Холодное сердце

У меня стресс. Или депрессия. Или оба варианта сразу. Человеческая память, все же — удивительный механизм. Нам кажется, что он полностью подвластен нашей воле: пожелал запомнить, и вуаля, нужная информация навечно в твоей голове; захотел забыть, и вот тебе краткосрочная амнезия — на час, на два, на пять минут — как пожелаете. Мы считаем память своей неотъемлемой частью, тогда как она все время норовит нас обмануть, что-то утаив,что-то перефразировав или же изменив смысл полностью. В моем случае память вычеркнула целое событие — мое знакомство с «Зималетто» и людьми, работающими в этой компании. Представьте себе, что какая-то часть жизни, очень важная, прошла мимо вас, точнее вы в ней участвовали, но не помните. Это дико осознавать, и еще страшнее испытать на себе. Я не помню Жданова. Вот совсем не помню. Только его силуэт... с темным, но очень теплым пятном вместо лица. Ни имени, ни фамилии, ни цвета волос. Даже возраст не могла бы назвать. Только пятно, как некая энергетическая субстанция. И запахи. Запахи новых тканей. Звук работающей швейной машинки. И голос… Глубокий, насыщенный, такой знакомый, такой родной, как будто бы из детства. Он очаровал меня и, подобно теплому пледу, окутал, усыпил вспыхивавшие внутри меня приступы страха и отчаяния, укрыл от собственного внутреннего кошмара, разъедавшего грудную клетку изнутри, подобно яду, этот голос заслонил меня глухой стеной монотонных звуков, близких к шепоту. Эти звуки существовали отдельно от слов. Они лились стройной гармонией, имеющей один единственный смысл — умиротворение. - Катя, что с Вами? Заинтересованное лицо Андрея застыло рядом со мной. Брови чуть вздернуты вверх. В карих глазах мое отражение. Неужели это он? Тот самый человек, благодаря которому я перестала давиться слезами и впервые задумалась о том, что надо что-то менять в своей жизни. Андрей? Жданов? Не может быть… - Катерина, Вы меня слышите? С Вами все в порядке? Мне стоило неимоверных усилий отбросить в сторону воспоминания (точнее их отсутствие), взять себя в руки и заговорить с ним уверенно, ничем не выдавая своего замешательства. - Все в порядке. Просто я Вас не узнала тогда... Простите, но я Вас... Вы… - он навис надо мной слишком близко, и я, не знаю почему, занервничала, и, не выдержав, отодвинулась назад, подальше от него. - Вы очень изменились, - закончила уверенно, и встала. Это все, что я могла ему сказать. Не про потерю памяти же мне с ним рассуждать. А так… Изменился. Ну что же, сказала почти правду, все люди меняются, а уж за пять лет — тем более. - Вы тоже очень изменились, Катя, - он усмехнулся, окинул меня задумчивым взглядом, и добавил: - Очень. Верно подмечено, Андрей Палыч. Очень. Но постойте… - Вы не можете меня помнить, - не то вопрос, не то сомнение. - Почему же. Плохой памятью я никогда не страдал. Не в памяти дело. Определенно. Просто… Невозможно не забыть человека которого видел всего несколько минут целых пять лет назад. Невозможно… Если только моя внешность не поразила его настолько, что даже спустя годы не выходит из головы. Но ведь сейчас я выгляжу иначе. Видимо, вопросов в моем взгляде только прибавилось, потому что господин Жданов как-то сконфузился весь (засмущался?), и принялся оправдываться передо мною. Оправдываться? Он? Интересно… - Понимаете, Катя… Вы тогда выглядели… Да уж, выглядела я ничтожно, не стоит напоминать. - Несчастной. Я сам тогда нервничал. Это был первый показ, который от начала до конца готовил я. Я метался по компании, как ненормальный. И вдруг встретил вас... Признаюсь честно ваш вид меня очень сильно удивил. Вы были как-будто из другой галактики, пришелец… Простите, не хочу вас обидеть. - Что вы, что вы, продолжайте, - небрежно отмахнулась, и, затаив дыхание, приготовилась узнать, наконец, во что же я тогда влипла, а судя по его лицу, точно влипла. Надеюсь, я им не сорвала тогда показ. Это было бы вполне в моем стиле — упасть на вешалку с новой коллекцией, или споткнуться, и сломать нос какой-нибудь модели (и обязательно фаворитке) или самому модельеру, или же перепутать выход и завалиться на сцену, а там… а там я бы точно споткнулась и снесла бы своей скромной неуклюжей тушей, например, логотип «Зималетто» или же Жданова, вполне