МАНЯ Я

      Каждый из участников группы Матенроу Опера сиял как начищенный пятак. Еще бы, через час начнется первый за последние девять лет европейский концерт. Да еще и первый сольный заграничный концерт. Фанаты шумной гурьбой ввалились в двери, а потом, как и положено чинным европейцам, расселись на мягкие стульчики. У всех блестят глаза и трясутся руки.       После небольшого интервью поклонники выстроились в очередь за автографами. Каждый из них прижимал к груди диск или плакат. Хоть слезу пускай от умиления.       — Что написать? — поинтересовался Соно, улыбаясь от уха до уха миловидной фанатке с двумя желтоватыми косичками и чересчур яркими веснушками на лице.       — Хоть что! — с придыханием заявила фанатка, и наклонилась над столом. — Что угодно!       — Может имя? — предложил музыкант.       — Можно! — девица, дергая себя за одну из кос, закивала в знак согласия.       — Ну и?       Девушка продолжала кивать и улыбаться. Лидер-сан улыбнулся еще шире и промурлыкал:       — Как зовут-то Вас?       — Маня я, — заявила фанатка. — Я же уже представлялась, неужели пара бутылок пива напрочь отшибла тебе память?       — МА-НИ-Я? — почти заикаясь пробормотал Соно и покосился на сидевшего по правую руку басиста, пожимающего руку темноволосому тощему пареньку с накрашеными глазами. — Мания так Мания, — сквозь зубы процедил он, а потом еще тише добавил, — разве такое забудешь?       Выведя три нужных знака катаканы* на обложке диска, и размашисто начеркав свою подпись, вокалист вернул девушке мэрч и заулыбался следующему фанату. Маня посторонилась… прямиком к Йо.       Едва нахалка отошла, к лидер-сану повернулся Аямэ, сидевший с другой стороны и наклонившись поближе прошептал:       — Она по-моему ненормальная. Она же вроде шатенкой была, причем довольно шустрой и сообразительной. А тут... Если бы она не сказала, кто она, я бы ни за что не догадался.       — МАНЯ Я! — послышался со стороны басиста возмущенный женский голос.       — Ой, правда Мания! — хихикнул Йо. — Какое интересное имя. Оно вам так подходит!       Десятью минутами позже на стол Ю лег огромный плакат с четверкой рокеров. Почти не глядя на фаната барабанщик принялся на животе своей фотокопии выводить иероглиф своего имени, высунув от усердия кончик языка.       — Мелковато, — возмутилась поклонница, ткнув в иероглиф длинным фиолетовым ногтем. — А чего маркер-то едва живой?       Ю недоуменно глянул на девушку:       — Извините?       Девушка, поправив длинную баклажанового цвета челку, надула огромный розовый пузырь из жвачки. От громкого хлопка драммер вздрогнул.       — Маня?       — А кто ж еще? — хмыкнула девушка, продолжая жевать. — Ну так дать тебе нормальный маркер?       — Маня, — проговорил драммер, оглядев девушку с ног до головы. — А что с тобой случилось?       — Ничего, — пробормотала странная знакомая, оглядываясь за спину. А потом, видимо решив проглотить жвачку, закашлялась, да так, что из глаз потекли слезы. — Напиши-ка лучше вот тут, — вытерев слезу, она склонилась пониже и ткнула в самый низ плаката. — Самой лучшей в мире фанатке с любовью! А то видишь, как я расчувствовалась!       Все так же оглядываясь куда-то на двери, Маня, едва Ю оставил точку, выдернув из-под его рук плакат, двинулась дальше - к Аямэ, причем без очереди. Накрашеные темно-фиолетовой помадой губы растянулись в улыбке.       — Покрупнее! — потребовала она, нависнув над клавишником. — Я что, щуриться должна, разглядывая эти каракульки утром спросонья?       — А? Простите? — испуганно пролепетал музыкант, выронив маркер.       — Конечно прощу! — заявила девушка, поправляя сползший с плеча топ, сшитый будто из сетки с футбольных ворот. — А вот здесь вот, — Маня ткнула пальцем в правый нижний угол, — напиши: Самой лучшей Мане!       — Мане? — воскликнул Аямэ.       — Мане??? — вторил ему Соно, вскочив на ноги, да так резво, что стул брякнулся на пол.       Фанатки вокруг переполошились.       — Да тише вы, — шикнула на них назойливая девица. — Что вы так удивляетесь, будто мы с вами сегодня не виделись? Ая, не отвлекайся, пиши! Молодец! Соня… то есть, Соно, теперь и ты чиркни где-нить тут что-нить поэтичное, ты же поэт! Самый настоящий поэт!       