Бывших полицейских не бывает.

Вместо участка мы поехали, заново опрашивать семьи погибших. - Дженсен, мне кажется, большинство нас пошлют куда подальше. - Нам хоть что-то узнать. Поменьше фото мертвых показывать. - Хорошо. Шесть жертв, он просто разыгрался и последняя жертва, это уже что-то. Импульсивный, но осторожный. - А кем твой муж работал? - После развода родителей, я и мама с сестрами переехали, в Анталию, к родителям мамы. Там мама практически сразу вышла замуж, мне было тринадцать. Отчим, не скажу, что хороший человек. Жесткий. Вот и жили в Анталии, потом я замуж вышла, там же и остались. - А муж? - Работал в отделе по делам несовершеннолетних. - Он там и остался? - Дай Бог да, если за нами не поехал, папа его живо, спустил бы с лестницы тогда. Слава Богу, не здесь он. - Я надеюсь. - С чего это ты решил, его допросить? - Последняя жертва, убита жестоко. Похоже немного на ревность. Надеюсь, я ошибаюсь. - Самое странное, что все эти мероприятия из-за меня. Я даже чувствую себя виноватой. - Ты, не виновата в чужом безумии. - Первая жертва – она посмотрела на дом, довольно простой – Лейла Дениз. Что ж – глуша двигатель, сказала она – пошли, попробуем. - Два вопроса, носила ли их дочь платок и платье подобного фасона? - Хорошо. Шли к потерпевшим нерешительным шагом. Это так сложно, особенно повторно бередить раны, заставлять вспоминать боль. Часто сотрудники полиции, перекидывали друг на друга эту обязанность. Всем сложно, но это надо сделать, пересилить себя, воспринимать все здраво, не смотря на крики, плач, ругань. - Нас они будут ругать, на чем свет стоит Дженсен. - А что сделаешь, это работа. Некоторые понимать не хотят, что и полиции тяжело, не все лентяи и бездельники. Нам тоже сложно, когда они, называя нас бездельниками, сами только усложняют дело, не говоря, что-то порой важное. - И не поругаешь. - Не стоит терять самообладание. Стучи. Она выдохнула и постучала. - Господи, что я делаю – прошептала она с закрытыми глазами. - Через это все проходят, Сафие. Я понимаю эти чувства, чувствуешь себя черным вестником, который приносит только боль – я слегка сжал ее руку – успокойся. Это всего лишь два вопроса, и тебе их надо задать, хоть и посыплется на ругань, крики, оскорбления. Два вопроса, более ничего. Щелкнул замок. Сердце застучало быстро, от волнения, оно просто готово выпрыгнуть из груди от страха. Я слышал его стук в ушах. Дверь нам открыла заплаканная женщина в черном платье и платке, седая, убитая горем. Морщины на лице, белые длинные пальцы, худая, словно за месяц своего горя, она ничего не ела. Каждый день мучение. - Мы из полиции, я капитан Челек, это мой помощник – она указала на меня. - Что вам снова надо? – так, уже чувствуется напряжение. - Всего два вопроса – сказала Сафие, она держалась, я видел, но губы дрожали, дрожь присутствовала и в голосе. Кожа на руках похолодела и покрылась потом. - Вы только и умеете, вопросы задавать, ничего не делаете – посыпалась ругань, так обыденно и, похоже. Сафие закрыла глаза и глубоко дышала, что бы успокоиться, но все равно холодная, не смотря на духоту. Потом резко открыла глаза, словно ее что-то осенило. - Ради Всевышнего, успокойтесь, ей сейчас тяжело, как и вам, она страдает от ваших слез. Вы лучше меня знаете это – сказала она спокойно, медленно, она смотрела женщине в глаза, как удав на кролика, женщина замолчала – вот так, я всего лишь два вопроса хочу задать. Носила ли Лейла белое платье длинное и платок, вообще? - Нет – ответила она – она была свободных нравов, и мы ничего не смогли сделать. А почему вы спрашиваете? - Ее и других девушек находили в белом платье и платке. Вот и все. Успокойтесь и молитесь, что бы ее убийцу мы нашли, мы сами не спим, ищем. До свидания. Мы ушли. - Пусть теперь этот ублюдок молиться, сейчас я не напугана, а зла – сказала она, открывая машину и садясь за руль. - Ты себя сдержанно повела. - Это тяжело – она положила голову на руль. - А кто сказал, что будет легко? - В Интерполе так же? - Да, работа это тяжело, во всех смыслах, главное