возможно. О, нет! Так вот, почему он меня запомнил. - Вы перевернули мою агонию в мирное русло. Простите, Катя, я, наверное, что-то не то говорю. Вы так на меня смотрите… - Нет. Дело не в вас. Просто, мне тяжело вспоминать тот день. И опять сказала чистейшую правду. Только не вспоминать, а вообще вспомнить. - Я понимаю. Я только хотел вас поблагодарить. Благодаря вам я тогда успокоился. И ваш совет. Он меня спас. Спасибо вам, Катя. Он улыбался так искренне, и так очаровательно, что у меня ребра вывернулись наизнанку. Какой, к черту, совет я могла ему тогда дать с тем ничтожным опытом в человеческих взаимоотношениях, которым я успела обзавестись за время учебы, а затем и работы в банке? Экономический? - Не за что. Вы тоже мне помогли, - сохранила лицо и спокойствие, с трудом удержав себя не кинуться к нему с расспросами. - Правда? - Да. Вы… меня успокоили… - Скажите прямо, Катя, усыпил. Своими скучными рассказами о лекалах и перспективе развития швейного производства. - Вы интересно рассказывали. Наверное. Не может же он быть монотонным занудой? Подняла глаза. Снова этот взгляд и улыбка. Тяжко. Дышать. Неловко... - Что ж, я рада. Простите, Андрей Палыч, но я пойду. - Андрей Палыч? - иронично усмехнулся. - Мне кажется, в нашем случае отчества излишни, - бросил на меня слишком красноречивый взгляд. Я вспыхнула. Кровь ударила в виски. - Как раз в нашем случае они уместны. Я заметалась по квартире подбирая свои вещи. Андрей ходил за мной следом, делал вид, что помогает искать. Хотя, на самом деле, мне кажется, просто наблюдал. - Мой номер телефона у вас есть. Если возникнут какие-то вопросы, звоните, - отрыла дверь. - А где вы живете?- прилетело мне в спину. - Прочитайте в досье. Глухая тишина и тихий голос через какое-то мгновение: - Откуда вы знаете про досье? - Я всегда в курсе всего, особенно, если это касается меня лично, - развернулась к нему лицом, Жданов стушевался. - Чего вы так боялись? «Зималетто» потерять? - спросила быстро, глядя на него в упор. - Так вы и без меня его потеряли. А я… Я же ясно дала вам понять, что ничего менять не собираюсь, разве что вывести компанию из кризиса. Вы по-прежнему президент. Хотите и дальше им оставаться, работайте, делайте что-нибудь, кроме того, как охмурить и женить на себе нелепую бухгалтершу-дурнушку с плакатом Энштейна на стене. - Вы… Вы слышали наш разговор? - Мне «посчастливилось» обедать с вами по соседству в кафе «Зималетто». - Но я же сказал, что все это — глупые бредни Малиновского, я его не поощрял. - Но тем не менее, шли у него на поводу. - Я не хотел вас обидеть. - А я не обижаюсь, - не хотелось больше ничего выяснять, устала, отвернулась. - Все так запуталось… нелепо. Мне нужно время, чтобы придти в себя. И больше не проронив не слова, я выбежала из квартиры, оставив позади себя, растерянного… мужа? Бред! Все бред. Или я брежу отдельно? * * * - Я одного только не могу понять, Катя, как ты могла сказать ему «да»? - Не знаю. Не помню, - смахнула со стола клочки бумаг, и принялась ожесточенно рвать новые. - У меня перед глазами физиономия Дениса стояла. Я бы тогда, наверное, и в гарем ушла, лишь бы от этого придурка подальше. - И что теперь? Что ты собираешься предпринимать? - Не знаю я. Мама смотрела на меня такими глазами, будто я родину предала. Понимаешь, обидно мне. Они Старкова принимают с бОльшим теплом, чем меня. Он им, как родной, а я — чужая, непонятная. - Да уж… Задачка. Но ничего, Катюш. Мы и не с такими монстрами воевали, правда? - она мне загадочно подмигнула, захлопнула мой паспорт, еще раз его помяла в руках, и весело хохотнула. - Представляю, что сейчас в прессе начнется. Жданов увел у Воропаева невесту. У них давняя вражда, ты знаешь? - Нет. Я слышала только, что они недолюбливают друг друга. - Поверь мне, каждый готов свернуть друг другу шею при любом удобном случае. И что-то мне подсказывает, что Александр не простит вам эту выходку. - Не думаю, что он мне опасен. - Ты не видела его в действии. - Зато я была свидетелем его бездействия. Думаю, он не рискнет со мною связываться. - А вот мне что-то подсказывает, что именно связи с тобой он и будет искать. Оскорбленный мужчина готов на многое. - Воропаев разумный человек. - Готова поспорить, что он попытается