Большая Медведица

      Из всех обитателей славного города Вальсембора вряд ли найдется человек, понимающий тяготы судьбы милой Сары. Родители оставили бедняжку в нежном возрасте, возложив воспитание ребенка на плечи деда, единственного оставшегося у малышки родного существа. Зная это, сложно описать, насколько легкомысленно поступал Штайнер, откладывая в долгий ящик заботу о своем здоровье. Юная Сара работала изо всех сил, чтобы дед ни в чём не нуждался; её усилиями оплачивались и дорогостоящие лекарства для сердца, и свежие продукты, и необходимые инструменты и запчасти для часовой мастерской, доход от которой был совсем небольшой.       Единственный, кто хоть немного оказывал поддержку семье Штайнера – хозяин таверны. Его жена души не чаяла в Саре и частенько просила мужа не нагружать девушку грязной работой, а если уж и нагружать, то давать крошке лишний рубль, плюсуя к нему несколько нулей для весомости, кормить в перерыве хорошим обедом и раз в месяц обязательно поить вином, непременно красным, потому как от него (по заверению жены) проступает у дев чудный румянец. Все эти требования старательно выполнялись, хотя Сара, скромная и гордая, часто отказывалась от преподносимых ей даров.       Главное желание внучки часовщика так и оставалось несбыточной мечтой: увидеть что-то кроме прекрасного, но увядающего Вальсембора. Она не позволяла себе подобные мысли при больном дедушке, она принимала свою судьбу и в молитвах просила только здоровья Штайнеру, пряча под подушкой приключенческие романы. Сердце милой Сары томилось в ожидании чуда, как сердце красавицы, заточённой в высокой башне, ждёт спасителя. Ей снились далёкие страны, затерянные в океане острова, полные опасностей джунгли, где от зелени рябит в глазах, бескрайние пустыни, каньоны, луга, залитые солнечным светом и поросшие высокой пряной травой. Кажется, она слышала запах этой травы в своих фантазиях, и цветов, и листвы, и горячего песка… Но реальность встречала её белым снегом и запахом машинного масла в часовой лавке.       В тот день, когда дверь в таверну отворяет американка, чтобы спросить дорогу до Штайнера, Саре кажется, что она наяву чувствует все те запахи, в которых купались её сны. От Кейт веет тайной недосягаемого мира, она будто диковинная птица южных земель, непонятно как оказавшаяся на крайнем севере. Сара чувствует это и стремится прочитать мисс Уолкер, как новую главу любимых книг; в то же время, девушка боится вспугнуть эту «райскую птицу» и не спешит с расспросами.       Тёмным туманным вечером мисс Уолкер ждёт, пока капитан проспится после отрезвляющего коктейля. Накануне ей удалось уговорить его на плавание и теперь, одухотворенная, но утомленная подготовкой к путешествию, она ужинала в одиночестве, с благодарностью принимая его за счёт заведения. В этот момент Сара набирается смелости и предлагает свою компанию в трапезе. Кейт, конечно, не против. Ей приятно поболтать с девушкой после разрыва отношений с Оливией, что стало для мисс Уолкер даже большим ударом, чем измена жениха. Подруги ей не хватало, и сердце, ощущая одиночество, черствело.       Хозяин таверны оставляет девушек одних, выгоняя засидевшихся посетителей. Сара уверяет, что всё приберет и закроет кафе, проверив всё несколько раз, в чём никто не сомневается. В распоряжении девушек целый вечер, вкусный ужин и бутылка хорошего вина, предусмотрительно открытая и оставленная хозяином на видном месте.       О, с каким наслаждением Кейт делится накопившимися впечатлениями! Саре даже не пришлось задавать вопросов: женщина, сделав несколько глотков багряного напитка для уверенности, пустилась в такие интригующие рассказы о своих невероятных приключениях, что молодая Такмун только охала и ахала в коротких перерывах. Часто мисс Уолкер делала большие отступления, потому как милой Саре всё было интересно: как устроена фабрика Форальбергов, как бедный Ганс упал в пещере, как работал заводной поезд, как ректоры в университете скрывали свою маленькую тайну, и как голос вернулся певице, но была на миг отнята её свобода! И встреча с Гансом, и монастырь, и Бугровы, ледяная пещера, ковчег и, наконец, мамонты – самые настоящие, живые! Нетрудно догадаться, что их беседа затянулась до середины ночи.       И вот, когда многое уже было рассказано, русло их разговора плавно повернуло на более подходящие для двух одиноких барышень темы, Сара спрашивает о её планах на будущее (глубоко в душе надеясь, что Кейт могла бы стать её спасителем-из-высокой-башни), аккуратно намекая, не одиноко ли ей в её странствиях.       