Большая Медведица

      Движения тонких пальцев мисс Уолкер, сжимающих острую иглу и ловко вонзающую её в твёрдую кожу дублёнки, гипнотизировали – настолько казались они невесомыми. Руки автоматонов при всей тонкой механической выделке не способны похвастаться подобной красотой мелкой моторики. Не это ли истинное чудо, созданное природой?..       Несколько раз предательски запнувшись, Оскар выдаёт речь, придуманную для отвода глаз и отлично подходящую для его шпионажа; он уже произносил её для автоматона, убирающего снег, и для своего проводника, а теперь и для женщины. Даже если она сейчас выдаст его, в чем бывший машинист почти не сомневался, их встреча так или иначе состоялась, и члены Нового Общества теперь не смогут противостоять их беседе и любым вытекающим из неё решениям.       Оскар в замешательстве: Кейт Уолкер не повела и бровью на его слова, хотя те были произнесены вполне отчётливо и не могли не достигнуть её слуха. Может быть, она не поняла или не помнит его? Или не верит, полностью исключая возможность его возвращения к функционированию?       - Идём, - говорит его проводник, встав между ним и женщиной, как бы подталкивая автоматона к выходу.       Оскар нехотя разворачивается, не зная, что и делать теперь.       - Второй, - зовёт женщина, останавливая обладателя баритона, - я, кажется, забыла ножницы в одной из комнат. Не мог бы ты принести мне их, пожалуйста.       - Хорошо, мисс, - соглашается автоматон, не в силах отказать такой пустяковой просьбе, подкреплённой, тем более, ласковой улыбкой.       Он выходит в коридор, и бывший машинист слышит, как методично он обходит комнаты в поисках нужного предмета. Как только обладатель баритона удаляется достаточно далеко, усовершенствованная модель пользуется возникшим шансом.       - Кейт Уолкер! – Восклицает он, пока она неторопливо режет нитку вдруг извлечёнными из кармана комбинезона ножницами и тяжело поднимается со стула, держась за его спинку. – Кейт Уолкер, это Оскар!       Он подходит к ней, желая коснуться её плеча, ведь именно это действие вернуло её в реальность на юкольском обряде. Она уворачивается от плавного жеста; страшное затишье, - и стены сотрясает звук удара грубой ткани о металл. Хорошенько приложив его дублёнкой по лицу, так, что он вынужден был по инерции повернуть голову, женщина, вложившая все силы в эмоциональный всплеск, резко меняется в лице; развеялось прошлое спокойствие, уступив место злости. Теперь-то он знает, откуда в ней эта неконтролируемая агрессия.       Естественно, Оскар собирается выразить своё возмущение её дерзким поступком, способным нарушить целостность его хрупких механизмов, но мисс Уолкер хватается за бок и отшатывается назад в поисках опоры: ей послужил подоконник.       - Кейт Уолкер, с вами все в порядке?! – Мигом забывает он о собственном благополучии, бросаясь к ней на помощь.       Она шипит, закрывая ему рот ладонью, и опасливо прислушивается к звукам из коридора; Второй, кажется, не услышал их, и женщина убирает руку.       - Дурень, - говорит она негромким дрожащим голосом, готовым сорваться в истерику, - это тебе за то, что ты меня никогда не слушаешь! Хоть бы раз!.. Разве так можно?! Зачем ты полез к этому пульту, а если бы они…       Кейт осеклась, вообразив страшную картину, являющуюся ей в кошмарных снах, как Полковник тяжёлым сапогом обращает в пыль драгоценное сердце. Её глаза, полные ужаса, не видят ничего вокруг, словно в тяжёлом дурмане. Автоматону, наконец, удаётся положить руку на плечо мисс Уолкер, и та сразу же выныривает из тёмных вод, завлёкших её на иловое дно.       Она тоже касается его, убеждаясь, что перед ней не призрак. Взамен страху приходят нарастающее удивление и радость.       - Слава всем Духам, ты жив! Кто тебе помог? Как ты нашёл меня? – Посыпались на бывшего машиниста вопросы.       - Мисс Штайнер, - отвечает он.       - Сара? Что она делала у границы?       - По моим сведением, она шла в священные земли. Для чего конкретно, не имею представления.       - Откуда же у неё ключ активации? А, видимо, от мистера Штайнера, - отвечает она на свой же вопрос, и Оскар решает лишний раз не волновать её, скрыв своё знакомство с Кантеном и вторым джентльменом.       Нахмурившись, она неожиданно меняет тему:       - Не стоило тебе сюда приходить… - качает Кейт головой, пока внезапная догадка не врывается в её мысли. – Боже, ты говорил с Одиннадцатым! Только он покидает это место каждый день.       - Кейт Уолкер, надо уходить, - игнорирует он её слова, уловив приближающиеся тяжёлые шаги.       - Нет, послушай меня, хоть теперь, - переходит женщина на быстрый шёпот; она наклоняется к нему так близко, что автоматон может слышать её дыхание. – Я не могу сейчас уйти. Я расскажу тебе всё, но не при них. Хорошо, что тебе хватило ума не раскрывать им себя и не называть имени. Продолжай вести себя, как прежде, и приходи вечером сюда же, обязательно один и незаметно для других. Только убедись в этом, ты меня понял? Теперь сделай вид, что этого разговора не было.       За мгновенье до прихода Второго, Кейт Уолкер садится на стул и искусно принимает отрешенный вид.       - Извини, Второй, - улыбается она вошедшему автоматону, - оказывается, они всё время были у меня. Ты ведь знаешь, как я рассеяна.       - В следующий раз, вам следует внимательно осматривать собственные карманы, мисс, во избежание подобных случаев, - произносит Второй без тени недовольства в голосе, после чего выходит в дверной проём.       Кейт украдкой кивает Оскару, - следуй за ним, якобы, всё в порядке.       Автоматоны выходят на улицу, где проводник машиниста сообщает, что начинается некое «время смены», когда все члены Нового Механического Общества меняются видами деятельности, что благотворно сказывается на росте интеллектуального уровня.       - Найди свободное место и займись работой. Обсерватория в это время должна быть не занята, проверь в первую очередь там.       Как же долго тянулось время в томительном ожидании вечера! Хотя интерес Оскара к месту, в котором он оказался, не иссякал, а тишина и спокойствие светлых стен просторного зала, занятого в большей степени громадным телескопом, навевали чувство гармонии, стоило ему обратиться мыслями к утреннему разговору с Кейт Уолкер, как неведомая мистическая сила тянула его обратно – в центр механической отладки.       С усердием он набрасывается на работу, изучая карты звёздного неба и открывая новые удивительные факты, неведомые эму доселе. Здесь листы расчётов: многое зачёркнуто и исправлено – каждый автоматон внёс свою лепту, и, кто знает, может Новое Общество стоит на пороге знаменательного открытия?..       На город спускались прозрачные сумерки, неумолимо приближалась тьма. На липовой аллее зажглись фонари; окна в главном здании, а чуть позднее и в остальных строениях, источали приятный тёплый свет, поддерживаемый и мягкой подсветкой архитектурных изысков.       Работа не прекращалась ни на минуту, ведь лучший отдых – смена занятия, которая происходила через каждые восемь часов, точно, как по расписанию. В этот момент в обжитом районе Баранура происходило оживление: автоматоны высыпали на улицу и спешили выбрать себе дело, желательно не похожее на предыдущее – так совершался круговорот.       Дверь в обсерваторию отворяется, и на пороге возникает автоматон; Оскар поспешно ретируется, догадавшись, что к чему. Он не торопится, ждёт, когда суета, если можно её таковой назвать, уляжется, и все члены Общества займут положенные места. На него никто не обращает внимания, и бывшему машинисту успешно удаётся скрыться во мраке неосвещенного участка территории. Оттуда он наблюдает за окнами, в которых пару раз мелькнули неясные тени; похоже, никто не обеспокоен его отсутствием, никто не собирается искать его или следить за ним. Но всё же Оскар осторожен и поминутно оглядывается.       