Соно закрыл рот, постарался вернуть брови на место и чинно уселся на стул, поспешно сунутый под него кем-то из стаффа. Маня, пытаясь прочитать, что он там пишет, вывернула голову под чудовищным углом.       — Сумасшедшей МАНИИ? Чего это?       — Следующий! — провозгласил фронтмен.       — Это я-то МАНИЯ? Это я-то сумасшедшая?!!       Соно, искоса поглядывая на девушку, старательно улыбался втиснувшейся подле Мани необъятной тетке с крысиным хвостом на макушке. Настырная девица, сощурив глаза, зыркнула еще раз на лидер-сана и отправилась дальше.       — Пропустите трансвестита! — заворчала она вместо всяких извинений, протискиваясь как и в прошлый раз без очереди.       — О! — воскликнул Йо, глянувший на хмурую девушку повнимательнее. — Маня? Это правда?       Маня от злости сжала кулаки.       — ЗА-ГА-ДО-ЧНОЙ МА-НИ-И, — продиктовал сам себе басист и размашисто подписался под словами.       — И ничего я не МАНИЯ! — завозмущалась нахальная поклонница, отбирая плакат.       — А кто? — поинтересовался Йо, принимая у следующего фаната футболку с логотипом группы. — МА-НИ-АК? Или как тебя на самом деле зовут? А классно, что ты парень на самом деле. Ну ты понимаешь… сегодня в гримерке…       — Я не парень, я девочка! А значит - Маньячка!!!       Соно шепотом обратился к Аямэ:       — Хоть сама в этом призналась.       — Но, — удивился басист, — ты же только что сама сказала, что ты трансвестит.       — Мало ли я что там сдуру ляпнула. И про маньячку я тоже пошутила, — на последней фразе девушка глянула уже на Соно.       — Что-то это не похоже на шутку. Маньячка и есть, — проговорил Соно, сложив руки на груди.       — Вы еще настоящих маньячек… — не договорив, Маня ушла.       Смешавшись с толпой назойливая фанатка будто сквозь землю, точнее сквозь пол, провалилась. Правда, в какой-то момент хлопнула входная дверь, так что казалось весьма вероятным, что она ушла. Йо при этом отчего-то загрустил.       — Ты чего? — поинтересовался Соно, улучив момент, когда один фанат свой плакат сворачивал, а другой пытался пролезть вперед и раскатать свой. — Чего расстроился?       — Да вот думаю... вот так фанатов и теряют.       — Ты о чем это?       — Да я про Манию. Кажется, мы ее обидели. Вдруг она не вернется?       — Да не переживай ты так, — успокоил его фронтмен. — Глянь сколько еще фанатов. Целая толпа!       — Ага, толпа. Толпа состоит из отдельных людей. Мы же любого из них по неаккуратности можем обидеть. А если они все разойдутся???       Лидер-сан в ужасе выпучил глаза и, вернувшись к плакату, попытался расписаться на нем закрытым маркером.       Минуты отчего-то потекли совсем медленно, а толпа фанатов перестала казаться такой уж большой. Им даже в этом не очень-то и большом помещении тесно не было. Соно приуныл.       Минут десять спустя вокалиста от его грустных мыслей отвлек сосед-басист.       — Девушка, вы чего? — заверещал Йо, забираясь на свой стул с ногами. — Да я хоть где распишусь, хоть... хоть на чем, но не надо мне их в лицо пихать, я же не слепой!       Соно медленно повернулся в сторону голосившего музыканта. Проследил по его ногам и туловищу до самого верха, едва не вывихнув шею, потом перевел взгляд на встающую на столе на ноги девицу в коротком черном платье, которое по всем канонам должно быть в гардеробе каждой женщины. Приложив руки к декольте, она склонилась над Йо. Впрочем, высота стола не давала ей перед басистом особых преимуществ в росте.       — И здесь и здесь распишитесь, — настаивала девушка, указывая на каждую грудь и все ниже склоняясь над красным как рак японцем, уже опасно накренившимся на своей не очень устойчивой опоре.       Соно уже напрочь забыл, что как раз начал вырисовывать канзи** своего псевдонима на очередном диске. Аямэ и Ю, тоже расслышавшие верещания Йо, даже придвинулись поближе.       Все как один разинув рты, наблюдали за развернувшимся действием.       — Д-д-девушка, — забормотал Йо, отворачиваясь то вправо то влево, глаза же при этом все время падали в декольте, — п-п-пжалста, спуститесь на пол. Я обязательно распишусь. Хоть где.       