22 сентября
21 июля 2017 г. в 10:24
Полицейский участок на Кинг-кросс-роуд живет размеренной тихой жизнью. Консерватизм здесь борется с духом нового времени, напирающим из мерцающих экранов и трещащих факсов. Старые стены с потемневшей кирпичной кладкой обиженно косятся на металл и пластик современной офисной мебели. С плакатов за погруженными в раздумья детективами неотступно следят разыскиваемые преступники. Местный портретист не поленился вложить в свои произведения душу и все лица схожи угрюмым выражением и зловещими взглядами плохо прорисованных глаз.
Эти самые портреты они с леди Хеллсинг разглядывают уже несколько минут, демонстрируя окружающим фирменные куртки курьеров и дурацкие, жмущие голову кепки с кричащим слоганом. Объемные синие сумки через плечо дополняют образ.
- Идемте, ребята, - зовет их старый, похожий на бульдога детектив, и ведет за собой прямо в зал общей работы. – Постойте здесь. Сумки положите, тяжелые же, а Барни не обидится на эксплуатацию его стола. Я сейчас, - бульдог скрывается за полупрозрачными дверями кабинета начальства. Они времени зря не теряют. Украдкой оглядываются по сторонам, прикидывают кто из сотрудников за что отвечает. Благо, их не стесняются, говорят пусть и вполголоса, но открыто, без иносказательности. Уже через минуту удается составить представление о всех обитателях зала общей работы. Извещения о вызове следственной группы на место преступления принимает парень в углу. За соседним столом сидит девушка, специалист по связям с общественностью и по совместительству штатный психолог. Метрах в двух от неё располагаются рабочие места детективов, чей конек - мошенничество во всех его проявлениях. Их коллега, пожилая леди, похожая на королеву, расследует убийства, а в отсутствие оных помогает борцам с авантюристами. Последний в этой компании - помощник бабули и специалист по допросам, здоровенный парень с увесистыми кулаками и цепким взглядом, тяжесть которого они уже успели прочувствовать на себе.
- Где расписаться? – бульдог подкрадывается почти бесшумно и заставляет вздрогнуть.
За роспись он получает объемистый пакет, который и несет начальству так, словно это священная реликвия.
- Как ты узнала? – спрашивает он уже на улице.
- Про давнюю мечту местных служащих закона? – девчонка фыркает. – На объявления посмотри. Они разыскивают герб для своего участка уже несколько лет. Им, видите ли, очень хочется, чтобы здание и гипсовое изваяние были примерно одного возраста. А у меня как раз знакомый старьевщик.
- Итак, разведку мы провели. Что дальше?
- Кулер. Им поставляют воду каждую неделю. Сегодня как раз срок очередной поставки. Честно говоря, я надеялась, что наш визит и визит водоносов не совпадут, но… Одним словом, действовать придется быстро.
- Что ты имеешь в виду?
- Кулер взлетит на воздух, в здании объявят эвакуацию, а, вернувшись, обнаружат пришедшую ориентировку на некую Мэри Колмер. Не думаю, что в сложившихся обстоятельствах они будут перепроверять и вправду ли эта дама разыскивается.
- И что нам с того, что Мэри повяжут?
- Во-первых, у нас появится рычаг давления на неё.
- Это какой же? Подставу быстро заметят.
- Да. Но слух о том, где она побывала, может весьма негативно сказаться на её репутации. Особенно, если она слишком быстро выйдет на свободу.
- Ладно, допустим. Но…
- У нас будет доступ ко всем документам с обыска.
- Связи?
- Да.
- Ну и зачем же тебе с такими связями взрывающийся кулер?
- Моих связей недостаточно, чтобы санкционировать обыск.
- Ясно. Подкупила какого-нибудь секретаря?
- Почти. А теперь слушай внимательно. Как только повалит дым, я вхожу в здание.
- Как? Это же не супермаркет, чтобы вот так просто войти.
- С пожарными я войду. Прикинусь полицейской, спасающей ценные документы.
- Камер не боишься?
- Я же сказала про дым.
- А случайных свидетелей?
- В полиции всегда есть посетители, добровольные и не очень.
- Ну а если пожарные тебя не пустят?
- Полицейская - не гражданская барышня, к ЧП всякого рода подготовлена.
- Хорошо. Что дальше?
- Подложу документы в факс.
- А дата?
- У меня семь копий документа. Какое у нас сегодня число? Двадцать второе?! Отлично. Эти листы уничтожь во время моего отсутствия, а этот я забираю с собой.
- Вижу, ты подготовилась.
- Сомневался?
- Ни в коем случае. Ты же у нас…
Взрыв слышен даже на улице.
Панические чувства овладевают представителями закона точно также, как и гражданскими, разве что криков поменьше, зато нецензурная брань отборная. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься.
