Hotel Eleon 3 — 2 глава
Новый день в отеле начался обыденно, как остальные предыдущие, но с новой заменой в штатном списке рабочих. Павел еле-еле дожил до рассвета, всю ночь промучившись в неудобном костюме портье, а галстук душил в неприглядных местах, постоянно клонило в сон или к бару, чтобы взять бутылочку коньяка и свалить куда подальше от теткиных наставлений. Лучше вернуться в Сербию, думал тогда в три часа ночи Паша, подпирая ладошкой подбородок, который от чего-то находился в состояние упасть и не вставать. Ужасная ночка! Даша же провела ночь прекрасно, хотя ночные кошмары вертелись в подсознании и доставали нудными картинками. То она сидит связанная в подвале в компании Алёхина, то Павел изменяет с её лучшей подругой... Она хотела изменится и изменить жизнь, но говорить трудно, а сделать не проще слов. Почему закономерность работает неправильно? Эх... Канаева мучилась догадками, как ей теперь избегать встречи с Павлом Аркадьевичем, если не принимать в действия их общую работу за одним ресепшеном. Нужно мило улыбаться гостям, а внутри себя рвать и метать проблемы, смотреть в очи серба и показывать одну эмоцию "всё забыто и мне хорошо"... Только так ли? Дарья уже ни в чём неуверенна с ним. Сеня с утра раннего заявился в отель, направляясь к себе на кухню, по-дурацки улыбаясь прибывшим работникам, и отсалютовал дяде Боре, который после очередной ночной знакомке с алкоголем пытался придти в себя, но честно, как-то не очень у инженера выходило. Дягилев уже терся возле бара, обсуждая с Софией Яновной проблемного гостя в "208" номере, — ничего особенного в этих разговорах не было. Джекович отсутствовал, да и половина работников тяжко подтягивалась на работу. Один серб занудно пялился в одну точку битый час, не понимая, что там интересного. Ему хотелось спать, спать, спать... София, приметив за ресепшеном Павла, направилась в его сторону, чтобы наконец-таки выяснить: "Что к чему?!", ибо надоело ходить кругами и врать самим себе, что так надо. Но, ведь именно так и не надо им. Женщина подошла к приемной и оглядела измученного серба с полусонным взглядом, в котором читалось лишь одно слово "спать". Соне было жалко Пашу, но с другой стороны его никто не заставлял чудить и грубить генералу. Господи, зачем она думает об этом? Ему и так хватило Элеоноры Андреевны с нотациями, а она лишь управляющая. — Паш... — неуверенно начала женщина, переминаясь с одной ноги на другую, — нам нужно серьезно поговорить о вчерашнем и лучше обо всём, что происходит между нами, — в конце её голос стал тверд и решителен. — Опять Джекович, Сонь? — устало произнес серб, прямо смотря в глаза, наверное, бывшей возлюбленной. — Ч-что? Причем тут Михаил Джекович? Не переводи темы и не маячь между двумя ядрами. Я просто хотела поговорить со взрослым человеком, который отвечает за свои слова и действия, — сурово проговорила управляющая, осматриваясь по сторонам. — Нахера, этот Джекович, лезет в нашу жизнь! — взъелся Павел и стиснул зубы от явного наката раздражения. — Павел Аркадьевич, вы не любите меня, — констатировала София Яновна, уперто тыкая ручку в планшетную доску. — Почему не люблю, Сонь..? — Ненужно врать самому себе, Паш. Может ты влюблен в меня, но не любишь. А бесишься только из-за того, что не всё в твоих руках и ты не местный царь. Давай останемся друзьями и разойдемся на хорошей ноте? — Вот так просто? — спросил женщину серб. — Усугубляешь ситуацию, — напомнила София. — А! Конечно-конечно!... кому нужен портье, если есть целый управляющий и деньги. Я же теперь обычная