Поклонница не останавливалась.       — Прямо сейчас распишитесь, тут! — промурлыкала она томным голосом.       Фанатка подалась еще вперед, и Йо едва устоял... на стуле.       — Д-д-девушка, ну не здесь же.       — То-то же, — вдруг изменившимся голосом заявила она и, подбоченившись, резко выпрямилась, — а то нашел тут мальчика.       Наступив басисту на ногу, она соскользнула со стола и, так и не дождавшись автографа, смешалась с толпой.       Йо, вдруг побледнев, спустился на пол и тяжело упал на стул.       — Что это было? — поинтересовался Соно. — Что это за цыпа? Ты ее знаешь? А чего ты ее отшил-то? — начал он скороговоркой забрасывать вопросами соседа по столу.       — Ты чего? — недоуменно воскликнул Йо, — никого я не отшивал...       — А чего она тогда ушла? А кто она? — глаза музыканта даже заблестели. — Если ты не...       — Это была Мания!       Соно едва не подавился недосказанными словами.       — Мания не Мания, но ты ведь в упор пялился на ее грудь! — чуть завистливым голосом заявил Аямэ.       — Я бы поглядел на тебя, как бы ты не пялился, если тебе… ее под самый нос сунули. Да еще так настойчиво!       — Ну да, — забормотал Соно, — настойчиво.       Вокалист, уже не особо приглядываясь что ему давали, бездумно ставил подпись за подписью, улыбался одними губами, а сам все поглядывал на фанатов, в основном белокурых девиц, все выискивал среди них кого-то.       Вот осчастливленная размашистой закорючкой очередная фанатка отошла в сторонку, нежно прижимая к груди стопку дисков, и перед вокалистом предстала следующая неотличимая от предыдущей. Только уже без стопки дисков. Руки у этой девицы были пустыми, да еще и сложенными на груди.       Соно поднял на нее глаза и сразу признал, ибо на этот раз отчего-то Маня обошлась без переодеваний, и была все в том же коротком черном платье с выдающимся декольте, и так шарахнулся от нее, что едва не свалился со стула.       Неугомонная девица начала наклоняться к фронтмену, который, косясь на удивленные взгляды окружающих, сел ровно и с почти с обреченным видом, и даже заранее краснея, потянулся за маркером, а потом этим самым маркером потянулся к груди Мани. Левый глаз невольно упал в вырез. Правый еще держался, осматривая обстановку вокруг.       А потом ХЛОП.       — Вот же ты, Соно, извращенец! — запричитала Маня, прикрывая грудь левой рукой, а правой замахиваясь еще раз. — А я-то думала…       И, залепив еще одну оплеуху, девушка вновь удалилась…       Ю сидел далеко от фронтмена, да еще и в окружении десятка щебечущих фанаток, и поэтому как-то пропустил его оплеуху. Слышал конечно. А кто не слышал? Но не видел. Зато его автографсессия были мирной и спокойной. А Маня… А что? Нормальная фанатка! Как и все. Как и эта девочка с бритой головой и большими глазами, которая так удивленно заморгала, когда ее бесцеремонно оттеснили в сторону.       — Чего ты на меня так смотришь? — буркнула Маня, расправляя на столе плакат в черных тонах. — Распишись-ка вот тут.       Рука дерзкой поклонницы хлопнула прямо по напечатанному на плакате барабанщику. Настоящий же барабанщик от этого хлопка-выстрела вздрогнул, да так, что подскочил на стуле на десяток сантиметров.       Бритоголовая девочка запоздало завозмущалась, но Маня так на нее глянула, что та лишилась дара речи и предпочла заново встать в очередь.       Взгляд Ю встретился со взглядом Аямэ, в глазах которого ясно вырисовалось желание залезть под стол. А потом из-за плеча клавишника показались два угольно-черных глаза такого размера, что бритая девочка просто курит в сторонке. Показались эти два глаза, и исчезли - Соно видимо не только захотел под стол, но и правда полез под него. Йо на другом конце стола пока оставался беззаботен...       — Что там? — спросила Маня, наклонившись над Ю и глянув в ту же сторону.       В этот самый момент басист повернулся, ужаснулся и упал со стула.       — Так, Эмэ-сан, не отвлекайся, — проговорила настырная девушка, щелкая пальцами перед носом Ю, — пиши! Вот тебе маркер. Пиши!       