отбить тебя у Жданова. - Ты шутишь? Как можно отбить то, что никому не принадлежит. - Но Андрей твой муж. По паспорту, - она еще раз постучала этим злополучным паспортом по столу. - И только ли по паспорту. Катька, колись, было или нет? Меня бросило в жар. Я отвернулась. Клочки бумаги посыпались на пол и на мой новый костюм (я его купила в первом попавшимся магазине по пути к офису Юлианы — это единственное место, куда я могла прийти в сложившихся обстоятельствах, в моей квартире витал дух Дениса, а в квартире родителей — предательства). - Катя! - воскликнула Юлиана. На ее лице отразилось такое изумление. - Я ничего не помню, - выдала я севшим голосом. - Совсем. - А Андрей? - Говорит, что помнит. Снова вспыхнули щеки, я снова отвернулась, не в силах выносить ее взгляд. - А еще он что говорит? - Что сделает все, чтобы я была счастлива… Это он папе моему сказал, когда он в квартиру заявился. Я же говорила тебе… - Да-да. И Дениса притащили с собой. Помню-помню. - Я ничего не знаю. Снова опустилась в кресло. Руки упали на поверхность стола и тут же принялись отстукивать на нем незатейливый нервный ритм. - Эльвирочка, принеси-ка нам сюда еще архивных бумаг. У Катерины Валерьевны закончились, - крикнула она своей секретарше. Я удивленно окинула взглядом кабинет, обнаружив целые оазисы рваной бумаги на полу, и на мне, и вообще повсюду. Но Юлиана, казалось, не замечала ничего. Быстро ходила по кабинету, поднимая бумажные торнадо, и строила планы по моей реабилитации. И когда Эльвирочка взвалила передо мной толстую кипу бумаг, я отстраненно пожала плечами. Рвать уже ничего не хотелось, было одно желание — улететь в Африку или Новую Зеландию. И выкинуть паспорт. А придумала Юлиана вот что: - Жданов — не плохой вариант. Да, бабник, не спорю. Но с твоим характером и контрольным пакетом акций «Зималетто» дальше, чем на десять метров он от тебя не отойдет, и за юбкой чужой не увяжется, не рискнет. Послушай, от этого брака тебе одни плюсы. Родители отстанут — раз. Дениса отвадят — два. Ну и статус замужней женщины — три. К тому же, он у тебя будет под каблуком. И тут Юлиана так зловеще засмеялась, что мне страшно стало. - Малиновский идиот, - выдала она после долгих приступов истерического смеха. - Сам того не зная, подставил и себя, и Андрея. Компания в любом случае будет твоей. Жданов претендовать на это имущество в случае развода не может, ведь так? - Не может. - Вот. Привязав тебя к Жданову штампом, они сами себе яму вырыли. - Не собираюсь я им мстить. Я же сказала. - Но и с рук спускать не станешь. - Я устала, Юлиан. Не хочу я ни с кем воевать. И доказывать ничего никому не хочу. Мне не нужен этот штамп, понимаешь. И статус никакой не нужен. - И Жданов не нужен. - Я запуталась. - Э, так дело не пойдет! Не раскисать! Катерина, я тебя не узнаю. Где твой боевой дух?! Я натужно улыбнулась, и, к счастью, зазвонивший телефон избавил меня от этих чудовищных разговоров и мыслей о диком, призрачном будущем. - Милая, привет, - раздалось в моей трубке. - Я уже соскучился. Ты скоро домой? Это что, галлюцинации? - Я… Э… - Кто это? - прошептала Юлиана. - Андрей. Говорит, что соскучился, - закрыв телефон рукой, ответила я. Глаза Юлианы округлились. Мои, если честно, тоже. - Тут к нам гости приехали. Моя мама. Очень хочет с тобой встретиться. Может быть, пообедаем вместе у нас? - Мама… Так вот, в чем все дело. Рядом с ним сейчас находится его мать. - А она меня слышит? - спросила я тише. - Конечно, милая. - Я скоро буду… дорогой. Глаза Юлианы готовы были вывалиться из орбит. - Может быть, за тобой заехать. - Я возьму такси. Не переживай. Буду где-то через час. - Я буду очень ждать, котенок. Целую тебя. - И я тебя. Руки обессиленно опустились, выронив телефон на белые хлопья бумаг. - И ты его что? Катенька, я расскажи-ка мне еще раз, ты точно ничего не помнишь и между вами сложные и не налаженные отношения? - Его мама приехала. Они ждут меня на обед. У нас дома. Я сползла вдоль стены. - Маргарита Рудольфовна? Так, спокойно! Я прекрасно знаю эту женщину, и как с ней бороться тоже. Эм, Катюш, ты меня слышишь? Она присела на корточки рядом со мной. - А в Африку нужна виза? - Пушкарева, соберись! - Я Жданова. И я ума не приложу, что мне со всем этим делать.