Пожарные приезжают спустя положенные пять минут и не без труда прокладывают себе дорогу через плотные ряды зевак. Любующихся на рвущейся через окна первого этажа черный дым и строящих самые невероятные гипотезы по поводу происходящего внутри набралось с полсотни. Проходит пять минут… десять… двадцать… Среди спасенных и эвакуировавшихся самостоятельно девчонки не видно. Толпа, начинает терять интерес и тает, растворяясь в потоке прохожих, словно лед, попавший в струю воды. Он, наплевав на скрытность, подбирается ближе к участку, вглядывается в окна, прислушивается к разговорам.
- Идем, - его резко дергают за рукав. Он оборачивается быстрее, чем узнает голос. Девчонка стоит перед ним бодрая, решительная, как всегда. Красную полоску вдоль правой скулы не замечает, как и своих дрожащих рук. - Получилось! - говорит и улыбается, беззаботно, без тени иронии, абсолютно не похоже на саму себя.
Теперь уже он берет её под локоть и уводит прочь, как можно дальше от зевак, полицейских и пожарных. В тихом безлюдном переулке он протягивает Хеллсинг платок. Зеркальцем служит дверное стекло ближайшей машины. И еще он молодец, что запасся заранее бутылкой воды и пластырями.
- Спасибо, - уже куда более спокойно говорит девчонка, оглядывая свое перевранное в стекле отражение. - В таком виде я уже могу спокойно идти по улице?
- Вполне. Копоть оттерла, царапину заклеила. С виду вполне себе приличная девушка.
- И в компании вполне приличного, с виду, священника. Никто и внимания не обратит.
- Ну, ты недооцениваешь обывателей. Им интересно все. И сплетни они умудряются слепить из всего, что им на глаза попадется, услышится или унюхается.
- Недостаток событий в собственной жизни вызывает желание приписать их чужой?
- Наверняка.
Разговор пресекается и минут пять они идут в молчании, ловя на себе любопытствующие взгляды, подтверждающие теорию.
- Что ж, ни сегодня, так завтра у нас будут результаты обыска и торговка информацией на крючке, - говорит девчонка, отворачиваясь от нескромно пялящихся на них старух в броне из десятков кофточек, натянутых одна поверх другой.
- Главное, чтобы у нас был список свидетелей и, желательно, свидетелей живых, - замечает он, приветливо улыбаясь почтенным леди.
- Не волнуйся, все они разом вряд ли умрут. У каждого своя выносливость, свой запас жизненных сил и, конечно же, кто-то из них успел пообедать перед смертью хозяев.
- Не терпеться узнать, что такого привлекательного эти «хозяева» нашли в моей фигуре.
- Может, их привлекает твой сан?
- И этих?
- А кого еще?
- Дам всех возрастов.
- О, не знала, что профессия священника настолько привлекательна.
- А порой и притягательна.
- Чем вы и пользуетесь.
- Все во славу божью.
- Не буду уточнять, что именно. Но надеюсь, твой человек разузнает про темные пятна в жизни отца Пия, и ты решишь хотя бы одну из своих проблем. Так что готовься к сегодняшней тренировке с Тадеушем, а мне уже давно пора вернуться домой.
***
- Касательно отца Пия, - Хайнкель переходит к делу сразу после короткого «Привет». – Будь осторожен. Много вопросов вызывают смерти двух его недругов. Оба брата -епископы почти одновременно стали жаловаться на странные галлюцинации и провалы в памяти.
- Когда это было?
- Около десяти лет назад.
- Он тогда…
- …работал здесь, в Ватикане.
- А епископы…
- …заболели во время процедуры избрания понтифика.
- Что сказали медики?
- Ничего конкретного. Невозможность поставить диагноз они успешно маскировали за потоком терминов и вполне логичной теорией о редком наследственном заболевании. Последнее походило на правду, весьма удобную для начальства. Версию приняли, постановили ей доверять, но слухи…
- Можно ли установить круг лиц, с которыми в то время общался падре?
- Нет. В то время отец Пий каждый день встречался со множеством людей, так как работал в пресс-центре и был там вторым после отца Гая человеком.
- Можешь еще раз описать симптомы, на которые жаловались умершие?
- Провалы в памяти. Порой они не способны были вспомнить как пришли в то или иное место. Галлюцинации, во время которых они отчетливо ощущали присутствие постороннего рядом с собой, даже пребывая в полном одиночестве.
- Как они умерли?
- Сильное физическое и психическое истощение. Повторяю, держись от отца Пия как можно дальше. А если испытаешь хотя бы один из симптомов… то немедленно возвращайся! Ну или хотя бы сообщи мне или отцу Андерсону.
- Обязательно. Ты, кажется, много знаешь о подобных состояниях?
- Я подготовилась к нашему разговору. Еще Юмико помогла.
- Ладно. Спасибо вам всем. Не переживай так за меня! Если что, я сразу же лечу в Рим.
- Знаю. Ты достаточно здравомыслящий для того, чтобы понять: карьера жизни не стоит. Даже многообещающая.
- Как скажешь. До встречи, Хайнкель.
- До встречи.