Маня еще раз хлопнула по столу, прямо по физиономии напечатанного барабанщика.       Ю вздохнул, потер "ушибленную" щеку и принялся вырисовывать канзи своего имени.       — Покрупнее, — скомандовала надоедливая фанатка.       — Покрупнее, — согласился музыкант, старательно обводя канзи на второй раз.       — Поаккуратнее!       — Поаккуратнее, — обреченно вздохнул несчастный японец и принялся обводить на третий раз.       — Ну вот! — воскликнула Маня, оценивая результат. — Другое дело. Свободен, — объявила она Ю, забирая плакат.       Аямэ, с лицом цвета беленой стены и с до боли стиснутыми в кулаке цветными перманентными маркерами, уже сидел недвижим, ожидая своей очереди       Маня открыла было рот, но клавишник ее опередил.       — Покрупнее, — забормотал он, выводя первый иероглиф своего имени серебристым цветом, — и поаккуратнее.       — Угу, — согласилась девушка.       — Ну вот, я все, — оповестил ее Аямэ, отодвигая плакат. — Крупненько, аккуратненько. Все?       Маня оценивающе посмотрела на клавишника, потом на Ю, который старательно на нее не смотрел, потом на Соно, с полминуты назад вынутого из-под стола ребятами из стаффа, у которого, как он ни силился, не получалось на нее не смотреть, и не тереть при этом левую, все еще красную щеку. Иностранка заулыбалась.       — Нет, не все.       Аямэ тяжело сглотнул и так побледнел, что даже зеленоватым стал отсвечивать.       — Что еще? — спросил он, невольно отодвигаясь от стола.       Маня, схватившись за вырез платья, наклонилась вперед. Клавишник мелко задрожал. Он схватился обеими руками за край стола, чтобы ненароком не спровоцировать Манию на ответные действия. Соно тихонечно и очень злорадно засмеялся… и на всякий случай отодвинулся.       — Ну? — протянула настойчивая девица.       Аямэ вдруг стало жарко.       — Правда можно? — пробормотал он.       — Ну… — немного с другой интонацией затянула Маня.       Невезучий рокер взял черный маркер, зажмурил глаза и потянулся вперед.       — Не, ну так ты точно можешь получить, — послышался недовольный голос.       Аямэ открыл один глаз. Манина грудь была рядом, Маниного кулака рядом не было. Клавишник, пока осторожно вырисовывал первый иероглиф на правой груди, а второй иероглиф на левой, держал маркер так аккуратно двумя пальчиками, словно это была гадюка. И при этом, кажется, совсем не дышал.       — Ну вот и молодец, — промурлыкала Маня и выпрямилась.       Аямэ выдохнул и обмяк на стуле. Осчастливленная девушка перешла к Соно.       — Да не в жись! — заявил лидер-сан, откинувшись на спинку стула и спрятав руки под попу.       — Да мне на плакате!       — Я же уже подписывал этот плакат.       — Ишь какой вредный и противный. Вот Ю с Аямэ ничего по этому поводу не сказали, хотя и они уже подписывали... А ты...       Соно недовольно покосился на одногруппников.       — Подписывай, кому говорю!       — Я уже подписывал! — настаивал музыкант.       — Да ты глянь на свой мелкий крючок, — от подобного заявления вокалист вспыхнул, а Маня добавила поспешно, — да я про имя твое...       Тут несносная гайдзинка*** видимо выругалась, но что именно она сказала, Соно не понял.       Тяжело вздохнув и скорчив недовольную мину, вокалист принялся вырисовывать свой канзи на половину плаката... и тут, специально ли, нет ли, Маня чихнула.       Ребята из стаффа пошли за японский аналогом валокордина.       А Йо, когда Маня перешла дальше, по какой-то причине отсутствовал. Да и стол, за которым он сидел тоже.       Нахальная поклонница нашла басиста почти сразу. Он, наивный, подумал, что если будет сидеть левее Ю, то есть на другом конце стола, то что-то изменится.       На этот раз Маня переоделась... почти что переоделась. Поверх своего платья она накинула огромную белую футболку, а также принесла с собой стопочку одноразовых тарелок, какую-то разноцветную коробку, кисти и банку с водой. А еще стул. Усевшись перед Йо, так как теперь он был первым с краю, она деловито принялась распаковывать коробку, в которой оказались акриловые краски.       Басист сидел и не шевелился. Фанатки, гурьбой стоявшие в очереди к высоченному японцу за автографами, как-то разом рассосались, поделившись между остальными тремя счастливчиками.       