людская прихоть, а ты у нас по высоким лестницам ходишь! — рыкнул Павел и, последний раз кинув на женщину сердитый взгляд, ушел в туалет, хлопнув дверью. Встав напротив зеркала, нахмурившись, мужчина опустил голову вниз и грустно усмехнулся тупому закону жизни. Почему всё всегда в эйфории лжи? Сладкая истома под алкогольным опьянением... Серб потерял всё до единого вздоха. Хотелось почему-то плюнуть на Москву и улететь к безбрежным океанам и дышать полной грудью свежий воздух, а не скомканный московский кислород. Хотелось банального счастья и любви к себе, которое осталось позади. Паша не верит, что вот так всё просто заканчивается. Хе-х, ирония судьбы. Павел Аркадьевич стоял в свои думах, облокотившись о плитку, и не заметил прихода Никиты. Серб повернулся лицом к нему и, хмыкнув, одарил бывшего друга красноречивым взглядом. Дягилев нисколько не удивился портье, хотя признаться он поражен, что любимый племянник владелицы продержался целую ночь за ресепшеном. Это что-то с чем-то... Упорядочив свои мысли в стопку, Павел обошел Никиту без слов и, засунув гордыню подальше, покинул туалет и вернулся за рабочие место к Свете, которую скоро заменит Канаева и им придется встретиться и сотрудничать в одной лодке. Сейчас серб никому и ничего не докажет. Ударит Никиту, полегчает ли? Погрызется с Джековичем, и что дальше? В случаи на ковер к «заботливой» тетушке или сразу же первым рейсом домой в Сербию. Павел сам себе противоречит. То, ему медом намазано в родном крае, то, наоборот обречен. В отель «Элеон» ввалилась группа избалованных детишек, гулящие на широкую ногу, как и серб несколько месяцев назад. Ведь Павел также, как и они веселился, пил и проводил ночь с одноразовыми девушками; кроме денег их ничего не интересовало и не увлекало, как толстый кошелек. Он изменился и больше не страдает подобной ахинеей. Паша вырос, а за действия стал отвечать. Не сбегать, а отвечать... — Нам номер лююююкс, — протянул подошедший парень с бутылкой коньяка и, передав паспорт сербу, продолжил лапать блондинку. — Люкс занят на сегодня, — спокойно сказал Павел. — И что дальше? — грубо начал неадекватный молодой человек. — Слушай, если не хочешь проблем, лучше делай, как я говорю, а то вылетишь с работы мигом и останешься на всю жизнь нищебродом, — ухмыльнулся богатенький ребенок золотых краёв. — Повторяю для тупых пьяниц, коем являетесь вы!... мне плевать кто там ваши папочки, но засунь свой кошель за пазуху и пошел вон из отеля! Все замерли на месте. Павел не понял, когда повысил голос на гостя, а уж тем более кинул паспорт в лицо со злостью. Озверел! Компания молодых бухалов обернулась на разворачивающуюся потасовку, которая разгоралась с каждым набегом. Серб усмехнулся и отрицательно покачал головой, решая для себя что-то в голове, а гостю такой расклад не понравился и он выудил из кармана перочинный ножик, полностью одичав до съехавших катушек. Люди начинали кричать, владельцы спустились в холл и побледнели, а Сеня в своём репертуаре, пока все любовались шоу, побежал на кухню в кладовку за свежей олениной, которую привезли на днях. Дядя Боря вместе с Валентиной спустился вниз и, прикрикнув на пьяного богатенького дуралея, направились к ним, но Костя перекрыл работникам путь, мол, не вмешивайтесь. — Ох, что же творится в разгар дня! Божечки, что у вас за обслуживание такое!... — пожилая женщина итальянской внешности ахала и охала, хватаясь за сердце. — Боевик только начинается... — вот, а такие, как дети, веселились и улыбались, не принимая ситуацию всерьез. — А ну-ка, цыц! — шикнула