сидел незнакомый человек. «Нянька», подумала Саша. И не ошиблась. Напротив него небрежно валялось ее дело, все сноски и вырезанные листы торчали из папки, чего не было, когда в прошлый раз видела эту злосчастную папку. А ярко-красный гриф все также мозолил глаза, номер вообще вызывал тошноту, ведь, кажется, эту последовательность цифр она не забудет никогда. Мужчина, видимо, такой же штатный агент, поднял голову и презрительно посмотрел на Гроссман. Может даже он пытался скрыть отвращение во взгляде, но у него не получилось. Пока Клинт шел в гостиную, где должна была произойти встреча, крепко сжимал дело, заметил шумиху. Агенты так и сновали по башне, громко разговаривая, несмотря на устав и прочую чушь. Случайно подслушав разговор двух девушек, он понял, что возвращение таинственной Гроссман ни для кого уже не секрет, и агенты только ее и обсуждали. Слухи бродили самые разные, даже не хотя вникать в их суть, Бартон наслушался всего, что сам даже бы не придумал. Самый популярный слух утверждал, что бывшая агентесса Гроссман за время прибытия в ссылке, в открытом море, сошла с ума. Поэтому-то и сбросилась с судна, да еще и тогда, когда оно резко меняло курс. Ее каким-то образом вытащили, умудрились вернуть с того света, а доблестный директор, узнав об этом происшествии, приказал быстро вернуть Гроссман в ЩИТ. Все это были слухи, Бартон не знал, достоверны ли они, но почему-то был уверен, что в небольшой услышанной информации правды больше, чем во всем том, что говорит Фьюри. Сейчас подняв взгляд на прибывших, он увидел лицо, покрытое ссадинами, синяком и длинной царапиной на скуле, сопровождавший ее сжимал пальцы на плече, и Клинт удивился, как ей хватает выдержки даже не поморщиться. Он был уверен, что сил у агента достаточно. Наконец, агент понял, что он третий лишний и, кивнув Бартону, удалился из гостиной. Саша Гроссман своим видом доверия не внушала. Она была невысокого роста, довольно милым лицом, складным телосложением, но ее глаза выдавали ее. Прям-таки насмехались над Клинтом. Она криво улыбнулась, так что у Бартона по коже мурашки побежали, слишком уж ее перекосило. «Точно говорят, чокнулась…» — подумал Клинт, даже не пытаясь ответить на этот оскал. — И как вас величать, товарищ-надзиратель? — усмехнулась Саша. Она скосила взгляд на папку, кажется, вздрогнула, но вернула взгляд на задумчивого Клинта. Он кашлянул, выпрямился и, уж не скрывая презрения, посмотрел в глаза Гроссман. — Просто Клинт, — ответил он, наблюдая за реакцией. Бартон не мог понять, какой момент упустил, когда начал доверять Фьюри. И пусть этот засранец сказал, что дает ему задание, пусть сказал, что задние немного необычное, но по сути Клинту все также придется просиживать одно место в башне. Да еще и следить за какой-то преступницей. Все равно, что ребенок просился куда-нибудь съездить, а ему вместо этого подарили щенка. «В моем случае кобру… Или гадюку,» — пронеслось в мыслях Клинта. — Ну, хорошо, просто Клинт, — протянула Саша, снова ухмыляясь. Почему Бартону сейчас показалось, что будни в башне Старка превратятся в кромешный ад? Фьюри сказал присматривать. Что включалось в это «присматривать» Клинт не знал, но догадывался, что просто наблюдать за Гроссман будет недостаточно. Он точно не для развлечений. А может хитрый директор поставил его в роль мальчика для битья? Все, что будет устраивать Гроссман, в первую очередь испытает на себе Клинт. Он поморщился этим мыслям. Да уж, не хотелось однажды «случайно» свалиться в какую-нибудь дыру и сломать обе ноги. Саша весело наблюдала за эмоциями на лице Клинта. Было видно, как в его голове идет активный мыслительный процесс, а еще легче было понять, о чем думает агент. Все было написано у него на лбу. — Чем займемся? — Гроссман все же прошла немного вперед и плюхнулась на светлый диванчик, напротив Бартона. Агент скосил на нее глаза, про себя поморщился и начал думать, чем и правда они займутся. И опять в голове Клинта всплыло это назойливое «присматривать». Что оно означало? Не выпускать ее из башни? Любой человек может прожить в этой старковской высотке хорошую и комфортную жизнь, вряд ли Саша исключение. Разве что она как Клинт не сможет вынести этой духоты. — Спроси у Фьюри. — Его слова не задерживаются в моей памяти, — легкомысленно произнесла Гроссман. — Жаль. Иногда он говорит много полезных вещей, — в свои слова Бартон сам не верил, но поставить Сашу на место хотел. Впрочем, этого у него не вышло. Она только саркастично ухмыльнулась, одним взглядом еще сильнее раздражая Клинта. — Что, правда? Не замечала такого за ним, — хмыкнула она. Клинт мысленно согласился. Хоть неприязнь к Фьюри у них взаимная. — Обычно он любит устраивать спектакли, в которых мы играем главные роли. А он наблюдает и смеется. Несмотря на ухмылку, слова, произнесенные Гроссман, были серьезными. Клинт знал, что у Фьюри специфичное чувство юмора, примерно сорок процентов его указов не имеют логики и служат в больше степени развлекательной программой. Эта его черта касалась немногих, но Бартон никогда не думал, что Гроссман успела испытать это на себе. — Он, кстати, никогда мне не говорил что-то полезное. — Может потому что не заслужила? — Бартон издевательски поднял брови, смотря прямо на Гроссман. Ухмылка стерлась с ее лица, теперь с первого взгляда не нее не скажешь, что она помутилась рассудком. Она кивнула в сторону документов, и Бартон перевел взгляд на них. — В этой папке только причины, служившие аргументами моей ссылки. Агент Клинт, ты даже не знаешь, что было до всего этого, а уже делаешь какие-то выводы. Бартон не нашел, что ответить. Снова взглянул на документы, в этот раз чувствуя неприязнь к злосчастным бумажкам со списком грехов. У самого-то побольше наберется, если хорошо покопаться, слава Всевышнему, что никто делать этого не будет. Незачем. А вот Гроссман, как обычный штатный агент, тогда сильно накосячила, поэтому и собрали этот грешный список с ее именем в заглавии. В ЩИТе штатных Бартон сравнивал с крепостными с Родины его напарницы. Свободы у них особой не было: должны держать рот на замке, новых знакомств нежелательно заводить, да и нормальные задания им не дают. Ходят по офисным помещениям, как призраки, и копаются в бумажках, да компьютерах. Бартона загрыз червячок совести, даже разыгралось некоторое сочувствие к Гроссман, но агент не показывал это. Впрочем, на сегодня у него больше не было дел, знакомство с подопечной прошло, поэтому Клинт мог сгонять к Фьюри и уточнить, что именно ему нужно делать с недавно прибывшей. Будни обещали быть веселыми, это доказывала недобрая ухмылка, никак не сползающая с лица Гроссман. Бартон поежился, собрал неряшливо разбросанные бумажки и, кинув последний взгляд на Сашу, покинул гостинную.