Конечно, это не любовь

      Шерлок взялся за ручку двери, но сзади раздалось:         — Прежде чем уйти, скажите — какой бы вы выбрали? Вы поняли, какой из них правильный?       Сердце пропустило удар, а потом забилось чаще. Это был вызов его интеллекту, возможность доказать (не жалкому таксисту в поношенной одежде, а себе), что он действительно умён. Риск был минимален — Шерлок не сомневался в верности своего решения, — но всё-таки он был. Это — проверка.         — Конечно, — ответил он спокойно, — это было проще простого.         — Так какой же? Какой бы выбрали вы? — продолжил таксист. — Просто, чтобы я знал, что смог вас обыграть. Ну, же! Сыграйте!       Дамблдор говорил, что игра — то единственное, что имеет значение в жизни, и Шерлок понимал, что он был прав, даже притом, что существовал исключительно в его воображении.       Он прикрыл глаза, воспроизводя в памяти только что разыгранную перед ним сцену — и не сдержал улыбку. Таксист сделал не один ход, а два. Первый был сделан ещё до того, как началась партия.       Вот он улыбается в ответ на слова Шерлока о риске — и говорит: «Это — настоящий риск», — после чего из левого кармана вынимает пузырёк.       Он точно знал, где яд, и достал его первым — это психология. И к Шерлоку он подвинул тот же пузырёк — ядовитый. Шерлок приблизился к столу и забрал безопасный. Однозначно безопасный.       Таксист не побледнел, не испугался, а сказал с каким-то странным удовлетворением в голосе:         — О, интересно. Думаете, этот? — он взял себе второй и спросил: — так что, сыграем?       Шерлок собирался отметить, что не нуждается в этих играх, но таксист продолжил:         — Сможете ли вы меня обыграть? Достаточно ли вы умны, чтобы рискнуть жизнью?       Шерлок посмотрел на зажатый в кулаке пузырёк. Это был вопрос, который он и сам задавал себе. Сможет ли он положиться на свою логику? Поставить жизнь на кон в интеллектуальной игре?         — Шерлок, не делай этого! — воскликнула Гермиона внутри Чертогов.       — Ерунда, — отмахнулся он от неё, — я уверен в своих выводах.         — А если он лжёт? Если яд в обеих капсулах? Посмотри, его игра подошла к концу — капсул больше не осталось. Это последний раунд.       Шерлок перевёл взгляд на таксиста. Это был человек, которому уже нечего терять. Что бы ни произошло, ему не страшно умирать — он сознательно идёт к концу своей жизни.         — Но ты — нет! — прошептала Гермиона. — Тебе есть, что терять.       Майкрофт хранил молчание.         — Вам наверняка бывает скучно, — спокойно заметил таксист, и Шерлок вынырнул из Чертогов, заглушая вопли Гермионы. — Такой ум… Что за удовольствие быть умным, если не можешь доказать этого?       Шерлок сглотнул. Чёртов таксист очень точно угадал — скука всегда была его главным проклятием. Он был готов пойти на любой риск, лишь бы развеять вечную скуку, заставить кровь быстрее бежать по венам, а мозг — работать на полную катушку. Без колебаний он отвернул крышечку и достал капсулу — с виду совершенно обыкновенную. Таксист последовал его примеру. Его капсула выглядела точно так же, но Шерлок не сомневался, что выбрал верно. Почти не сомневался.         — Это — как наркотик, — таксист поднял капсулу повыше, — и вы сделаете всё, всё, что угодно, лишь бы вам не было скучно. И сейчас… — точно повторяя движения Шерлока, он поднес капсулу к губам, — вам не скучно.       Он был чертовски прав. Шерлок уже почти раскусил капсулу, как раздался звон — и таксист, захрипев, завалился на пол с простреленным плечом. Шерлок метнулся к пробитому пулей окну — но никого не увидел. Кто бы ни стрелял, он поспешил скрыться.       Таксист натужно захрипел. Шерлок перевернул его на спину и спросил:         — Я угадал?       Таксист не ответил, только закашлялся. Черт бы побрал стрелка!         — Я выбрал верно?         — Шерлок! — прорвался сквозь заслон голос Майкрофта. — Это неверный вопрос!       