МАНЯ Я

      Сердце Ю бухало где-то в пятках, а вода, к которой он то и дело прикладывался, казалось, только царапала пересохшее горло. Аямэ вздрагивал от всякого звука, особенно если тот доносился из-за двери, и нервно барабанил пальцами по столу. Йо мелко потряхивало, и чтобы хоть как-то успокоиться, он то и дело перекладывал из одной кучки в другую листовки-рекламки, да старательно грыз колпачок перманентного маркера. Соно… Соно был ни жив ни мертв, и его сердце, как ему казалось, вообще уже не билось. Признаки жизни подавало только непрестанно дергавшееся веко левого глаза.       Ребятам предстояла очередная встреча с фанатами - очередные семь кругов ада в исполнении самой верной, самой преданной фанатки - девушки-маньячки Мани.       Дверь открылась и нестройной толпой повалили поклонники, в основном девушки. В воспаленном восприятии бедных музыкантов все как одна походили на Маню.       А вот и сама виновница нервного тика вокалиста. Невзрачные косичка и челка наискосок темно-русого цвета. Мешковатые джинсы без модных нынче наворотов и рубашка в серую клеточку. И даже полнейшее отсутствие макияжа, чего еще никогда не бывало, не смогло ввести музыкантов в заблуждение, что это не она. Уж Маню-то они легко узнают и из тысячи других, из миллионов!       — Ну что ж! — вдруг воскликнул Соно, едва удержавшись от гомерического хохота, и потер руки так, что затрещали кости, — сейчас я ей “где-нибудь” распишусь! Сейчас я ей так “где-нибудь” распишусь!!!       Аямэ, вздрогнувший от этого восклицания, хоть и с трудом, но оторвал взгляд от клетчатой русоволосой маньячки и уставился на вокалиста. Запал последнего так понравился клавишнику, что тот враз повеселел и, схватив разом все маркеры со стола, до которых только смог дотянуться, стиснул их в кулаках.       Йо же, когда загребущая ручонка стянула с его стола все маркеры, от неожиданности проглотил колпачок и закашлялся. И даже свалился под стол. Выбрался он из-под него с самым решительным видом.       Ю не менее решительно пытался… вернуть сердце на место. Ему это почти удалось. И теперь оно бухало где-то в животе.       — Распишитесь пожалуйста, — попросила клетчатая Маня, раскатав перед едва живым барабанщиком постер.       — Да запросто, — заикаясь выпалил Ю и принялся размашисто вырисовывать белым маркером иероглиф на всю площадь плаката. — Покрупнее! Как всегда! По ярче? Да без вопросов!       Он немилосердно возюкал сжатым в кулаке маркером, старательно закрашивая… всё! Девушка могла лишь молча хлопала ресницами.       — Не стоит благодарностей! — бросил напоследок барабанщик, смахнув постер со стола.       — Диск подписать? — переспросил Аямэ, глянув на гайдзинку в клетчатой рубашке покрасневшими глазами. — Давайте. Давайте-давайте!       Выхватив у недоумевающей фанатки квадратную коробочку, он подписал ее с обеих сторон, после чего изрисовал весь проспектик из коробочки, а потом и сам диск, причем с обеих сторон.       — Следующий! — рявкнул клавишник, вернув пострадавшую вещь хозяйке.       Йо вздрогнул, к своему немалому удивлению, и едва не свалился со стула. Глянул на подошедшую мельком, на ее наглые, большие-большие глаза и… куда-то убежал. А чуть позже на плечо девушки опустилась рука.       — Не шевелитесь! — велел басист, — а то у меня восклицательный знак не влезет.       Девушка послушно замерла, уставившись невидящим взором в пустоту. Встряхнув баллончик с автомобильной краской, музыкант сверкнул глазами поверх медицинской маски и принялся красить девушке спину. Сплошняком… в красный цвет.       — Здра-а-а-вствуйте! — расплылся в кривой улыбке Соно, когда фанатка в теперь уже серо-красной рубашке и с огромными-преогромными глазами подошла к нему. — Чего изволите, милейшая?       Преданная поклонница недоуменно, или даже скорее испуганно уставилась на вокалиста.       — А! Не говорите! Я сам догадаюсь!       Подхватив перманентный маркер, лидер-сан поднялся, похрустел шейными позвонками, а потом вцепился в воротник рубашки девушки железной хваткой. Подтянул ее к себе. Упершись для устойчивости коленом в стол, он принялся расстегивать верхние пуговицы.       — Сейчас-сейчас, — успокаивающим голосом вещал вокалист, — все будет в лучшем виде.       Маньячка чего-то вдруг принялась сопротивляться, а вырвавшись из хватки Соно, уже вырисовывающего на ее груди название группы, попятилась. А потом развернулась и побежала к двери.       — Они ненормальные, — верещала девушка, покидая зал.       Вскоре недоумение оставшихся поклонников поутихло, и остаток встречи прошел благополучно. Когда фанаты ушли занимать места в зале, ребята отправились к себе в гримерку. Такими довольными они давно не были.       — Заждалась же я вас, — послышался голос Мани, едва дверь за последним из оперовцев закрылась.       Девушка восседала на высоком стуле у зеркала и, нагло разложив отнюдь не свою косметичку, поправляла макияж.       — Она же была в другом на автограф-сессии. Вот же быстро она переодевается, — шепнул басист клавишнику. — А где твоя рубашка? — обратился он на этот раз к Мане. — Я же так старался, когда ее разрисовывал. Даже обидно теперь, что ты в не ней будешь на концерте сегодня.       — Какая еще рубашка? И причем здесь автограф-сессия? — спросила девушка, глянув на музыкантов через зеркало.       — Как какая? Красно-серая теперь, — ответил клавишник и покосился на басиста. — Ну в которой ты была на автограф-сессии… Или тебе автограф Соно на груди не понравился? Почерк у него так себе.       — Да не была я на автограф-сессии, — заявила девушка, — я уже все возможные автографы от вас получила, так что мне не было смысла там присутствовать.       — Тогда кто была та девушка? — задался вопросом Соно.       — Откуда мне знать? — Маня зыркнула на вокалиста, — а что за девушка? И почему это ты ей на груди расписывался? — добавила она с нотками ревности в голосе.