К ужасу Сары, Кейт замолкает. Её взгляд мрачен, веки опущены. Девушка боится, что сказала что-то не так и спешит извиниться, но американка качает головой – нет, мол, всё в порядке.       Кейт признается, что ей не хватает родных, их поддержки, хотя вернуть прежние отношения уже не удастся. Она искренне говорит, что простила бы и Дэна, и Оливию, сама попросила бы прощения у матери, если бы те поняли её, приняли её новую и не хоронили заживо. Так ей, по крайней мере, казалось. Она хочет их увидеть, но домой возвратиться не может, потому что это убьёт её, морально, конечно, не физически.       - Я не знаю, что мне делать, Сара, не знаю, - с жаром говорит женщина. – Я люблю их всех, но я не могу… оказаться там, не из-за страха, что меня посадят, а из-за всего, что я пережила. Я не смогу там жить! Не смогу работать, как раньше, общаться с людьми, как раньше, думать о карьере и семье… Сара, мне страшно представить, что от безысходности я приму кого-то вроде Дэна! Лучше мне быть здесь, одной! – Восклицает Кейт, и девушка хватает её за руки, также с жаром отвечая, чтобы та не смела обрекать себя на одиночество до скончания дней.       - Я сказала глупость, вы не одни, Кейт! С вами юколы, дедушка и я. Как бы я хотела сопровождать вас в ваших странствиях, ведь вы столько всего видели, столько испытали, а я только и работаю в этой таверне. Вы не побоялись оставить прежнюю жизнь, вы очень смелая! Знайте, что я всегда буду вашим другом, чтобы ни случилось!       - Спасибо, Сара, - с улыбкой произносит мисс Уолкер и сжимает руки девушки в ответ.       - Неужели, - продолжает та, - в целом свете не найдется того, кто разделит с вами ваш путь и жизнь? Кто пойдёт с вами бок о бок и кто не оставит вас равнодушной? Однажды вы встретите того, с кем будете чувствовать себя дома даже на далёкой земле. Кейт кивает: она понимает это чувство, оно ей знакомо. Но вот откуда? Конечно, при слове «дом» первое, о чём она думает – мама. Уютная родная квартира, где всегда ей рады, останется навечно в её памяти, как бы лихо ни закрутил женщину водоворот судьбы. Однако следующие ассоциации связаны вовсе не с жилищем, снятым совместно с Дэном, а с уносящимся вдаль поездом.       Американка меняется в лице, опять испугав Сару. Женщина хватается за сердце, не своё, а механическое, бережно сжимает его, словно убеждаясь, что оно всё ещё при ней.       - Дедушка говорил мне, - тихонько произносит мисс Штайнер, - что вы храните при себе сердце автоматона, похожего на тех, что он сконструировал вместе с Гансом для спасения людей из Баранура.       Только сейчас Кейт поняла, что совершенно несправедливо обошла в своём рассказе дорогого Оскара, уделив тому лишь парочку беглых высказываний. Отчего же? Мисс Уолкер говорила, почти не тая, о своем потерянном друге, и, конечно, чувствовала при этом глубокую скорбь, но не она сейчас сковывала её уста.       - Кейт, всё хорошо?       - Да, Сара, да, извини, я просто… устала. Уже поздно, я, наверное, пойду. Завтра тяжелый день.       Их беседа, к счастью, не закончилась столь грубо: чуть позже по дороге на корабль, где женщина нашла свое временное пристанище, при свете тусклых фонарей и портовых огней, мисс Уолкер всё же говорит провожающей её Саре о том, что сильно скучает по Оскару, хотя и чувствует его незримое присутствие рядом с собой. Северное небо плотно затянуто тучами, во тьме лица девушек едва различимы; редко падающий снег и тишина.       Такая обстановка, впрочем, не мешает понимающей Саре проникнуть в суть вещей. Её светлый наивный образ несопоставим с мрачноватым обликом Кейт, и последней становится горько осознавать данный факт.       - Могу я быть с вами откровенна, Сара? – Вдруг говорит американка, когда они уже готовы проститься.       - Конечно, Кейт!       - Тогда выслушайте меня, пожалуйста, это важно, хотя вы, наверное, не поймёте, о чём идет речь. Не задавайте вопросов и никому не рассказывайте о том, что услышите, что бы ни случилось! Даже вашему деду. Особенно господину Штайнеру! Никому, вам ясно? Хорошо. И уходите, как только я скажу. Вам я могу доверять. Я решила рассказать вам всё сейчас, потому что плохо вижу ваше лицо, так мне легче… Вы решите, что я свихнулась, - нет, так и есть! – я спятила, пожалуй.       - Что вы, Кейт! – Восклицает Сара.       - Молчите и слушайте теперь.       