Майкрофт был прав. Капсулу можно забрать с собой, разрезать и изучить, а таксист умрет с минуты на минуту, так и не ответив на значительно более важный вопрос.         — Ладно, скажите другое. Ваш спонсор, мой фанат — кто это?       В ответ раздался хрип, в котором Шерлок с трудом расслышал: «Нет». Он почувствовал, как его захлёстывает ярость — загадка капсулы уже перестала волновать его, ему нужно было получить ответ на значительно более важный вопрос — кто желал его смерти? Кто подкинул ему эту игру?       Совесть голосом Гермионы что-то попыталась сказать, но Шерлок не услышал её и резко наступил каблуком на простреленное плечо, прорычав:         — Вы умираете, но я ещё могу сделать вам больно.       По лицу таксиста потекли слёзы, он вскрикнул.         — Имя! Назовите имя! — он снова впечатал каблук возле сквозной раны. — Сейчас же!       Таксист протяжно закричал, закашлялся и выплюнул:         — Мориарти!       Шерлок убрал ногу и сделал шаг назад. Его несостоявшийся убийца дёрнулся и затих — болевой шок, кровопотеря или аневризма сделали своё дело. Внизу под окнами колледжа послышался протяжный вой полицейской сирены. Шерлок переступил через труп и направился вниз — таксист больше не был заботой. Капсулу он, разумеется, проверит позднее, но уже без особого интереса. Появилась загадка посерьёзней. Имя, которое не называют, некто Мориарти. Шерлок уже сталкивался с одним «неназываемым» — видимо, идея витает в воздухе. Хотя, надо заметить, Мориарти звучит чуть менее глупо, чем Волдеморт.       Лестрейд с командой встретили его у дверей.         — Мистер Холмс, — нервно спросил инспектор, сглотнул и с осторожностью продолжил: — Шерлок, вы в порядке?       Шерлок дёрнул плечом — Лестрейд выглядел слишком уж взволнованным, а этот заботливый тон и вовсе пугал.         — Ваш убийца наверху, правда, боюсь, он уже не сможет дать показания. Зато капсула с ядом при нём — думаю, анализ подтвердит, что именно этим веществом были отравлены четыре жертвы, — сказал он.       Лестрейд что-то ответил, но Шерлок решил к нему не прислушиваться — всё, что его сейчас интересовало, это Мориарти.       «У вас появился поклонник», — так сказал таксист. И потом заметил: «Вы — человек, а он — нечто большее». Он финансировал серийные убийства. Зачем? Что ему нужно? И почему он стал поклонником консультирующего детектива?       Но неожиданно ход его мыслей был нарушен. Сначала он почти не заметил Лестрейда с его нелепыми вопросами и еще более нелепыми причитаниями о том, что убийцу таксиста теперь не найти. Даже не вникая в детали, можно было составить очень точный психологический портрет.         — Выстрел произведен из пистолета, — со вздохом сказал он, — смертельный выстрел на таком расстоянии — дело не снайпера, а опытного бойца с железными нервами, привыкшего к насилию. Но он выстрелил только когда мне стала угрожать опасность, так что у него высокие моральные принципы. Просто найдите парня, недавно вернувшегося с военной службы, и… — он осёкся. Его взгляд выхватил из группы людей за заграждением лицо его нового соседа по квартире, Джона Ватсона.       Этот человек с первого взгляда не произвел на Шерлока впечатления — более заурядную физиономию вообразить было сложно. В нём не было ничего загадочного, необычного или интригующего — чтобы прочесть его, как открытую книгу, Шерлоку понадобилось секунд пять.       Когда Майк привёл его в лабораторию, Шерлок был почти уверен — доктор Ватсон сбежит из квартиры на Бейкер-стрит через несколько минут. В конце концов, он только вернулся с войны и наверняка страдает от посттравматического синдрома, так что едва ли сумеет заснуть в одной квартире с человеком, искренне радующимся серийному убийству.       Ошибку в своих выводах он заметил уже после того, как выбежал из гостиной вслед за Лестрейдом. «Я полный кретин», — подумал он. Он разглядел только внешнее — армейскую выправку, психосоматическую хромоту и одиночество. Но совершенно пропустил главное — Джону тоже было скучно. Поэтому он почти не сомневался в его ответе, когда предложил съездить на место преступления.       