Драбблы по Двум звездам

Сейген с детства был приучен к разным видам жестокости. В пять он получил первые ожоги от отца за неповиновение. В десять чуть не умер от потери крови из-за пулевых ранений. В двенадцать он начал обучаться убийству. Мальчик с самых малых лет знал, какая у него судьба. Судьба стать главой мафии Амавака. Сейгену не суждено было прожить спокойную жизнь. Он это знал и в это верил. Чтобы выпускать адреналин, он начал участвовать в гонках. О даа, это было его самым любимым делом. Когда хотелось отпустить все, что он увидел на своих заданиях мафии, он гнал на все двести, выжимая из своего "ягуара" все. Только адреналин, только хардкор в виде скоростной гонки против света мог успокоить Сейгена и его нервы после очередного убийства. До двадцати пяти лет, Амавака не знал цены жизни. Он не видел ценности в людях, считал всех вокруг бесчувственными. Он не знал пощады, и его волновали только собственные интересы. Его вообще мало что интересовало, кроме гонок. Уже мужчина снова отправляется на задание. Сейген точно помнил, сколько ему тогда было, — лет двадцать семь-восемь. Именно в этом возрасте он встретил сразу двух судьбоносных для себя людей: одного надо было убить, а другая... Другая вообще была не по плану. Нет, он старался сделать все как можно незаметней, но трудно было не заметить в полусветлом помещении убийцу собственного брата. Сестра убитого все равно увидела его. И это стало проблемой. Что происходило дальше, Сейген предложил опустить. Слишком много шока тогда было в его жизни, чтобы об этом рассказывать. Но одно мог сказать точно: с Юкари они не просто сблизились. Они действительно полюбили друг друга. Он был кем-то вроде плохого парня, а она этакой хорошей девочкой. И хорошая девочка полюбила мафиози, соглашаясь на все. И Сейген бы наплевал на её чувства, если бы не один момент, который он бы точно назвал неожиданным. Юкари сияла безумным счастьем, сидя с ним на переднем сидении его "ягуара". Она не боялась, не дрожала от страха за свою жизнь. А когда он разогнался во всю мощь, она кричала, но не с просьбами остановиться, а восторженно. Если бы он её не остановил, то она бы просто открыла окно и вылетела из него, желая побыть "птицей". К счастью, Сейген заблокировал все двери и окна ещё перед выездом. Юкари оказалась очень безумной женщиной. Бабе почти тридцать, а она, как девчонка, орёт в экстазе от скорости и адреналина. Сейген не мог этого понять, но принял беспрекословно. Ему это даже в какой-то степени нравилось. Раньше Сейген считал, что если бы у него был выбор, то он бы выбрал себе самую спокойную и тихую жену. Сейчас же, смотря на свернувшуюся в клубок и прижимающуюся к нему Юкари, мужчина посчитал себя прошлого глупым. Женщина-тихоня была бы скучной, а с Юкари весело. И когда он целовал её губы перед алтарем, он ни о чем не жалел. Жалел только о том, что придётся отложить первую брачную, ибо новая жертва ждёт. А пока он посмотрит на сияющую в весенних бликах Юкари в чистом белом платье и улыбнётся украдкой.

(— Так значит вы поженились весной? — спросила на заднем фоне девятнадцатилетняя Маюра, смотря на задумчивого отца. — Не перебивай старших.)

***

Первые месяца два беременности Юкари он вообще не знал. Да что там! Он почти все девять месяцев был в отъездах-разъездах и мог только догадываться о самочувствии супруги, которая нередко ему звонила и интересовалась его делами. Вернулся Сейген в Киото, когда Маюра уже родилась. Ей было всего пара дней от роду, когда мужчина почти вышиб дверь в палату возлюбленной, с шоком смотря на светловолосую женщину с кульком в руках. "С возвращением!" — одна из сотни фраз Юкари, которую Сейген полюбил больше всего.       — Я дома, — прошептал тогда он, беря на руки малютку. Позже была сделана та самая фотография. Сейген положил её копию в карман возле сердца и не вытаскивал почти никогда. А потом, через год-два Юкари погибла в катастрофе, а Сейген выпал из реальности на год, потеряв правую руку (её зажало в помятой двери автомобиля). Их дочь была в детском доме, откуда её потом забрали бабушка с дедушкой по маминой линии. И Сейген очень долго винил себя за то, что не смог встретиться с дочерью. Он так долго переживал потерю любимой жены, что не вспоминал о дочери все десять лет. А потом он просто погрузился в работу ещё на пять лет. И когда Маюре исполнилось девятнадцать, мужчина наконец решился появиться. Именно тогда вина начала почти душить его. Сейчас он смотрел на то, как Маюра хмурилась, опустив глаза, пока он её отчитывал, и понимал, что эта девчонка пошла в мать. И внешностью, и характером. Такая же безумная и взбалмошная, как Юкари. Это не могло не опечалить Сейгена. Как же эта дурочка не понимает, что она — последнее, что у него осталось дорогого в жизни? Когда пришёл наконец тот самый полицейский — Шимон Икаруга, с которым Сейген познакомился ещё когда сам паренек был простым студентом, — у Сейгена немного отлегло от сердца. С таким, как этот, несомненно, строгим парнем, его дочь точно не должна вляпаться в какую-то чушь вроде заезда в Киото. Но поздновато Сейген осознал, что Шимон-то в какой-то степени похож на него. Такой же серьёзный и суровый. Вот только Маюра была похожа на Юкари, что в свое время растопила холодное сердце гонщика. Почему бы и их дочери не повторить такой же трюк, только с этим полицейским? Так и случилось. Не прошло и месяца, как Икаруга позвонил однажды ночью и спросил, куда блондинка могла поехать, зачем и где её найти. Тут уж не отвертеться, и Сейгену пришлось рассказать о развлечениях дочери. Каким-то шестым чувством он ощущал доверие к этому мальцу. И бывший гонщик соврал бы, если бы сказал, что он хочет поскорее сдать дочурку в надёжные руки. Нет, скорее наоборот — он готов рвать и метать, видя, как эти двое милуются у него на глазах... Амавака положил букет цветов на холодный камень. Его губ коснулась мимолетная грустная улыбка.       — Представляешь, сегодня этот Икаруга впервые газанул на трассе. Быстро учится под руководством Маюры, — тихо произнёс он. Ветер прошелестел ему в ответ. — Наша дочь уже такая большая. Скоро замуж отдавать. Думаю, Шимон будет хорошим мужем. Но до этого момента ещё дожить, как говорится, надо, — Сейген погладил надгробие с именем супруги. — Не волнуйся, Юка. Я прослежу, чтобы наша дочь была счастлива. Как ты и хотела. С этими словами мужчина ушёл с кладбища. А ветер продолжал разносить аромат могильных цветов над полем...