***
- Значит наш отец и впрямь связан с нечистой силой.
- И от чего такая довольная улыбка? Злорадство не красит вас, леди.
- А, по-моему, - девчонка поднимает фарфоровую чашку и разглядывает свое отражение, - весьма к лицу. Но хватит шуток. По полученной тобой информации выходит, что итальянские и английские энергетические вампиры могут иметь налаженные каналы связи друг с другом. Конечно, доказательств как таковых – нет, но вероятность велика. Как и вероятность существования организации, объединяющей весь мир…
- Очередная теория всемирного заговора.
- О нет. Вампиры, энергетические и те, которые просто кровь пьют, существа куда более мудрые, и весь мир с прилагающейся к нему кучей проблем, им даром не нужен. А вот защита от этого мира и его обитателей…
- Ну, если такая организация и впрямь существует, то с отцом Пием надо дружить. У него, видно, неплохие связи в ней, вот только…
- Что?
- Чем я ему не угодил?
- Может, не конкретно ему, а кому-то из его влиятельных знакомых или друзей? А может, он действует с прицелом на будущее.
- Неужели мое настоящее так настораживает людей?
- А с чего тебя вообще в Лондон направили? Откуда взялась эта внезапная командировка, накануне выпуска? Почему из всех своих однокурсников только ты еще не посвящен в сан?
- Не знаю, что и думать.
- Просто перебери свое прошлое под увеличительным стеклом.
- Немало придется перебрать.
- Тебе виднее. Более ничего кроме слежки за отцом я посоветовать не могу. И помочь тоже.
- Можешь. Расскажи, есть ли новости об обыске у Мэри. Если мы получим от неё список свидетелей, то возможно решим и загадку с Пием.
- Она сейчас едет в тюрьму. Через час мы нанесем ей визит.
***
Небольшая светлая комната. Посередине стол и четыре легких алюминиевых стула с разноцветными сиденьями. Тюрьма представлялась ему местом куда более мрачным. Он оглядывается в поисках легендарного стекла, надежно скрывающего наблюдателей.
- Здесь камеры, - перехватывает его взгляд девчонка. – Разумеется кассеты мы унесем с собой.
- Очередной знакомый секретарь?
- Да. Очередной.
- Хорошие у тебя связи.
- У тебя тоже будут. Ты - парень не промах.
- Спасибо. Надеюсь, не разочарую.
- Я тоже на это надеюсь. Разговор предстоит непростой.
Дверь с зарешеченным окошком вздрагивает, скрежещет замок.
- У вас полчаса, - ворчливо сообщает грузная женщина в униформе, затолкнув в комнату Мэри.
- Вот значит в чем дело, - говорит та, когда шаги надзирательницы стихают где-то в недрах старого здания. – Думаете, я после этого стану с вами сотрудничать?
- Полагаю, что да, - девчонка приглашающим жестом указывает на стул напротив. – Полагаю, ваш бизнес - единственный источник ваших доходов и переквалифицироваться вы в ближайшее время не планируете.
- В целом правильно полагаете, - Мэри присаживается на стул, откидывается на спинку, закидывает ногу на ногу. – Но чем, скажите на милость, ваша парочка может помешать моему бизнесу.
- В вашем бизнесе репутация играет, порой, главенствующую роль.
- Я выйду отсюда максимум завтра утром. Вы же не полагаете, что у меня совсем нет связей?
- Выйти-то вы выйдете, но вот станут ли с вами иметь дело после того, как узнают, за что вы побывали здесь сегодня.
- Блефуете.
Девчонка бросает на стол папку. Мэри небрежно подцепляет её за край и тянет желтоватую картонку к себе. Просматривает первые несколько страниц. Хмыкает и отбрасывает, словно вычитала в них нечто совсем уж крамольное.
- Значит до шантажа опустились, а с виду такие симпатичные дети. Но раз уж вы решились играть в эти игры, то должны были подготовить не только кнут, но и пряник, так обычно ведутся дела в нашем мире.
- А я-то думала, грубая сила решает у вас все.
- Ну, что вы. Не отморозки же мы в самом деле.
- В таком случае перейдем к делу. Нам нужны имена сообщников…
- Не так быстро. Что мне за это будет?
- Кроме незапятнанной репутации?
- Именно. Я ведь смогу вам и в будущем пригодиться. Давайте разойдемся мирно. Я называю вам половину имен, а вторую – при получении вырванных из моего блокнота страниц. Я даже даю вам фору в семь дней, о которой вы так просили. И, заметьте, не требую моральной компенсации за ношение этой идиотской тюремной одежды.
- Ваша щедрость поражает воображения. Под её впечатлением мы согласны приложить все усилия для возвращения вашего имущества. Имена?
- Той Лэннет и Анна Лихте.
- Вы будете дома уже через час. Но лучше бы вам не покидать Лондон в ближайшее время.
Мэри улыбается нарочито добродушно. Волчий взгляд превращает улыбку в оскал.