Сара, со свойственной ей чуткостью, до последнего слова выслушивает мисс Уолкер, несмотря на адский холод и пронизывающий ветер на пристани, и уходит, как только та бросает ей прощальную фразу. Девушка честно не проронила ни слова, не задала ни единого вопроса, вообще не издала ни звука за весь долгий монолог Кейт. Только в конце она произносит короткое «спасибо» и пожелание добрых сновидений, после чего оставляет мисс Уолкер одну у огромных портовых кранов, что высятся, словно чудища с длинными шеями и склоняют головы к одинокой женской фигуре.       Спустя несколько дней после отплытия Кейт Уолкер, капитана и юколов из Вальсембора жизнь бедняжки Сары стала ещё невыносимее. Её милый дедушка, господин Штайнер, не шёл на поправку, несмотря на все усилия доктора Замятина. С каждым днём часовщик слабел, а вместе с ним жизненные силы оставляли и его внучку.       Сара проплакала все глаза, не спала ночи напролёт и всё продолжала возносить молитвы к Богу, только бы её дедушка открыл глаза и вновь вернулся к ней живой и невредимый. Она забросила работу, и каждый день теперь не отходила от него, держа бедного Штайнера за руку.       В один из таких хмурых тяжелых дней доктор Замятин, в бессилии склонив голову, сообщает мисс Штайнер, что если после очередного лекарства её деду не станет лучше, потребуется операция, а может быть даже и пересадка сердца. Увы, главврач не был хирургом, особенно когда дело касалось таких сложных операций; Штайнера придётся везти в другую клинику за сотни километров, платить немалые деньги, которых у официантки просто не было, и ждать подходящего донора. Всё это сводило шансы на удачу почти к нулю… В глазах у измученной Сары темнеет, и она без сил валится на серый пол. Доктор Замятин приводит её в чувства и просит пойти домой и хорошенько поспать, а завтра утром он обязательно придумает что-нибудь и надёт способ вылечить её деда.       Решение и правда находится на следующий день: среди бесчисленных трактатов об альтернативных методах медицины и записях обрядов юколов находится именно то, что может послужить спасением Штайнера. Не хватает лишь некоторых редких ингредиентов – растений и плодов, которые вполне могли бы оказаться у шамана, будь она здесь. Замятин не сомневается: его знаний хватит, чтобы приготовить чудо-зелье, не зря ведь он столько изучал юкольскую медицину!       Дело за малым - добыть нужные травы.       - Я принесу их, доктор, - решительно произносит Сара. – Я пойду вслед за юколами в священные земли. У них должно быть всё необходимое.       - Нет, я не позволю, чтобы внучка моего лучшего друга одна отправилась в такое далёкое странствие! Это слишком опасно!       - Но как же…       - Не обсуждается, найдём кого-нибудь другого.       Сара не верит в эту чепуху. Кто захочет рисковать жизнью ради её деда? Вот Кейт, пожалуй, могла, но сейчас она далеко. Признаться, мисс Штайнер мало верила и в чудодейственные свойства юкольского эликсира, ведь если дело настолько плохо, что нужна операция, помогут ли обычные травы? Маловероятно… Но разве эта призрачная надежда остановила бы мисс Уолкер? Нет! Она бы использовала её, она бы поверила и без страха ступила бы на опасную дорогу.       Сара тоже будет храброй, доктор не остановит её! Внучка Штайнера спешит домой со всех ног и собирает вещи, твердо решив испытать свою судьбу в опасном приключении. Ей тоже будет, что рассказать, она тоже увидит удивительные места и познакомится с удивительными людьми, будет следовать за мечтой и звёздами. Ах, как это прекрасно!       Порой вера, будь она крепкой и светлой, какой она была у Ганса, способна творить чудеса и вращать колесо фортуны в нужную сторону. Разумеется, юная Сара была совершенно не готова к трудному пути: у неё не было ни уютного поезда, ни машиниста автоматона, ни Ганса, который всё предусмотрел. У неё была только пугающая неизвестность и бескрайняя даль таёжных лесов.       К счастью, как уже было сказано, удача неожиданно повернулась лицом к новоявленной путешественнице. Совершенно таинственным образом на сцене разворачивающейся драмы появляется человек, проделавший путь, сопоставимый с путём мисс Уолкер, Ганса и Кантена вместе взятых. Человек этот, на склоне лет явно ощутив закат своей жизни и карьеры, припомнив старого друга, а также вдохновившись своими исследованиями юкольского быта (в частности миграции страусов), оставил всё ради шанса увидеть переход в священные земли.       