Драбблы по Двум звездам

У Маюры сегодня все идёт наперекосяк. С утра она проспала и опоздала в штаб Небесных Командиров на целый час, схлопотав неодобрительный взгляд наставницы Субару. А блондинка так не хотела сейчас получать по шее от кого-либо. Вчера она повздорила с отцом, и из-за обиды слёзы всю ночь не прекращали лить на подушку. В итоге глаза были красными на утро и освежать своё лицо не было времени. Коллеги даже спрашивали, что случилось, но она привычно отмахивалась с улыбкой. Обед она оставила дома. Чёрт, даже это забыла! Амавака ругалась на саму себя, на свою чертову слабость, проявленную вчера, на свою память и ещё кучу вещей, которые стали ненавистными сегодня. Под конец дня, её окатило водой из лужи, появившейся после вчерашнего ливня. Да, чёрт возьми, что происходит с этим миром?! Он вмиг решил обернуться против несчастной Маюры. В голове ничего кроме отчаяния и обиды на весь мир. Грязная она вошла в пустую квартиру, тут же скатываясь по стенке на пол. Как только колени коснулись его, отдаваясь болью, слёзы сами брызнули из глаз, а душу как будто рвало на части. Сердце стучало как бешенное, а дыхание было прерывистым. Только вот рыдания, бывшие вчера громкими и надрывными, сегодня были беззвучными. Тело тряслось от этой истерики. Девушка просидела так битый час, пока не закончилась соленая влага в глазах и не появились силы встать. Покачиваясь и шмыгая носом, Маюра прошла на кухню. Неловкое движение рукой, и на пол упал стакан с водой, не удержавшийся в трясущихся руках. Под босыми ногами засхрустело стекло, но она его будто не чувствовала — лишь красный цвет да лёгкие проблески боли в разуме отдали приказ телу подальше отодвинуться от стекла. Блондинка отошла, но ноги сами закрутились и она упала на пятую точку. Благо не на разбитые осколки. Она в этом стакане видела себя. Она такая же разбитая на мелкие осколки, по которым ещё не раз проедутся или пройдутся чьи-то ноги или шины. Чёрт, и почему все так? Пустота в душе её не пугала. Так бывает, твердила она самой себе, бывает и такое, что даже самый весёлый человек разбивается вдребезги в один миг! И никто не вытащит его из этого дерьма, ему остаётся только принять неизбежное. Каким образом она не перерезала себе вены от таких мыслей? Отрезвил надрывающийся уже давно звонок в дверь. Крупный осколок сам по себе выпал из рук, а ноги все-таки встали и пошли в прихожую. Удивлением увидеть именно этого человека не было для Маюры. Именно Шимон Икаруга был второй причиной всех её бед вот уже на протяжении двух лет работы командиром. Почему? Потому что Амавака любила этого балбеса, а он её чувств не видел. Это даже не френдзона! Это тупой игнор чувств! Что почувствовал Шимон, увидев подругу в таком... Разбитом состоянии? Нет, не жалость, а злость. Он же по глазам её лживым сегодня видел ещё в штабе, что она не в порядке. Дура, идиотка! Как можно так себя запустить, чтобы стоять перед ним с таким пустым взглядом?!       — Что случилось?! — сил сдерживать яростный крик уже не было, и парень просто втащил хозяйку квартиры внутрь, запирая дверь. Её ладони в крови, следы от ног — тоже. И тянулись они с кухни... Что эта сумасшедшая делала там, пока была одна? Хоть бы она разделывала курицу, и оттуда столько крови..! Нет, не курицу, как выяснилось, а себя. По всему полу осколки от разбитого стакана, а в нежных ступнях — ещё парочка. На руках мелкие порезы, — очевидно, пыталась убрать стекло руками и ранила саму себя.       — Дура! Почему ты молчишь? — он молча убирал осколки сначала с полу, а потом — с её ног. Когда он перебинтовал конечности и выбросил весь мусор в помойку, Шимон посмотрел на неё. Такая же, как и была, хотя раньше в его присутствии она бы уже давно открылась. И эти глаза... Как у дохлой рыбы, честное слово!       — Маюра, не молчи. Скажи хоть что-нибудь! Не надо притворяться немой и глухой, — Она впервые посмотрела на него. До этого её взгляд был направлен в никуда, а сейчас сосредоточен на нем. Но пустота никуда не делась, а вот улыбка начала пугать красноволосого. "Как всегда, заботится, несмотря на свое же ворчание. Саё оказалась права — её брат — сущий ангел во плоти, хоть и ворчит много," — Маюра осмотрела Икаругу с ног до головы. Из одежды чёрные джинсы, серая футболка с какой-то надписью, красные кеды и привычные наушники. Ах да, нельзя забывать о особенном аксессуаре Икаруги — фиолетовый шарф. И именно благодаря этой вещице, в затуманенной светловолосой головке появилась