Оценивающе посмотрев на Йо, Маня открыла баночку с желтой краской и всю ее вылила в пластиковую тарелочку. Потом открыла баночку с синей краской, размешала ее большущей кистью и передала басисту. Тот из предосторожности взял подаваемое, но продолжал недоуменно поглядывать на ненормальную.       — Ну чего ты так на меня смотришь? Кистей с красками не видел никогда?       Йо в ответ закивал, потом когда до него дошел смысл вопроса, принялся мотать головой.       —Так видел или нет? — переспросила Девушка.       —Да, — ответил музыкант, а потом исправился, — то есть нет!       — Так. Берешь кисть в одну руку, баночку в другую и красивенько рисуешь что-нибудь на мне... Ну то есть на футболке.       Чтобы было наглядно, Маня указала на себя, где-то в области сердца. Йо позеленел и отчаянно замотал головой, пытаясь всучить кисть обратно.       — Я сейчас начну сердиться! — заявила недовольная фанатка и у басиста тут же появилось непреодолимое желание сбежать.       — Я вот здесь вот напишу? — он указал на плечико девушки. — Можно?       — Можно, — разрешила Маня.       Йо, как и Аямэ до этого, сдерживая дыхание, принялся выводить нужный иероглиф.       — Ну чего просто имя-то? Напиши еще чего-нить. Ну мол... пиши, буду диктовать: "от Йо - басиста Матенроу Опера с наилучшими пожеланиями и надеждой на скорую встречу".       Дописывал последние слова Йо уже в предобморочном состоянии.       — Все? — поинтересовался он, поставив точку.       — Нет, не все, здесь должна быть не точка, а восклицательный знак.       Долговязый рокер беспрекословно повиновался.       — А теперь? — уточнил он, исправив указанное.       — А теперь напиши что-нибудь от Кедамы. Давай лучше на спине.       Маня повернулась, а Йо посетили коварные мысли по поводу того, что будь в его руках не кисть, а какая-нибудь палка потолще, он бы навсегда избавил и себя и своих товарищей от этого ада. Останавливало его лишь наличие слишком большого количества свидетелей. Хотя, если судить по тому, как они все косились на Маню, был шанс с ними со всеми договориться.       — Написал?       — Написал, — подтвердил Йо.       — Что написал?       — “От Кедамы с наилучшими пожеланиями..”.       — И?       — “... и надеждой на скорую встречу”, — добавил несчастный басист.       — Всенепременно! — хихикнула Маня.       Дождавшись, когда Йо поставит последний восклицательный знак, девушка повернулась и уже было, прихватив розовой краски направилась к Аямэ, да ее остановил голос басиста.       — А зачем желтая краска? — неосторожно поинтересовался он.       — Ой, совсем забыла, — спохватилась неугомонная фанатка, возвращаясь, — спасибо что напомнил. Мне нужен отпечаток твоей руки. Да суй, суй руку в краску...       Йо в тот момент понял, что его язык самый большой ему враг.       Минутой позже, когда под довольное хихикание Мании басист подержался обеими руками за все выдающиеся части тела, девушка, прихватив банку с водой и коробку с красками отправилась к Аямэ, а Йо остался с желтыми по локоть руками.       — Так, — пробормотала Маня, ставя краску перед клавишником и возвращаясь за стулом. — Розовый подойдет?       Аямэ отрицательно замотал головой.       — Подойдет! — упрямо заявила девица. — Он тебе очень к лицу. А пока на вот красный. Пиши о том, как ты счастлив знакомству со мной.       Отписавшись о своей огромной любви к такой прекрасной фанатке и оставив на белой футболке отпечатки своих рук, клавишник остался с розовыми руками, но зато для него казалось бы все осталось позади.       — Соно! — торжественно заявила Маня, усаживаясь на пододвинутый стульчик. — Ради тебя я специально навела пурпурного цвета...       Программа с велеречивым словами о великой любви и признательности к драгоценнейшему из фанатов начертанными на футболке, и снятие отпечатков рук прошла как по накатанному. Маня, довольная результатом, поставила баночки в коробку и даже встала со стула, намереваясь идти готовить следующую экзекуцию, как из-за баннера на стене выглянул Ю. Он вовремя ушел “попить водички”, только вот не вовремя решил провести рекогносцировку. Встретившись с великой и ужасной фанаткой взглядами, он попятился, пытаясь нащупать дверь, но…       — Стоять! — Ю замер. — Я что зря навела изумрудно-зеленой краски?       — Я тут забыл водички попить, — пролепетал барабанщик.       — Тебе что, этого мало?! — удивленно воскликнула Маня, обводя широким жестом батарею пластиковых бутылок на столе.       И музыканту ничего не оставалось, как на эшафот прошествовать к столу и опуститься на свой стул.       — Нет, ну как это называется? — заворчал Соно пятью минутами позже, оттирая влажной салфеткой краску с рук, когда Маня, облаченная в разноцветную футболку, отошла в сторонку. — У меня же теперь маникюр неправильный - с пурпурной обводкой.       — И чего ты ворчишь из-за цветных ногтей? — недоумевал Аямэ, тщетно стараясь оттереть засохшую уже краску со своих рук. — У меня-то теперь маникюр до самых локтей.       — А кто тебе мешал заняться этим сразу?       — Да я как-то об этом не подумал.       Йо, как самый догадливый, только-только вернулся от кадки с цветком, стоявшей в углу, и опустошенной пластиковой бутылкой в руках.       Ю же, как самая свежая жертва, недоуменно смотрел на свои зеленые руки.       — Что, — хихикнул басист, вытирая руки о футболку, — думаешь, не оставить ли так?       — Издеваешься? Я просто еще в себя не пришел. Я…       На этом их разговор прервался из-за шума за дверью. Послышались крики и в помещение, выделенное для встречи поклонников с группой, ворвалась толпа девиц разбойного вида. Тоже, видимо, фанатки, причем те, кто не захотел платить больше за вип билет, но пожелавшие личной встречи. Воспитанные же фанатки шарахнулись в стороны. Кто-то даже забрался на подоконник открывать окно. Кто-то полез под стол, на котором стояли цветы. Кто-то спрятался за портьерой.       Ребята из стаффа разбежались. А те, кто зазевался, были опрокинуты на пол и даже немножко потоптаны.       Вот самая наглая - предводительница - полезла на стол как раз напротив Соно, у которого на руках и так уже сидел трясущийся от страха Аямэ. Грозная финка что-то принялась кричать на неведомом языке. Судя по интонации и блеску в глазах это было что-то из разряда: "порву на части и хоть кусочек оставлю себе".       Она уже схватила вокалиста за куртку, другая подоспевшая - за волосы. Кто-то уже стаскивал Аямэ с его коленей. Кто-то - штуки три - висел на Йо. Одна пыталась оторвать у Ю бороденку. Остальные, еще десять, не меньше, неумолимо приближались, окружая музыкантов со всех сторон.       Сложно сказать, кто из четверки верещал громче всех.       И в столь безвыходной и даже опасной для жизни ситуации…       БА-БАХ.       Разбойницы замерли, недоумевая, что это, ведь у них в планах ничего подобного не было.       Из-за двери сбоку, предназначенной для служебного персонала, которая и бабахнула о стену, когда ее со всей силы пнули, выскочила Мания. Размахивая красным знаменем, правда не очень большим, она, голося что-то на своем диком русском языке со скоростью пулемета и с громкостью пароходной сирены, накинулась на ближайшую налетчицу габаритами втрое больше нее.       Финка было собралась ее отпихнуть, встряхнув хорошенько, да только глянула на разрисованное на футбольный манер лицо и попятилась. Маня продолжала наступать. Поравнявшись с основной толпой она схватила стул, и продолжая что-то голосить, замахнулась им с непоколебимым намерением погнуть его о чью-нибудь голову.       Разбойницы разлетались от нее в разные стороны, сбегая по-одной в коридор, некоторые, менее везучие уползали.       Уже через три минуты вторгшихся не осталось и Маня удовлетворенно поставила целый и невредимый стул на место, повесила свое знамя на его спинку и, потрясая кулаком в сторону двери, провозгласила:       — Ишь чего удумали, оперчиков моих обижать.       Ярая поклонница затихла, переводя дыхание, и в почти гробовой тишине грянули аплодисменты. Все веселились, кроме худенькой девчушки в одном лифчике, прикрывавшейся соломенной шляпой.       — Извините, — обратилась она к Мане, — а можно мне футболку назад?