Пепел.

Гейл Хоторн пришел и на следующий вечер. И на последующий. Джо как раз окрепла настолько, чтобы оставить ему на спине глубокие царапины. Совсем рядом со старыми шрамами. Куда более серьезными. Если Эвердин вдруг передумает, пусть гадает, кто его так пометил. Тем более, сам Гейл не против. Его всё устраивает – именно так. Злющая, бешеная любовница. Ему вообще не по нраву тихие девушки, ясно. А в ярости Джо переплюнет даже прежнюю Эвердин. Оставит далеко позади. И всё это - именно то, что сейчас необходимо самой Джоанне. Не столько… царапины, сколько осознание, что она нужна и важна. Гейлу Хоторну нужен кто-то, с кем можно выговориться. Кто выслушает, поймет и искренне разделит его боль и ярость. То, на что до конца не способна Сойка Эвердин. Она выгорела дотла, а Гейл Хоторн пылает сейчас. - Двойные бомбы, - взахлеб делился Гейл. – Наше с Бити изобретение. Взрываются дважды. Раз – взрыв. Два – и через пять минут взлетела на воздух подоспевшая к ним санитарная команда. Раненых Капитолия лечить будет некому. Пусть подыхают так – как наши, в Дистрикте! Гниют в собственном… Рассказал ли он об этом Сойке? Запросто – чтобы ободрить. Поняла ли его Эвердин? Да даже не надейтесь. На месте взорванной санбригады, небось, представила своих медсестричек – мамашу и Прим. Видела ли Сойка, как Джо крадется вечерами к выходу? Наверняка. Она явно уже адекватнее. Под кровати больше не лезет и в шкафах не воет. Но молчит. Вот пусть и дальше молчит. Отпелась, хватит. Вернется к тебе твой сероглазый Гейл, вернется. Как только поманишь. А пока – его и без тебя есть кому утешить и понять. Повод вновь задохнуться от ярости представился уже на четвертый день. Потому что Эвердин наконец-то оклемалась. Полностью. Еще бы. Ее же не пытали в Капитолии – месяцами. Не морили голодом, не били током. Оклемалась она полностью – по крайней мере, внешне. И ее тут же куда-то вызвали. Показали, где чье место. Сойка всё еще позарез необходима Президенту Койн. Джоанна – никому. И это значит, что отныне в палате Джо останется одна. И у кого тырить обезболивающее? Вечером Эвердин внезапно заглянула к ней: - Джоанна, это тебе. Она уже выходила охотиться! На поверхность – где свежий воздух, хвоя и родные запахи леса. И принесла Джоанне подарок – еловую шишку. Из настоящего леса! Кусочек дома. Далекого Седьмого Дистрикта. - Джоанна, когда тебе станет лучше… Я попросила, чтобы нас поселили вместе. В одном отсеке. И попросила отдать тебе мой морфий. Я справлюсь. Тебе нужнее. Спасибо, что была рядом, когда я… когда мне было так плохо. И сразу захотелось взвыть. Потому что Эвердин опять оказалась лучше, чем Джоанна о ней думала. И потому что сегодня, в честь выписки Сойки, Джоанна сможет принять Гейла Хоторна прямо в палате. И он придет. Слишком привык приходить. Подсел на Джо, как на морфий. И потому что Джоанна не намерена его отдавать. Китнисс Эвердин справится и так. У нее есть семья. Особенно светленькая святоша-сестричка, все эти дни отчаянно выцарапывающая ее из лап безумия – в четыре руки с Финником. Сестричка Прим, за которую Сойка и подписалась на свои Голодные Игры. А свою сестричку Джо потеряла, чтобы не потерять себя. И ей Гейл сейчас необходим как воздух, как свобода, как родной лес. Просто, чтобы выжить.