очень нездоровая идея. Шимон с удивлением заметил, как девушка вдруг пошевелилась. Она, сидя на диване, привстала на колени, но все равно не доставала ему и до подбородка. Только вот её отчаянный взгляд, потерявший ту опустошенность, заставил его отшатнуться. Поздновато спохватился — за шарф уже схватились её цепкие ручки, притягивая ближе, а губы столкнулись в горьком поцелуе. Она не принуждала — ей это просто нужно было. Сейчас в её груди холод, который она терпеть не могла. Сейчас её сознание затоплено водой с названием "отчаяние", и эта река протекает в душу, разрывая все на части. Нежные чувства, названные любовью, притупились — осталась только нужда в тепле и близком человеке, дающем это тепло. В голове нет ни мысли о том, как после этого её поступка будет к ней относиться Шимон, — только истерика и желание хоть как-то потушить этот огонь, сжигающий дотла. Шимон удивился до такой степени, что просто замер в её объятиях. Он не отвечал ей на это подобие поцелуя, но чувствовал всю глубину её чувств, понимая и принимая их. Это было настолько болезненно, будто она прикусила ему губу. Кажется, так оно и было, осознал парень где-то на грани разума, вопящего ему оттолкнуть сейчас же эту девушку. Она делает это неосознанно, ей это нужно — логично? Логично до самой большой степени противности. Однако Судзаку стало плевать на все, когда он увидел, как из её глаз потекли слезы. Шимон был таким парнем, которому категорически не нравились женские истерики. Сейчас это была она. Маюра никогда не была такой отчаянной, как сейчас. Её дыхание было тяжёлым, а поцелуй горько-соленым. Девушка цеплялась за мягкую ткань шарфа и оторвалась, делая передышку. Вроде отпустило, но все ещё холодно. Тело приходило в норму, ощутимость вернулась, как и боль, нахлынувшая с новой силой. Блондинка так и опустилась назад на диван, шипя от боли в ногах. Голова кружилась, словно она выпила бутылку шампанского. Шимон же, покраснев от смущения, наклонился к ней, разглядывая. Её темно-голубые глаза вернули свой блеск, и в них же он увидел вину перед ним, но никак не сожаление. Значит ли это, что она сделала это сознательно?       — Может, теперь расскажешь, что случилось? — тихо спросил он. Она рассказала, он выслушал. Сейчас она не ревела, даже улыбалась не притворно. Маюра, которая не плачет и не целует с отчаянием, ему нравилась больше. Но он узнал новую сторону подруги (?) и теперь не знал, что делать со всем произошедшим. Маюре-то может и легко все забыть, но он не забудет никогда то, с какой горечью произошёл его поцелуй с ней. Амавака отхлебнула из чашки чай, не глядя на парня. Она боялась после всего случившегося поднять на него взгляд и увидеть там если не презрение, то точно сожаление. Она не жалела о содеянном, ведь это то, чего она хотела ещё с момента, когда влюбилась в него. И сейчас эти чувства, притупленные внутренней желчью от истерик, ожили снова, заставляя её улыбаться тепло и, вроде как, искренне. Сейчас он уйдёт и все будет как прежде. Они вместе будут работать, убивать кагере, доверять друг другу в бою, но Маюра знала, осязаемо чувствовала, что с её любовью будет все кончено. Второй любовью.       — Что ж, уже поздно, думаю, тебе пора... — Она решила не задерживать события. Если её сердце в очередной раз будет разбито, то пусть лучше сейчас, чем потом. Сейчас, пока её состояние ещё разбитое, чем когда оно склеится. Шимон вновь увидел ту пустоту. Она снова приняла какое-то отчаянное решение, понял он, когда она отвернулась, чтобы помыть чашки. И это ему не понравилось. Эта нервная особа явно что-то себе накрутила, как это бывает со всеми девушками. Стоило воде выключиться, как задумчивая Маюра вынырнула из своих раздумий, обнаруживая прямо за своей спиной красноволосого. Он навис над ней, отрезая все пути отступления. Его взгляд наполнен решимостью, и через секунду Амавака поняла, почему. Это соприкосновение губ никак не сравнивалось с тем, что было до этого. Здесь все, что он чувствовал: доверие, порушенная дружба, сочувствие, некое подобие нежности и стальная решимость. Чёрт, он превзошел её по всем пунктам. И Маюра не отталкивала его, наоборот отвечая на поцелуй. Тонкие пальчики запутались в красных волосах, а его руки обняли девичью талию... И может быть завтра Маюра все-таки спросит, что будет дальше. Он, может быть, ответит ей какой-нибудь уверенной фразой. Все наладится, может быть. А пока они погружены в то Маюрино отчаяние, борющееся с решимостью Шимона...