Так он достигает входа в единственное здание, лишённое света, из-за чего пришлось на ощупь идти вдоль коридора и искать нужную комнату; Кейт спешит ему навстречу, и они чуть не сталкиваются в дверном проёме.       - Я не включаю здесь свет, чтобы они думали, что я сплю, и меня никто не беспокоит до рассвета, - будто в оправдание поясняет женщина и увлекает автоматона к окну, из которого открывался чудесный вид на липовую аллею и главное здание. – Что думаешь о Механическом Обществе?       - Их взгляды не лишены здравого смысла, хотя и несколько радикальны в некоторых своих аспектах.       - Рада, что ты это понимаешь, - кивает мисс Уолкер. – Я сказала им, что знаю Ганса, мистера Штайнера и капитана, что должен был забрать выживших после катастрофы на пароме, и они посвятили меня в свою историю.       Тот, с кем ты пришёл сегодня ко мне, - Второй, - один из основоположников их идей, - продолжает женщина, - он и ещё несколько автоматонов организовали в этом районе центр помощи пострадавшим, после того, как капитан бросил всех на произвол судьбы и бежал. Другие автоматоны искали и доставляли покалеченных людей сюда. Некоторым потерпевшим удалось помочь и они уехали в Вальсембор, другие не смогли побороть лучевую болезнь, - вот никого и не осталось…       Радиация погубила не только людей. Автоматоны, наблюдавшие ужасы её разрушительного действия, боялись её не меньше, зная, как быстро при продолжительном действии «поедает» она металл. Многие механические рабочие, до последнего продолжающие искать выживших людей, так и не вернулись; те, кому всё-таки удалось, ещё долго не могли попасть сюда. Были, конечно, и те, кто не разделил взглядов Нового Общества. К сожалению, они оказались в меньшинстве, и под давлением вынуждены были покинуть эту обитель.       Убеждения основоположников не выросли на пустом месте, они основаны на слабостях людей: на страхе, уязвимости, чувствительности и эгоизме. Неясно точно, что случилось на АЭС, но логично желание членов Общества оградить мир от подобных ошибок, а сделать это можно, по их мнению, только доверив опасные предприятия кому-то, кто напрочь лишён эмоциональной сферы – идеальному автоматону, располагающему почти безграничными познаниями в разных областях науки. Безопасность и прогресс – вот их цель.       - Должен признать, данная теория располагает рядом положительных сторон. Если бы, скажем, механическим поездом управлял человек, вам и господину Форальбергу потребовалось бы значительно больше времени для путешествия, которое, ко всему прочему, оказалось бы в разы тяжелее.       - Да, звучит всё это замечательно, - соглашается Кейт, чьё лицо излучало некую мистическую таинственность в жалких отблесках искусственного света фонарей, проникающего через окно, - пока речь не заходит о вещах более глобальных. Одно дело возложить на ответственного автоматона управление поездом и совсем другое передать в руки целому небольшому (пока!) обществу всю научную отрасль – заводы и предприятия государственного масштаба. Мировая экономика к этому точно не готова.       - Вероятно, вы «перегибаете палку», - воспротивился её мрачному прогнозу Оскар.       - Я лишь хочу, чтобы вас из героев не превратили в злодеев, иначе все труды Ганса, все достижения династии Форальбергов могут вылететь в трубу. Члены Общества сами понимают это, в частности, Второй, с которым мы обсуждали их будущее, был крайне обеспокоен этим вопросом и потому продолжал настаивать на скрытности.       - Похоже, не все согласились…       - Одиннадцатый! – многозначительно вздыхает Кейт Уолкер, - На его долю выпало немало испытаний, отчего его раздирают противоречия. Он многим обязан Обществу и своим телом в том числе – это полностью заслуга здешних автоматонов.       - Возможно мне только показалось, но в его речи я уловил предвзятое отношение к людям.       - Так и есть. Он единственный, с кем у меня произошли явные разногласия…       Женщина вдруг опускает голову, а затем шумно втягивает носом воздух – ей делается дурно и она просит друга помочь ей сесть. Опираясь на железную руку, она медленно добирается до стула.       - Уже ощущаешь себя в роли Джеймса? – Усмехается она, вопреки боли.       - Я не нахожу эту шутку забавной, Кейт Уолкер, - отчитывает женщину в своей обычной манере бывший машинист, - Пренебрежение своим здоровьем ставит ваш организм под удар. Я искренне не понимаю вашего беспечного отношения к себе.       - Ну ладно тебе. Если бы не моё бесстрашие, мы бы и до Баррокштадта не доехали, - не замечает она его упрёки, хотя тронута заботой друга.       - Это не оправдание, - качает Оскар головой, уперев руки в бока, что придает ему комичности, и женщина хрипло смеётся, впервые за долгое время.       В молчании проходят минуты; бывший машинист оставляет на подоконнике радиационные очки, которые так оберегал второй джентльмен. Он разворачивает их дужками к окну, чтобы на женщину смотрели два голубоватых окуляра.       - Много тебе успел рассказать Одиннадцатый?       - Полагаю, за пару дней он предоставил мне лишь общие сведения. Но… я не совсем понимаю, мисс, если только этот автоматон настроен наиболее радикально в убеждениях Общества, почему вы не доверяете остальным?       Выдержав долгую паузу, Кейт Уолкер поднимается со стула и произносит: «Пойдём, покажу тебе кое-что».       Они вышли в коридор, и женщина повела автоматона к выходу, весьма ловко ориентируясь почти в кромешной тьме. Когда он обратил внимание на данный факт, она непринужденно заявила, что проделывает эту операцию не первый раз.       Холодный ночной воздух пошёл Кейт на пользу: она оживилась и обрела сосредоточенный взгляд, какой бывал и прежде, когда американка смело бросалась в гущу событий. Оскар был рад видеть её вновь обретённую силу духа, но не успел посоветовать ей чаще совершать прогулки – женщина уже торопливо, насколько могла, шла вдоль стены, призывая его не отставать. Дойдя до угла, они быстро пересекли улицу и оказались у стены противоположного здания, сплошь обклеенной социалистическими плакатами. Путники прошли её полностью и замедлили шаг только у следующего дома.       - Почти пришли, - говорит женщина, тяжело дыша – всё-таки дорога отняла у неё много сил.       Массивная двустворчатая дверь, выкрашенная в общий цвет здания, была еле заметна; около неё Кейт переминается от холода, в ожидании ответа на робкий стук. Наконец, тьму, словно нож, режет полоса красного горячего света. Мисс Уолкер быстро протискивается внутрь, а вслед за ней и Оскар, после чего дверь наглухо захлопывается и грохает затвор.       В небольшом фабричном цеху жарко, пускай огонь пылает только в двух печах. После злого мороза и пронзительного ветра, приятно оказаться теплоте заводского помещения, где взгляд ласкает живое трепыхание пламени. Оно напоминает бывшему машинисту кабину родного локомотива, где алые языки в топке глотали уголь и согревали им вагон.       - Что-то хотели? – Осведомляется механический голос, имеющий нетерпеливые интонации.       Женщина и её незаменимый спутник оборачиваются на того, кто любезно предоставил им эту теплоту – ещё одного автоматона; к нему мисс Уолкер устремляется с какой-то особой нежностью, с какой некогда отряхивала Оскара от снега, угодившего в сугроб по милости Бугровых.       - Пятый, не бойся, - кладёт Кейт ладонь на его запястье в успокоительном жесте и пропускает мимо ушей своё имя, произнесённое Оскаром. – Это мой давний друг, я говорила тебе о нём, ему можно доверять. Позволь мне показать ему мастерскую.       Автоматон заглядывает в её глаза, в которых больше тепла, чем было бы во всех печах, и у него не остаётся выбора. Пятый вручает женщине фонарь и провожает гостей до другой невзрачной двери – входа на склад.       - Мы сами справимся, Пятый, спасибо, - отвешивает лёгкий благодарный поклон мисс Уолкер, наблюдая, как автоматон молча закрывает дверь; теперь фонарь их единственный источник света, который, в отличие от основного, они могут в любой момент погасить в случае, если кому-то вздумается посетить кладовую.       