Жаль, но путь его был омрачён тяжелой болезнью. Пришлось отложить путешествие на месяц, и – о, горе! – он опоздал. Племя ушло из Вальсембора неделю назад, а слабость после болезни заставила приволочь ноги в клинику. Там он проводит сутки и заводит знакомство сначала с доктором Мангелингом, а затем с Замятиным; последний же проливает свет на происходящее и неожиданно открывает невероятную цепочку совпадений, достойную любого романа, прочитанного Сарой.       Человек этот оказался никем иным, как профессором Понсом из Баррокштадтского университета. С жаром он жмёт руку доктору Замятину, а тот отвечает не менее крепким рукопожатием. Они встречаются впервые, а кажется, что знакомы всю жизнь.       Замятин спешит поведать печальную историю семьи Штайнер, что ввергает профессора в настоящее негодование.       - Друг Ганса Форальберга – мой друг! – Изрекает он неоспоримую истину. – Где это милое дитя? Я желаю как можно скорее познакомиться с ней и оказать помощь в пути.       - Неужели, друг мой, - говорит Замятин, - вы готовы взять на себя ответственность за столь важное дело?       - Что вы говорите? Тело?... А, дело! Да-да, не беспокойтесь, я помогу этой малышке и её деду, - как вы сказали, господину Штайнеру? – вот, именно ему. У меня теперь есть опыт путешественника! Хо-хо! Что я только не повидал, вы и представить не можете. Только вообразите, милейший, ледяная пещера, а внутри всё из кости мамонта, и я видел всё это собственными глазами! – От охватившего его волнения профессор даже немного подпрыгивал на месте. – Сколько превосходного материала для изучения! Невероятно!       - Профессор-профессор, вернитесь в реальность, прошу вас. Вы же понимаете, дело серьезное и я, признаться, сомневаюсь, могу ли я доверить вам милую девушку. Штайнер не простит меня, если с его внучкой что-нибудь случится. Я считаю, вам стоит идти одному.       - Понимаю, доктор, я отправляюсь немедленно, а вы присмотрите тогда за… Сарой, верно?       - Верно, профессор, удачного вам странствия, и да помогут вам духи, как говорят юколы!       Мужчины остались довольны принятым решением, но, в итоге, оно оказалось совершенно бесполезным перед решительностью юной искательницы приключений. Её долг – помочь деду, и она не отступит перед лицом опасностей, а доктору с профессором не удастся её остановить. Это заявление прозвучало со стороны мисс Штайнер так резко и твердо, что никто не посмел далее оспаривать её выбор.       В процессе скорых сборов в дорогу, в которых участвовали также хозяин таверны и доктор Замятин, всплыл ещё один удивительный факт: все вышеупомянутые лица знакомы с мисс Кейт Уолкер и, более того, не прочь повидать её ещё раз, что послужило ещё одной причиной для намеченного путешествия.       Итак, профессор Понс и Сара Штайнер, спешно похватав всё необходимое, отправились в путь и скоро добрались до железнодорожной станции Вальсембора и уже там, упросив машиниста товарного состава подвезти их до Находска, забрались в тёмный вагон и стали испуганно вслушиваться в нарастающий стук колёс.       Тусклый свет падал на хмурое лицо Сары. Настроение же профессора было приподнятым: он уже мыслил себя в кругу юкольского племени среди страусов и весело лающих юкки.       - Деточка, вы в порядке? – Наконец заметил Понс беспокойство Сары, - Вы выглядите подавленной. Мы достанем нужные травы и вылечим вашего деда, я уверен в этом.       - Дело не только в этом… Сара виновато опускает голову и ещё сильнее хмурит брови.       - Знаете, профессор, в тот же день, как «Кристалл» уплыл, ко мне пришёл человек и начал расспрашивать о Кейт. Мне было так плохо из-за дедушки, я совсем ничего не соображала от горя, понимаете… Я так хотела быстрее спровадить его, а он всё не уходил и только твердил, что ему необходимо уберечь её во что бы то ни стало. Он говорил так искренне, и я не удержалась: рассказала немного, не всё, конечно. А теперь кажется, что много. Вот и думаю: не сболтнула ли я чего лишнего? Профессор, вы меня слушаете?       - А? – Пожилой мужчина поднимает голову, отрываясь от своих заметок в блокноте. – Да-да, милая, я тоже жду не дождусь, когда вновь увижу мисс Уолкер.       Сара вздыхает и смотрит в маленькую щель между дверями вагона, а за той проносятся в бешеном движении сосны и ели, укрытые снежными шапками. Сквозь раскидистые лапы видится вдали вершина Белой горы, величественная и далёкая, всей своей непоколебимостью так напоминающая мисс Штайнер храбрую Кейт Уолкер.