Без свидетелей

Удивительно, но нравились они ей оба. Каждый по своему, конечно, но все же… А ведь до этого Полина наивно полагала, что подобного рода проблемы характерны только для влюбленных девочек-подростков с бушующими гормонами. Вот что значит, нельзя зарекаться. Нравились оба, но было в каждом что-то такое, чего не было у другого. Оба явные любимчики противоположного пола, не обделённые женским вниманием, и у каждого своя история за плечами. Кто ей нравился больше? Даже находясь под дулом пистолета, Синельникова не смогла бы ответить на данный вопрос. А все потому, что они слишком разные, нельзя таких сравнивать. Крестовский покорил ее сердце одним только взглядом, брошенным в ее сторону из-под сведенных бровей. Нет, надо признаться, коленки в тот момент у нее не подкосились, сердце биться не перестало, да и дыхание тоже не перехватило, но было что-то такое в этих глазах напротив, что-то гипнотизирующее, что не позволяло отвести взгляда. Полина прекрасно помнила, как потом спустя совсем небольшое количество времени, не мигая, смотрела именно в эти глаза, пока Иван уверенно шел прямо на удерживающего ее преступника. Смотрела и понимала — может обрушиться хоть весь мир, а с ней ничего не случится. ОН не позволит! У него за спиной трагичная история, которую она вряд ли когда-нибудь узнает в подробностях, ведь Громов обрисовал все в общих чертах, а сам Иван вряд ли найдет в себе силы и желание рассказывать, но девушке этого и не нужно. Ведь все те же глаза говорят за него. Тут не идёт речь о разбитом сердце, ведь в ее представлении о подобном говорится лишь тогда, когда имеют в виду неудачные отношения. А здесь все гораздо глубже, трагичнее. И искалеченная душа не затягивает раны так быстро. С Быковским все гораздо проще, причем в прямом смысле этого слова. Ей не нужно подбирать слова и оглядываться на его реакцию. Платон как открытая книга, никогда не скрывает эмоции, иногда не может держать себя в руках. И ей нравится эта черта его характера, хотя девушка прекрасно понимает, что в современном мире этот его юношеский максимализм ничем хорошим ему не откликнется. Платон всегда честен. С собой, с окружающими, с ней в первую очередь. Наверное, именно поэтому и не пытается скрыть своей симпатии. А ещё он любит устраивать ей приятные сюрпризы, и касается это не только ее дня рождения, за что Быковскому отдельное спасибо. Нет, напарник может совершенно случайно достать из кармана ее любимую шоколадку, угостить кофе, оставить какую-нибудь милую безделушку, наивно полагая, что Полина не догадается от кого она. Но все чаще девушка ловит себя на мысли, что батончики гематогена, которыми иногда подкармливает ее Крестовский, радости приносятся больше, чем милый брелок, найденный ею в кармане куртки. Не зря ведь классик написал «…чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…» А ещё они совершенно по-разному улыбаются. Хотя об улыбке майора говорить что-либо сложно, потому как замкнутый майор не спешит делиться эмоциями, чего не скажешь о Платоне. И если в Крестовском Полину покорил взгляд, то в капитана вполне серьезно можно влюбиться благодаря одной только обольстительной улыбке. И надо сказать, он умело этим пользуется, улыбаясь даже тогда, когда его жизнь висит на волоске. И переживают они за нее тоже по-разному. Иван — молча, боясь своим недоверием обидеть, Платон — эмоционально, готовый перевернуть хоть весь мир, лишь бы она осталась в стороне от событий. Нравятся оба… Оба, черт их побери! И Полина даже видит возможные отношения. Лёгкие, наполненные романтикой и бурными вспышками ревности с Быковским, или же глубокие, не самые простые с Крестовским. И можно плюнуть на все и вся, но так уж устроено женское сердце, что хочет обогреть и дать любви каждому. Только вряд ли получится обрадовать мальчишку, живущего в душе у Платона, если в это же самое время попытаться спасти от темноты Ивана. Девушка уверенно толкает дверь, ведущую в буфет, и замирает на пороге. Уж кого-кого, а встретить Платона с Иваном за чашечкой дымящегося кофе она ожидала меньше всего. И что-то очень сильно смущает в этой гнетущей тишине. Вот только что? Может, улыбка, которой встретил ее появление Крестовский? А может, взгляд из-под сведенных бровей, коим одарил ее Быковский? Черт возьми, и когда парни успели поменяться местами? Она и с прежними-то не разобралась…