их мать, приговаривая к тишине, и покачала нервозно головой. Павел стоял непринужденно спокойно, но внутри всё болело и гудело от нахлынувшего адреналина в крови. Капельки пота — единственное, что выдавало его нейтральное спокойствие. Кто тянул серба за язык? — Последнее слово на прощание, щенок?! — парень в разы оборзел, щелкнуло в голове Паши. — Последнее слово? Да, пожалуй оно есть... Хочу поцеловать вон ту девушку! — Портье показал озверевшему гостю на только что зашедшую Дашу, которая не понимала, что здесь творится в конец-концов. — Всего-то? Слышь, ты меня это на слабо не бери и мозги не фильтруй своими желаниями! — рыкнул молодой человек и сделал глоток дорого коньяка, помахивая перед лицом серба ножичком. — Хе-х, если бы не полез, наверное, всё бы было окей... — Не боишься в тюрьму сесть? — с акцентом произнес Павел и взглянул на Канаеву, стоявшую рядом с Настей. — У меня отец на нарах чалил, да и проблем с выпуском не будет, так что... не-а, мне не страшно и не боязно, портье без места, — усмехнулся гость, посмотрев на присутствующих не малого количества. — Свидетелей много... — Они не слышат о чём мы говорим, а пырнуть тебя в живот — я могу легко, уйдя не замеченным. — Придурок... — себе под нос прорычал Павел Аркадьевич и ойкнул от прямого удара в живот. — Я предупреждал не переходить мне дорогу, — гневно прикрикнул гость и незаметно вытащил нож, засунув в карман пиджака. — Гудбай! Когда парень отошел от серба, тот побледнел и оперся о стол ресепшена, прикрывая рукой рану, из которой сочилась кровь. Со стороны ничего подозрительного: ссора, как ссора. Мужчина натянуто улыбнулся, возвращаясь на рабочие место с мыслью, что никто ничего не должен узнать и увидеть. Меньше десяти минут и он уйдет, главное — потерпеть и не грохнуться в обморок. София Яновна не оставила ссору перед всеми гостями за рамкой «дозволенно», а иначе, женщина подошла к Павлу Аркадьевичу и сурово посмотрела на него, нервно постучав ручкой по столу. — Объясните, пожалуйста, что сейчас это было? — Э-это небольшое разногласие, которое мы решили, как видите, — слабым голосом проговорил мужчина, хлопая ресницами, чтобы привести себя в порядок. — У вас всё в порядке? — недоверчиво и в тоже время беспокойно обратилась управляющая к портье, который вопреки всем его старым законам жизни резко изменился в стиле характера. Не тот юркий и веселый серб с манией найти приключения, а немного странный и полуживой, что ли? — А что, похоже что нет? — прикусив губу, ойкнул беззвучно Паша, когда его живот соприкоснулся со стойкой, нахмурившись и скрючившись до посинения от необъяснимой боли. — Нет, Павел Аркадьевич. Просто вы выглядите неважно, — ответила София Яновна. — О! — с энтузиазмом начал был сербский горячий паренек, — моя смена закончена и пойду передохну в номере. — Что? Подождите, Павел? — мужчина повернулся к ней, вопросительно посмотрев на женщину. — Вы работаете с Дарьей до обеда, а потом меняетесь с Алексеем, если вы ничего не забыли, — напомнила София и удалилась в свой кабинет. Паша дернувшись к двери в санитарное помещение, прикрыл за собой дверь и, облокотившись о стену, сполз вниз на пол и горько усмехнулся, прикрывая глаза. Херово, нечего больше сказать... — Я глуп и не успел признаться Даше в любви, а это кольцо, пропади оно пропадом, я хотел вручить ей, а не Соне... Помираю, как писатель, утащив за собой тайну... — Паш?! — последнее что услышал серб, низкий тоненький голосок и потом вечная тьма-тьмущая, и коридоры, как в сказках с белыми залами.Продолжение следует...