Холодное сердце

За окном разгулялась метель, день сегодня выдался пасмурным, и на фоне всей этой непогоды Юлиана выглядела особенно печальной. Нет, она не изливала душу и не сидела с грустным лицом, а наоборот, ослепительно улыбалась, шутила, болтала о каких-то пустяках, без умолку. Но вот глаза ее... они отсвечивали сталью: вечной, нерушимой, морозно-серой; в них не отражались с таким задором высказанные шутки, не горели огоньками вспышки интереса. В этих глазах не было ничего, кроме глубоко затаенной боли. - Катюш, о чем ты хотела поговорить? Да. Я хотела поговорить. Посоветоваться, как быть. Но, боже, мои проблемы, кажется во сто крат мельче, чем ее. Я не могу и слова вымолвить. Юлиана, что с тобой случилось? - О, нет. Только не говори, что это Жданов!.. Что он опять натворил? Ветер завывал за окном. Снег, казалось, падал прямо в кабинет. Потрясающий эффект. - Я не знаю, как быть. Я... Мне не с кем сравнивать... понимаешь? - Постой-постой. Ты сейчас говоришь о... Ты хочешь сказать, что между вами что-то было? - Кажется, да... Кажется? Тебе кажется, Пушкарева?! Да после такого кажется не то, что креститься нужно, а... Куда меня несет? Кое-как, в общих чертах, я пересказала Юлиане события вчерашнего дня и немного ночи. Точнее это она вытащила из меня нужную информацию. - Катюш, надо брать, - подмигнула она мне, когда я замолчала, смущенная и пораженная величиной чувств, бурливших во мне. - Что... брать? - Мужика такого брать, Катерина. То, что ты мне тут рассказала... Кать, это серьезно. Жданов, конечно, тот еще... дамский угодник. Охламон! Но как он за тебя цепляется! Это на него совсем не похоже. Обычно женщины бегают за Андрюшей, а не наоборот. - Ну и я, скажем так, не обычная женщина. Я владелица его компании, Юлиан. А компанию он свою любит... больше всего. - О, как ты вердикт вынесла. Быстро. Только... Катюш, жизнь не делится на черное и белое. К сожалению... И никакая компания не заставит мужчину смотреть на тебя так, как Андрей смотрит. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Если тебя интересует мое мнение, то нужно дать ему шанс. Поверить, прекратить терзаться подозрениями. Отпустить ситуацию, и тогда... - Я не могу так рисковать... В приемную вошла Эльвира, и испугалась, увидев нас, расположившихся на ее рабочем месте и разглядывающих метель за окном. - Ой, а я тут... за краской в принтер бегала. Такая очередь была. - Все два часа, включая перерыв на обед? - Юлиана грозно сдвинула брови. - Д-да. А я вам сейчас кофе заварю. У меня и пирожные есть, - залепетала она, скрываясь за дверью в подсобное помещение. Юлиана провела пальчиком по стеклу. - Тебе решать, Катюш. Не думай ни о чем. Поступай так, как хочется, как чувствуешь. «Я не могу» - выдохнула я, выпуская пар. По окну забегали кружочки и исчезли. «Я не смогу. Слишком тяжело довериться кому-то снова...». - А ты... - голос охрип. - Ты что чувствуешь? Что-то произошло вчера, ведь так? Юлиана криво усмехнулась. - Произошло. Но лучше бы не происходило, - она быстро стерла ладошкой узоры на стекле, поднялась и отошла от стола. - Ничего особенного. Малиновский приходил. - Сюда? Или к тебе домой? - Хуже. На юбилей. В Баскова переодетый. - Роман Малиновский? То, что рассказала мне Юлиана дальше, повергло меня в шок. По всем описания выходил некий другой человек, уж точно не Роман Дмитрич. - Я его послала, Кать. И он ушел. - А почему голос такой грустный. - С чего ты взяла? Я спокойна. Нет, я