Глава первая.
9 июля 2017 г. в 20:55
- Спаси их! – слабо бормочет Энни Креста.
Джоанна называет ее «девочкой», хоть они и почти ровесницы. И Пит – «мальчишка». Не будь Победителем, бегал бы еще в школу. Записочки бросал Эвердин – на соседнюю парту.
Да и сама Джоанна прожила совсем недолго. Будь проклят мир, где погибаешь в двадцать один год! После того, как с трудом выжила в семнадцать.
Зачем она победила?! Зачем столько вынесла? Зачем эта революция, этот чертов семьдесят лет отсиживавшийся Тринадцатый? Зачем вторая Арена и спасение Эвердин – если всё равно теперь умирать? Чтобы клятый Тринадцатый получил клятую Сойку? Чтобы чьи-то дети и внуки жили в другом, лучшем мире? Так даже это – не Джоанны мечта, а Финника. А его здесь нет.
И не факт, что новый мир станет лучше. И ее детей и внуков там не будет точно.
И вообще никого из них.
- Спаси их! Пожалуйста… Пит…
Стерильный белый потолок, белые стены… в потеках крови. Старых и свежих. Иногда их отмывают… хватает ненадолго. Пит и Джоанна тут - не единственные жертвы пыток.
Им обоим так плохо, что на сей раз их сволокли в общую камеру. И сунули в лапки к чокнутой Кресте. И уже не в первый раз. Дескать, ее не пытают – вот пусть и выхаживает. Всё польза.
И ведь справляется. Когда не рыдает, не зовет своего Финника и не прячется по углам. Когда вообще соображает, что происходит.
Кресту не трогают. Не совсем еще спятили. Это над Питом издеваться можно – выдержит. Или над Джоанной – кому она нужна, кроме палачей? И кому ее жалко? А Энни чуть тронь – поедет крыша окончательно и привет. Так хоть можно попугать пытками товарищей. А потом и это удовольствие накроется. Медным тазом.
Так ведь уже было. После своих Игр Энни Креста месяцами сидела полной сомнамбулой. Потом Финник как-то вытащил.
Кто вытащит Джоану? И кому это вообще нужно? Кому нужны такие?
Когда-то она влюбилась в первого, кто понял и посочувствовал. В того же Финника. А потом узнала, что он уже любит другую. А потом – еще и кого именно.
Полусумасшедшую, со сломанной психикой. У такой не уведешь. Кто же таких бросает-то? Да еще и ради более сильных?
Бросают только здоровых. Их ведь не жалко. Всё выдержат, верно? Куда денутся?
Правда, теперь Джоанне здоровой уже не быть. Ни телом, ни мозгами.
Ей и не выжить-то. Отсюда – не выпустят. И никто не вытащит.
Может, так даже лучше. Чем жить дальше калекой, а по-другому не выйдет.
Но как же обидно, что проклятый Сноу переживет ее!
- Спаси их! Пожалуйста…
Приговоренная девочка просит обреченного мальчика. Убить их всех. То есть предупредить Тринадцатый. Клятый Тринадцатый с клятым удравшим Плутархом, утащившим с собой клятую лицемерку Сойку.
Впрочем, нет. На них всех Энни плевать скопом. А заодно на себя, Пита и Джоанну. Она спасает только свой свет в окошке. Финника.
Любовь Джо к нему давно отгорела. Или по-настоящему и не пылала. Маловато подбросили дров.
Как вообще в этом мире можно любить – если потом придется провожать на Арену родных детей? Бессильно сжимать кулаки – и всё равно провожать?
Как можно любить – если потом ради спасения любимого пойдешь по рукам всего Капитолия?
Так почему теперь Джоанна должна умирать за чью-то чужую любовь – хоть сколько настоящую? Да еще и за фальшивую игру в любовь Сойки Эвердин!
- Спаси их…
Пит Мелларк уже не верит Сойке – и правильно делает. Финник никогда не отвечал Джоанне взаимностью, но никогда и не врал. А Сойка врала направо и налево. Выгораживала собственную шкуру. И шкурку своей сестрицы – единственной, чья жизнь Эвердин вообще волновала и волнует.
А Джоанну давно уже – никто. Но она об этом и не врет.
Никого уже нет. Одна как перст. Все ее близкие мертвы. Мама, отец, братик, сестричка, любимый парень. Проклятый Капитолий, проклятый Сноу, проклятые жирные денежные мешки с сотней подтяжек и ежемесячными липоксациями!
Джоанна никогда уже не отомстит. Потому что Энни Креста уговаривает Пита Мелларка убить их всех. Ради Финника и Сойки.
- Спаси их…
Может, она и права. Выжить уже всё равно не выйдет. Нет смысла цепляться за агонию. Нечего уже жалеть.
Так чем сдохнуть всем – пусть за них хоть отомстят. Эвердин небось рада-радешенька и так – в охапку с драгоценной сестричкой. Но вот Финник за Энни подлого мерзавца Сноу лично пришибет.
Чтоб тебе задохнуться в собственных розах, белоснежный ублюдок! А перед тем проводить на Арену родную внучку, мразь! Чтобы понял и прочувствовал всё, что по твоей милости вынесли другие!
Пол – такой же белый, как и всё прочее. Был. Потому как на нем крови больше всего.
А еще он – прохладный. А Энни не дотащить Джоанну и Пита до нар. И не взгромоздить. Силенок не хватит. Не Энобария ведь.
Иногда холод – это плохо. Когда он вгрызается в ноющие раны.
Но сейчас – лишь приносит облегчение. Охлаждает боль.
Джоанна не видела, но ощутила чутьем приговоренного, как Пит Мелларк кивнул. И до крови закусила уже сотню раз прокушенные губы.
Жить им всем осталось ровно до нового интервью Пита Мелларка. Меньше часа.