терпение и сдержанность, иначе сломают. Не принимай, все близко к сердцу, оно у тебя одно. - Можно заменить. - Живое, хоть и уязвимее, но лучше, сотни лет до изобретения бионического сердца как-то жили. Что бы сохранить его, надо быть в некотором роде циником. Только надо знать, когда чувствовать. Я хотел бы вернуть свое тело, хоть и уязвимое, но оно будет чувствовать. Тепло собственных рук, гладя тебя по щеке – я провел рукой по ее лицу – чувствовать гладкость кожи, мурашки, которые бегают по твоему телу, складочки на костяшках пальцев. Это прекрасные ощущения. - Ты так по прежней жизни скучаешь? - Да – я посмотрел вперед, прохожие, зной, ленивый ветер гонял пакет, бросал его из стороны в сторону, подбрасывал вверх. Мы такие же, если не найдем за что зацепиться, за желание выживать и просто жить, эта маленькая опора нас сможет удержать, если у нас будет терпение держаться, а не метаться – очень. Никто не говорил, что это легко. Поехали к остальным, день трудный. Сафие завела двигатель, и мы уехали. Прекрасная страна. Я смотрел на улочки и улицы. Люди выходили из домов, зной проходил, наступала вечерняя прохлада. Я приеду сюда еще, может быть. - Я тебе не надоела сегодня? - Не смеши меня, времяпровождение с тобой приятно. Ты вечером свободна? - Нет, родители приезжают на ужин. - Ясно. - А что ты хотел? - Погулять у моря, день сегодня ясный, думаю и ночь, звездная будет. - Я бы хотела, прости. Может завтра, после работы, сразу поедем. - Хорошо. Я прикрыл глаза, накрывала дрема, и я уснул. Меня вообще вырубило, если быть точным. - Адам, Адам, просыпайся. - Еще немного – сказал я сонно. - Мистер Адам Дженсен, просыпайтесь. Работа. - Подождет – я повернулся набок и устроился поудобнее. - Ах, так значит. Меня резко дернули за плечо и впились в губы поцелуем. Такое пробуждение я люблю. Я обнял ее за шею, но она отстранилась от меня. - Ну, зачем? – обиженно спросил я – так хорошо было. - Прости, холодной воды не было, что бы тебя облить. - И хорошо – я зевнул и потянулся на сидении – поехали опрашивать далее. - Дженсен, ты спал полтора часа, я всех опросила. - И каков вывод? - Никто не носил подобного. Этот негодяй, сам их одевает, перед изнасилованием. - Представляя тебя в этом. Ты, его навязчивая идея – она села за руль. - Это еще что? – она взяла с панели какой-то конверт – твой? - Зачем мне там его оставлять? - Ты спал и не слышал, что кто-то подкинул тебе это? - Я не слышал – я почувствовал себя виноватым, я же мог поймать его за руку – черт подери. Сафие раскрыла конверт и вытащила оттуда фото. - Это мы, на последнем месте преступления, он нас видел. На фото я и Сафие возле жертвы, потом разговор с Акифом. Угол съемки сверху и приближено, только откуда снимали, непонятно. Вот потом мы вдвоем разговариваем. Четвертое фото мое лицо приближено, я смотрел в сторону, оно перечеркнуто красным крестом. - Попался, сзади есть надпись? – она перевернула фото. - Да, на турецком «Это первое предупреждение». - Сафие, теперь мы оба, под прицелом – подвел итог я – он ревнует. - Адам, второе фото и надпись. На фото посторонний мужчина. Так же перечеркнуто красным крестом. - Это мой муж, он при чем? - Что он написал? - «Он поплатился за боль». Адам, неужели он его убил? – она прикрыла ладонью рот, лицо исказил испуг. - Заранее не будем паниковать, хорошо? Наведем справки, осторожно. Поехали в участок. Мы рванули на всех парах в полицейский участок. Сафие лихо объезжала машины как гонщик Формулы-1. Она паниковала. - Он псих, псих, псих – повторяла она. - Тише, смотри на дорогу, иначе погибнем раньше, чем найдем его. Руки сжали руль, я думал, она сломает его. Глаза широко распахнутые, зрачки расширены, она взглядом вцепилась в дорогу, пытаясь что-то увидеть на дороге при такой высокой скорости. Приехали, Слава Богу, без происшествий. Ее трясло. - Сафие, очнись, сейчас зайдем и все узнаем – я тряхнул ее за плечо. - Он и тебя убьет. - Не убьет, пусть только приблизиться к нам. Сейчас в участок и будем, как крысы ворошить документацию, но найдем его. Или