Путники аккуратно движутся мимо полок, наполовину заполненных запасными частями для корпуса модели XZ2000 – суставами, конечностями, различными внутренними поршнями и внешними защитными панелями.       - Извини, ты, кажется, хотел что-то мне сказать? – Вспоминает Кейт оклик друга, который она проигнорировала.       - А, нет, ничего, - скомкано отвечает Оскар.       - Да говори, не стесняйся, - настаивает женщина.       - Почему никто из них не имеет имени? – Пришлось на ходу придумать ему подходящий вопрос.       - Потому что ни Ганс, ни Семён Штайнер не дали им их – всё просто, - женщина останавливается, дойдя до конца маленькой комнаты, и поворачивается к бывшему машинисту.       - Что же послужило для него причиной дать имена мне и Джеймсу?       - Может быть, вам просто повезло, но я предпочитаю думать, что в этом замешаны женщины. Анна Форальберг и мадам Романская, обе они имели непосредственное отношение к вам, а потому не могли оставить вас обезличенными. В этом мы женщины все похожи. Я тоже пыталась дать имена всем этим автоматонам, но они не позволили; мне с трудом удалось уговорить их на номера.       Оскар думает, что же на это ответить, и пока его размышления летают вокруг Общества, его членов, всех знакомых ему женщин и возвращаются, таким образом, к мисс Уолкер, та успевает смутиться неловкой паузой и опустить фонарь ниже, выхватывая из темноты деревянную крышку люка.       - Мы пришли, кстати, - говорит она.       - Это вход в мастерскую, о которой вы говорили Пятому?       - Да, это она. Поможешь открыть?       Оскар тянет за железное кольцо, откидывая крышку; крутые ступени уходят во мрак, однако Кейт отважно преодолевает их до половины, затем тянется куда-то рукой и щелкает выключателем. Теперь и автоматон спускается за ней, закрывая за собой вход.       Подвальное помещение похоже на погреб: в нём сыро и прохладно. В левом углу сразу под лестницей располагался широкий стол, над которым и висела единственная лампочка. На полках, подвешенных на цепях, свисающих с потолка, стоят предметы, накрытые кусками ткани. Женщина срывает эти куски один за другим, и взору автоматона открываются скульптуры, высеченные из камня, отображающие в основном представителей животного мира, обитающих в северных широтах. Некоторые выполнены грубо, другие во многом искуснее и, главное, пластичнее: в них будто теплилась жизнь.       - Эти маленькие модели во многом соответствуют оригиналу, но почему вы решили, что они могут меня заинтересовать?       - Потому что всех их сделал Пятый, - торжественно изрекает она, - это та малая часть, которую мне чудом удалось спасти. Всё остальное уничтожено Новым Обществом, как продукт деятельности, не соответствующей убеждениям: она во многом не научна, не двигает прогресс, не работает на общее дело, не является чем-то полезным и практичным; она – истинное человеческое чувство – чувство прекрасного! Как ты знаешь, они против всего, что приближает автоматона к человеку, включая и наличие имени.       - Неужели они так ополчились из-за безобидных фигурок животных? – Никак не мог взять в толк Оскар.       - Верно. Не они стали последней каплей терпения в чаше Нового Механического Общества, а это…       Американка делает шаг в сторону, явив взору автоматона то, что скрывалось за её спиной: высеченный из камня бюст, изображавший молодую женщину, застывшую в уверенном спокойствии, сквозь которое, точно через прозрачное стекло или лёгкую пелену тумана, просвечивала особенная одухотворённость, принадлежавшая людям, сохранившим в себе тонкое восприятие мира. Её худое лицо, слегка грубоватое, с высокими скулами и плавной тонкой переносицей, было, между тем, гармонично и приятно глазу. Большие глаза смотрят прямо и чуть вверх, куда-то за плечо зрителя, словно вглядываясь за бесконечный горизонт; губы плотно сжаты, что говорит об упрямом характере их носительницы. Разумеется, в этом, невероятно точно переданном образе, Оскар узнаёт несравненную мисс Кейт Уолкер.