весела! Катюш, забей на все, пойдем по магазинам пройдемся! - воскликнула преувеличенно бодро. - Сто лет с тобой никуда не выбирались. - Конечно. Пойдем. Только... Я хотела сказать, что мне нужно позвонить Андрею, предупредить его. Но потом поняла, что не смогу с ним сейчас разговаривать. Слишком живы воспоминания, слишком горячо в груди, не продохнуть. Я потом... Потом ему позвоню. Шоппинг чудодейственный благотворно влияет на нервную и сосудистую систему. Вот успокоюсь, хотя бы настолько, чтобы голос не дрожал, и позвоню. - Ничего, - махнула рукой. - Пойдем. - А вот и кофе! В дверь прощемилась Эльвира с подносом. Но начальство уже ушло. - И чего я сюда так рано притащилась? - Эльвира топнула ножкой, поставила поднос на стол. - Они вон по магазинам пошли. А я работай? Мы забежали в несколько фирменных магазинов, пару раз заскочили в примерочную, но былого удовольствия от упаковывания себя в новую одежду не получили. Даже не поругались ни разу по поводу длинны юбок, например (я обычно выбираю юбки или платья ниже колена — как минимум, а Юлиана склоняет меня к оголению ножек). Просто ходили, что-то брали, мерили и шли дальше, не покупая. Юлиана вообще ни на что не обращала внимание, передвигалась медленно, словно робот. И тогда я не выдержала, вышла из примерочной в мешковатом платье в пол и спросила Виноградову: - Ну, как. Та скользнула по мне взглядом и одобрительно закивала. - Да. Хорошо. Бери. - Ты уверена, - я подошла ближе, повертелась перед ней, демонстрируя эту зеленую хламидину во всей красе. Но Юлиана красы не замечала. - Поехали в бар, - сказала она вдруг. Да. Я видела, что бар ей сейчас нужен больше всего. Поэтому, не сомневаясь, сказала: - А поехали. Виноградова, излишне возбужденная, носилась по бару и пила коктейли, много коктейлей, разноцветных, вкусных и не очень. Я старалась поддерживать ее в этом занятии, как могла. Но быстро выдохлась. Музыка гремела очень медленно. Сложно описать это ощущение. Но я как будто бы находилась под водой. Будто бы уши заложило. Я верчу головой, быстро-быстро. Но еще больше впадаю в тягучий водоворот. Вокруг люди движутся хаотично, они не попадают в темп. Неужели не слышат? Нужно быстрее. Юлиана тоже не попадает. Она танцует с каким-то длинным парнем. Пареньком — я бы даже так сказала. Паренек длинный и ассиметричный, как треугольник. Ага, ты еще скажи "гипотенуза", Пушкарева. Я захлебнулась смехом. Рука, подпиравшая голову, скользнула по столу, и я больно ударилась. - Катя, со мной и не такое случалось, - всплывал передо мной периодически голос и лицо Юлианы. - Уж Малиновского как-нибудь, да переживу, - она хихикала в перерывах между заплывами в гущу танцующих, как креветки, фигур. - Если бы я была ему нужна, он бы не ушел, - всплывала снова. - Врет он всё, Катя. Я его вижу насквозь. Ты чего сидишь, Катерина! Сегодня мы обязаны веселиться. Ты слышишь? Обязаны! - уплыла. - Девушка, потанцуем? Рядом со мной возникла еще одна креветка. С длинными волосами, в цветастой рубашке. - Я не... - я громко икнула. - А сколько же сейчас... где мой телефон? Я вытащила мобильный. Ах, он же выключен. Специально ведь отключила. Потому что десять пропущенных - это серьезно. Но время-то надо узнать. Едва я нажала на кнопочку, как заиграла отвратительная мелодия. - Ал-ло. Андрюша? Андрюша, привет. Я где? Я... подожди, я сейчас. Придвинулась ближе к креветковидному. - Мол-о-ик-дой человек, а как называется это завед-ик-дение? - Девушка, так