И вот теперь, спустя несколько часов, этот человек фактически спас ему жизнь. Убил другого человека, чтобы спасти ему, Шерлоку, жизнь. До сих пор нечто подобное ради него делала только Гермиона.         — Забудьте обо всём, что я говорил, — сообщил он Лестрейду, поднимаясь на ноги и плотнее заворачиваясь в мерзкое одеяло.         — Но, Шерлок…         — Я говорю чушь, — махнул он рукой, — это всё шок.       Лестрейд скептически нахмурился, и Шерлок потряс кончиком одеяла:         — Видите одеяло? Я в шоке.       Джон ждал возле ограждения — Шерлок внимательнее вгляделся в его лицо, но по-прежнему не увидел ничего примечательного, разве что удивительное спокойствие. Шерлоку доводилось убивать, чтобы защититься — и он хорошо помнил, как тряслись у него руки после первого смертельного выстрела. В мыслях это было просто, но на самом деле — ужасно. Джон же был совершенно спокоен, но это не было спокойствие палача, скорее, спокойствие солдата, исполнившего свой долг.       Он не стал говорить «спасибо» — напрасно сотрясать воздух, к тому же, похоже, Джон и не ждал благодарности, — зато постарался сделать то, что было необходимо: увести Джона подальше от полиции. Лестрейд в жизни не построит такую сложную логическую цепочку, если только его не ткнуть в неё носом — этого Шерлок и решил избежать.       Но далеко уйти им с Джоном не дали — из стоящего в стороне чёрного «Роллс-ройса» вышел человек, которого Шерлок совершенно не хотел видеть. Не типичное для него поведение — приезжать на место преступления. Не будь рядом Джона, Шерлок открыто спросил бы, что ему нужно, но был вынужден ограничиться замечанием о лишних килограммах — Майкрофт скривился, как будто съел лимон целиком. Отрадно было видеть, что брат всё так же реагирует на шутки о своем весе.       И всё-таки это заставляло задуматься — Майкрофт следил за ним, Шерлок это знал, но никогда не подходил настолько близко. Сначала разговор с Джоном, теперь этот приезд — он знает что-то, чего не знает Шерлок. Возможно ли, что это «что-то» — Мориарти?         — О чём думаешь? — спросил Джон.         — О Мориарти, — ответил Шерлок.         — Кто это?       Он пожал плечами и улыбнулся:         — Понятия не имею.       Теперь, когда напряжение после такого яркого сеанса игры схлынуло, оставив после себя приятное послевкусие, Шерлок пришёл в прекрасное расположение духа. Загадка решена, убийца пойман, а впереди — новая тайна с необычным именем.       Поужинав в китайском ресторанчике, они вместе с Джоном вернулись на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон уже ушла, полицейские тоже давно исчезли, оставив после себя разворошенные шкафы и перевёрнутую вверх дном лабораторию.         — Почему они искали наркотики у тебя дома? — поинтересовался Джон, с философским видом скидывая на пол стопку старых газет и усаживаясь в кресло.         — Ну, — задумался Шерлок, тоже освобождая себе место, — они подозревали, что могут у меня что-то найти. И шантажировать меня этой находкой.         — То есть, — Джон задумался, комично сведя брови к переносице (есть люди, чьи лица просто не предназначены для отображения мыслительного процесса!), — ты хочешь сказать, что употребляешь…         — Я завязал, — прервал его Шерлок и пояснил: — как я уже говорил, соседям по квартире стоит знать друг о друге худшее.       Джон хмыкнул и собрался было что-то ответить, как раздался громкий хлопок, и посреди гостиной возникла Гермиона. Очевидно, у неё тоже был непростой день — мантия запылилась, а волосы были ещё более лохматыми, чем обычно. Похоже, она помоталась по всей стране.         — Шерлок, я… — начала она и заметила Джона. Тот сидел в кресле, раскрыв рот. Потом медленно закрыл его. Снова открыл и уточнил:         — Она возникла сейчас посреди комнаты из воздуха, да? Мне это не померещилось?         — О, Мерлин… — протянула Гермиона, и раньше, чем Шерлок успел что-то предпринять, направила на Джона палочку, говоря: — усни.         — Что ты здесь делаешь? — резко спросил он, когда Джон обмяк в кресле и захрапел.         — Прости, пожалуйста, — жалобно произнесла Гермиона. — Мне и в голову не могло прийти, что у тебя дома кто-то будет во втором часу ночи.         — Это мой сосед по квартире, Джон Ватсон.       Гермиона перевела взгляд на Джона и повторила:         — Прости меня.       Шерлок встал и отошёл к камину. Он не сомневался в том, что последует дальше, но всё в нём протестовало против этого.         — Я сотру ему память об этом, — сказала Гермиона, а Шерлок резко возразил:         — Нет.         — У меня нет выбора. Ему нельзя знать обо мне.         — Я же знаю.         — Ты — мой друг, и даже при этом я постоянно боюсь, что кто-то заинтересуется твоими знаниями. Прости, Шерлок, — она подошла к Джону, — но это не обсуждается.         — Я сказал — нет, — тихо сказал Шерлок. — Он сегодня ради меня убил человека. Чтобы спасти меня. Думаю, он имеет право на неприкосновенность своих воспоминаний.       Гермиона вздохнула и отвернулась от Джона, а Шерлок спросил:         — Зачем ты пришла?         — Поговорить. У меня преступник из Азкабана сбежал, хотела посоветоваться.       Шерлок скрестил руки на груди и требовательно спросил:         — И ты оставишь Джону память?       Ещё до того, как Гермиона ответила, он угадал её ответ — и это моментально привело его в ярость. Она постоянно беспокоится о его безопасности, боится за него, но собирается просто стереть память человеку, который только что спас его?         — Нет, — ответила она. — Шерлок, пойми…         — Тогда уходи, — оборвал он её, и тут же понял, что именно сказал. Гермиона тихо охнула. Отступать было поздно, и он продолжил таким же жёстким тоном, но уже не чувствуя уверенности в своих словах: — либо ты сохраняешь память Джону, либо накладываешь «Обливиэйт» и уходишь.         — Ты не можешь говорить этого серьёзно, — прошептала Гермиона. — Я понимаю, ты хочешь защитить человека, который спас тебя, но ты знаешь — я не могу сохранить ему память.         — Прекрасная работа, братец, — рассмеялся у него в голове Майкрофт. — Ты всегда умел отталкивать от себя людей. Причинять им боль. В этот раз ты превзошёл сам себя.         — Заткнись, — велел ему Шерлок, а вслух произнес: — я озвучил тебе своё мнение по этому вопросу.       Гермиона откинула назад выбивающиеся из прически пряди волос, сделала шаг к Шерлоку и почти жалобно сказала:         — Это неправильно.         — Неправильно — это вмешиваться в жизнь людей и в их память. Я думал, что история с родителями научила тебя этому.         — Замолчи! — велела Гермиона. — Ты сам знаешь, что это жестоко. И… — она сделала паузу, выдохнула, успокаиваясь, и тихо сказала: — мы ведь друзья. Неужели наша дружба и моя безопасность не стоят трёх минут памяти этого парня?       Шерлок взглянул на спящего Джона. Он понимал, что вспылил и допустил ошибку — Гермиона была права. Джону не нужно знать о магии, перемещениях в пространстве и о Гермионе. Три минуты — это всё, что он потеряет. Но Шерлок ненавидел отступать от своих слов и решений, поэтому почти презрительно напомнил:         — Дружба — эта сказка для глупцов. У меня нет друзей, Гермиона. Я слишком умён для этого.       В Чертогах медленно, плавно зааплодировал Майкрофт. Гермиона вздрогнула всем телом, её лицо окаменело, она пару раз кивнула головой, как китайский болванчик, развернулась и направила на Джона палочку. Раздалось спокойное, отстранённое:         — Обливиэйт.       После этого Гермиона обернулась к Шерлоку. Он понимал, что еще сейчас может сказать что-то. Что-то правильное. Извиниться, быть может. Но он промолчал, и с громким хлопком она исчезла из гостиной квартиры 221б по Бейкер-стрит.