еще что-то. Идеальных преступлений нет, он, скорее всего тоже полицейский. - Полицейский? – она успокоилась – с чего ты так решил? - Следы хорошо заметает, профи, но прокололся на внедорожнике и собаках, и волках. Мне нужна вся база данных вашего участка. - А если не прокололся, если не его это. - Вполне возможно, но проверить стоит, пошли. Сначала отметем версию с полицией, я буду рад, что если это будет не полицейский. - Хорошо. Она вышла из машины, руки у нее тряслись от нервов. Господи, я как мог проспать, он влегкую мог мне глотку перерезать, но не сделал этого. - Все пошли, пошли. Все узнаем. Я обнял ее за плечи и увел в участок, но не успели пройти, на нас налетела девушка в платке, длинной юбке и легком пиджаке. - Сафие, я нашла модель машины – она дала ей листок с результатами - и вот еще выделения были заморожены. Сафие вцепилась в листок глазами. - Фольксфаген Тигуан новой модификации, это довольно распространенная модель Элиф. - Если бы не одно «но» - она улыбнулась – на переднем колесе машины, что-то застряло в канавках протектора, и тут специфичный рисунок. А вот выделения были заморожены, структура немного изменилась, после попадания воды, может специально, может случайно. Она хранилась в холодном месте. - Нет, это снег – сказал я – это взяли вместе со снегом, оттого и вода. Возраст определен, то есть когда была она взята? - Ну, достаточно давно уже, потом повторная заморозка. - Элиф проверь, кто выезжал в горы за последний год, сравни с людьми, которые имеют в арсенале собаку породы Карабаш, внедорожник Фольксфаген, а по шинам мы и найдем убийцу. - Хорошо – она только хотела убежать, но я ее остановил. - Элиф. - Да. - Вот еще – я отдал ей фото, – с какого ракурса это снято? - Хорошо. Она убежала вглубь коридора. - Пошли искать твоего мужа, надеюсь, он жив. - Надеюсь. Хоть бы был жив, возможно, ее муж знает этого человека. Сафие и так не в себе, боюсь, как бы она не совершила ошибку. Зашли в кабинет и сделали запрос по ее мужу. Проще говоря, подтвердилось самое плохое. Вот тогда у нее был ступор. Ее мужа год назад нашли в канаве, задушенного. При осмотре, несколько десятков колотых ран, решето, а не тело. - Год назад, я как раз уехала в Прагу. Убийца обо мне ничего не знал, за то время, но почему он решил сейчас. - Сафие вспомни, кому ты отказала, кроме меня? – я сел напротив и наконец, закурил. - Дженсен, да мне много, кто предлагал руку и сердце, я не хотела пока что – руки Сафие дрожали, и она нервно перебирала предметы на столе, меняя местами, наводя, хоть какой-то порядок. - Перестань нервничать – я встал и налил ей из кулера воды – выпей и успокойся. Начинай мыслить здраво, на данный момент тебе нужен разум и холодная голова. - Адам, но муж хоть и был извергом, но он человек. - Тот, кто сделал это, маньяк, он уже становиться нестабилен, раз решил и меня уделать. Он ревнует. Возможно, он следит за тобой, видит тебя каждый день. - Нормально нельзя подойти. Спросить, почему именно этим способом надо. - Сафие, если он псих и превратил тебя в маниакальное желание, не жди от него логических решений. Ему хочется видеть твой страх. Человеком, который боится, легче управлять. Вся власть держится на страхе. В дверь постучали. - Да, - ответила Сафие, вытирая слезы. В кабинет вошла патологоанатом Айнура. - Есть продвижения? – с надеждой спросила Сафие. - Прогресс, не побоюсь этого слова. Сафие, Адам, на зубах последней жертвы, я обнаружила эпителий и кровь убийцы. Она укусила своего истязателя. - ДНК, – я улыбнулся, - это серьезно, практически железобетонная улика. Есть совпадения? - Пока нет. Я ищу. Ребята, я сама каждый день молюсь, что бы найти этого человека, посмевшего на женщин руку поднять. - Спасибо. Айнура вышла. Я походил по кабинету. - Сафие, ДНК, это больше чем, что-то. - Согласна, когда поймаем, - сказала она зло, - я лично проконтролирую, что бы закатали его надолго. - Закатают, не волнуйся. Этому ублюдку, жизнь сахаром не покажется. Мне уже самому интересно, кто на меня зуб точит. Я ему лично, его выбью.