МАНЯ Я

      Соно с опаской зыркнул в салон самолета. Из-за его плеча настороженно выглянул Ю. Сверху над над ними мелькнуло перекошенное от ужаса лицо Йо. Аямэ же за спинами ничего не было видно и он, нацепив телефон на палку для селфи, протянул ее над своими товарищами прямиком в салон. Все это происходило под недоумевающим взглядом стюардессы, говорящем о том, что еще чуть-чуть и она пойдет за людьми в белых халатах. Мало того, что эти четверо долго мялись у входа, сначала задерживая других пассажиров, потом всех пропуская, так они еще и на вид были какими-то странными. С черными кругами под глазами. Причем круги от недосыпа девушке приходилось наблюдать неоднократно. Но чтоб такие черные, словно кто-то забыл смыть на ночь вечерний макияж, у мужчин она видела впервые.       “И как этих “панд” вообще пропустила служба безопасности аэропорта?” - мысленно удивлялась бортпроводница, наблюдая за необычными пассажирами.       Наконец убедившись, что кое-кого уже достаточно примелькавшегося своими матрешками и до жути настырного в салоне нет, Соно вдохнул побольше воздуха в легкие и направился к своему месту. Остальные тут же последовали примеру лидера группы. Стюардесса же, старательно растягивая приклеенную улыбку, и далее продолжала пристально за ними наблюдать. К своему несчастью ребята этого не заметили. Даже Йо, который на всех парах спешил к своему месту, да так быстро, что успел даже обогнать Соно. Потеснив лидер-сана, Йо поднял свою сумку над головой с намерением забросить ее на полку над сиденьями… и тут его взгляд нечаянно упал вниз. Басист замер. Можно было даже заметить, как он молча все также с поднятой над головой сумкой седеет на глазах.       — Матрешку? — предложила негромким голосом Маня.       Она как раз расположилась в соседнем кресле. И со стороны могло показаться, что это обычная девушка-шатенка европейской внешности и невысокого роста, в самой обычной одежде, состоявшей из джинсов и футболки… Но ее голос, пропитанный нотками настырности, а также расписные деревянные куколки в руках, выдавали в ней знакомую им маньячку.       — Она… она… она… здесь!!! — заорал Йо.       Аямэ осознал все моментально. Одного взгляда на коллегу ему хватило, чтоб все понять. И как самый ближайший к выходу, он тут же бросился к двери. Но та закрылась прямо перед его носом.       — Не-е-е-е-е-ет-т-т-т… — заорал клавишник и опустился без сил на колени и схватился за голову.       У стюардессы при этом возникло странное желание, открыть дверь обратно, чтоб этот сумасшедший покинул самолет сам. Хотя бы на одного неадекватного в салоне стало бы меньше.       Соно, пока его не заметили,согнувшись в три погибели засеменил за шторку, разделяющую салоны. Во владениях стюардессы, он тут же не обращая никакого внимания на девушку, попытался забраться в тележку. Когда же это у него не получилось, великий вокалист забился в угол и укрылся с головой пледами, лежавшими тут же. Стюардесса, которая не была свидетелем того, что происходило еще пару минут назад в самом салоне, просто потеряла дар речи. И еще добрый десяток минут таращилась на изваяние из одеял в углу, полностью позабыв про свои прямые обязанности.       Ю же, завистливо посмотрев вслед улепетывающему лидеру группы, еще пару раз выглянул из-за спинки сидения в надежде рассмотреть хоть какой-то вариант на спасение. Да никаких стоящих мыслей, кроме как выломать входную дверь, замыкающую их в одном салоне с Маней, ему в голову не приходило. Но барабанщик прекрасно понимал, что даже в состоянии аффекта ему с такой дверью не справиться. И ничего не оставалось, как попытаться слиться с полом. И он попросту скрючился на полу под сиденьями.       А Йо, понимая, что деваться ему некуда, опустился на свое сиденье, положил сумку на колени, так как совершенно забыл, что собирался делать с нею до этого. И закрыв лицо руками пару раз тихонечко всхлипнул.       А самолет между тем уже тронулся с места. Стюардессы, выведенные из строя небывалым поведением пассажиров, забегали по салону, требуя пристегнуть ремни, а также пытаясь усадить на места тех немногих, которые и сбили ритм их работы.       И ловушка окончательно захлопнулась на долгие один час тридцать пять минут полета.