вы танцуете или нет? - вместо ответа завозмущалась креветка. - Минуточку... Андрюш, что? Не кричи. Кто это? Я не знаю. Он только подошел ко мне. Пож-ж-жди я сейчас узнаю-ик, - отняла от уха трубку. - Молодой человек-ик, а как вас зовут? Мой... эм... муж интересуется. - Так бы сразу и сказала! - креветка обиделась и ушла. Только волосы заколосились, ударяясь о цветастую рубашку. - Он ушел, Андрей Павл-л-лов- ик- ич. - А, - вскричала очень громко. - Я вспомнила. Клуб называется «У Севы». Что? Андрей, ты куда... ушел? В трубке булькала тишина, горел экран. Он меня сейчас бросил, да? Я поднялась, с трудом преодолевая закон притяжения. - Юлиана, я думаю, ты должна сказать ему, чтобы он не уходил... ик... Если ты не хочеш-шь, чтобы он уходил... - Не хочу и не скажу, - Юлиана заливисто засмеялась. - А где караоке? Сева, почему у тебя нет караоке? Я хочу петь! * * * Я весь день себе места не находил. Придумывал объяснения: одно страшнее другого. А она всего лишь в клубе. Всего лишь напилась. Всего лишь мужики... возле нее там какие-то трутся. Черт! Кто придумал эти светофоры? Я с чувством саданул по рулю. Когда загорелся оранжевый рванул с места. Нарушаю? Плевать! Эх, Катя, Катя. Тихая, послушная женушка? Ага, сейчас! Держите меня семеро! Черта с два она послушная. Еще никогда мне не удавалось предсказать ее поведение. Вот уж женщина-загадка. Вывеска «У Севы!» только больше распаляла злость. И я решил немного успокоиться, прежде чем войти в клуб. А то ведь наворочу... Катенька, и в этом скопище пьяных, похотливых упырей ты восстанавливаешь нервы после общения со мной, после нашей ночи? Вот это вот, правда, лучше, чем я? Я невольно толкнул плечом какого-то длинного. И вдруг увидел Катю. Она вытанцовывала посреди толпы. Одна. Движения быстрые, рваные. Волосы растрепались, мешали, лезли на глаза. Катя невольно отвлекалась на них, смахивая назад. Я подошел ближе. - Андрюша, - улыбнулась доброжелательно, будто была рада меня видеть. - А я тут... Юлиану спасаю. - Да? И где она? - Юлиана? - вытаращила глаза, повертела головой. - Не знаю. Потерялась? Надо ее найти. Юлиана! - закричала она, соревнуясь в громкости с музыкой. Вот, кто подбил Катерину на этот сомнительный бар. Юлиана. Все ясно! А вон и она сама - виновница содеянного. Виснет на Севе. Так ему и надо! - Вон Юлиана. Успокойся. Я остановил Катины метания, помог сфокусироваться в правильном направлении. - Нашлась, - прошептала она, обнимая меня за шею. - Потанцуй со мной, - дыхание опалило щеку. Я не смог выговорить ни слова. Притянул Катю ближе, обнял, стиснув руки на талии. Катя закрыла глаза и положила голову мне на грудь. - Жданов, - вдруг сказала она. - Кажется, я тебя люблю. Что? Мне это послышалось? Я отстранил Катерину, заглянул ей в лицо. - Но это не точно, - она хихикнула и закрыла мне рот ладошкой. - Не говори ничего. Поехали домой. Я был сбит, выбит из ума, убит. Это что сейчас было? Катя Пушкарева призналась мне в любви и хочет поехать домой? (Ту часть, где она говорит про то, что это не точно, мы разумеется опустим. Кому нужны эти уточнения?). А как же... Она не собирается убегать? Она по-настоящему хочет быть со мной. У меня снесло башню. А еще я испугался. Слишком серьезно это все. Слишком велико. Невозможно охватить. Невозможно вдохнуть столько в грудь. Кружится голова. Ну и как мне вести машину в таком состоянии? Пожалуй, вызову такси. А в такси можно прижать ее к себе. И целовать, целовать, целовать.