Пациент

Новый день приносит новые заботы. Как ни странно, но на следующий день Анна вспомнила о своем подозрении насчет личности своего пациента только когда оказалась в реанимации, а это было уже после обеда. Сердце девушки настолько колотилось, когда она приближалась к нему, что она даже не заметила сразу, что парень уже самостоятельно дышал. Анна остановилась в шаге от кровати, бросила взгляд на мониторы — все было в норме — и пристально всмотрелась в лицо больного, уже порядком зажившем. Вроде лицо по форме подходит, но это опять же, ничего не значило. — Анна, наконец-то! — вместо приветствия воскликнул Эмилиан Викторович, направляясь к ней. — Где вы были с утра? — На лекции по гемотрансфузии, нам велели быть. — А разве она была сегодня? — доктор потер шею. — Мда-а-а… облом. Я тоже хотел сходить, но перепутал даты вот. Ну ладно, сделайте кислотно-щелочной баланс нашему… — Эмилиан быстро посмотрел в историю болезни, которую держал в руках, — нашему Александру, а то все остальные заняты. — Сделаю, Эмилиан Викторович. Анна быстро пошла за шприцем и ватой, и деловито принялась за дело. Для этого анализа требовалась кровь артериальная, а не из вены, и забор был довольно болезненным — надо было проколоть радиальную артерию, там, где щупают пульс на запястье. К счастью, пациент спал, и был шанс, что он ничего не почувствует. Но он таки проснулся, и Анна не могла его в этом винить — артерия нашлась только с третьей попытки. Александр поморщился, и с шипением втянул воздух, потом поискал глазами источник беспокойства. — Не волнуйтесь, я взяла у вас кровь для анализов. — Анна закрыла шприц колпачком и быстро ретировалась в лабораторию. Запыхавшись, она отдала шприц и направление лаборантке, и прислонилась к стене, уговаривая себя, что сердце так бьется из-за быстрой ходьбы, а не из-за пациента. По дороге обратно в отделение Анна постаралась взять себя в руки и успокоится, и ей даже отчасти удалось это. И все же, когда пришло время осмотреть пациентов и написать им дневники, сердце опять начало колотиться, и она усилием воли заставила себя успокоиться. Ну что за глупости! Она — доктор, пусть и будущий, и надо делать свою работу вне зависимости от того, кто ее больной. Закончив с первыми тремя пациентами, Анна со вздохом взяла в руки историю болезни Александра. Ха! Александра! Все-таки не Андрей, и даже не Серджиу! «Аня, перестань! — - опять уговаривала она сама себя, — это все только догадки, а осмотреть его надо в любом случае. Иди уже!». Повинуясь своему же мысленному приказу, Анна быстро подошла к тому пациенту, к которому больше всего на свете хотелось приблизиться, и в то же время больше всего на свете не хотелось этого. С одной стороны, она хотела, чтобы это был он. Он — такой умный, обаятельный и улыбчивый, в полной ее власти. Она будет присматривать за ним, лечить, и будет знать, что приложила руку к выздоровлению своего кумира, голос которого заставлял сердце замирать, а кровь в жилах то бурлить, то застывать. А с другой стороны — если это поможет, она готова была помолиться всем богам, лишь бы это был не солист Карласов. Все же, даже с самым хорошим лечением и уходом, таких травм Анна не желала никому, тем более человеку, который был для нее не первым встречным, а кем-то больше. Кем именно, Анна не задумывалась, да и не было надобности. Посвящать слишком много времени мыслям о людях, к которым невозможно дотянуться — не слишком умное занятие, и Анна всю свою жизнь старалась не особо фанатеть от знаменитостей, сознательно отделяла творчество от самого человека. Восхищалась первым, и редко следила за вторым. С Карласами такого не получилось — они были олицетворением своего творчества, да и к тому же интервью солиста, засмотреные до дыр, заставляли все больше и больше симпатизировать самой группе в целом, и солисту в частности. И вот то, что казалось недосягаемым, оказалось прямо под рукой. Этот факт был как удар обухом по голове — для этого случая у Анны не было никаких заготовленных фраз или алгоритма действия, придуманных и перемотанных по многу раз в ночных мечтаниях под названием «а что если…». Хотя нет. Один алгоритм действия все же имелся — порядок осмотра больного — и она сейчас же возьмется за дело. — Добрый день! — получилось вежливо и бодро. — Как вы себя чувствуете? — Хо… хорошо, — хрипло ответил парень. — Который час? — Час двадцать. — У меня… горло болит, — сообщил он. — Вы были на искусственной вентиляции легких пару дней, вот и болит. Не волнуйтесь, пройдет. — Анна вовремя прикусила себя за язык, и не добавила ничего про «вы сможете дальше петь». Но во первых она может ошибаться, а во вторых если не ошибается, таким образом точно испортит отношения с пациентом. — Вы позволите вас осмотреть? — формальный вопрос для этого отделения, но вежливость еще никто не отменял. — Что? — сипло переспросил он. Вместо ответа Анна подняла руку с зажатым в ней стетоскопом. — Смотрите, конечно. Что бы ни говорил Цезарь, а делать несколько дел одновременно — менее эффективно, чем по одному. Во всяком случае, при аускультации пациента, волей-неволей все внимание приходилось уделять шумам в стетоскопе, и душевных сил на другие мысли не оставалось от слова совсем. В данном случае, это как нельзя более кстати. — Жить буду? — попробовал пошутить пациент, и вымученно улыбнулся. О боже! Та самая улыбка! Сомнений в альтер-эго пациента все меньше. Анна застыла на пару мгновений, но все же взяла себя в руки. — О, динамика положительная. Такими темпами через неделю или даже меньше мы сможем перевести вас в отделение. Кажется, вы закреплены за травмой. — А что все-таки случилось? Я помню внезапный свет фар, звук тормозов машины и дальше — темнота… Кто-то еще пострадал? — Александр поморщился, пробуя вспомнить как можно больше деталей. — Так и есть. Пьяный водитель въехал в толпу. Вы пострадали сильнее всех, но я слышала что-то про пару сломанных рук. Правда, они попали в детскую больницу, им еще не было восемнадцати. Хмурое лицо пациента немного разгладилось, но услышав про подростков, нахмурилось опять. — А… со мной что? — праздно поинтересовался Александр. — Сотрясение, переломы, ушибы и прочая красота. Выглядели вы хуже, чем было на самом деле. Мы боялись перелома основания черепа, но обошлось сотрясением, к счастью. Сложнее всего было с правым легким — его проткнули сломанные ребра. Но врачам удалось все исправить. Пациент внимательно слушал, не проявляя сильных признаков беспокойства. Был ли он сам по себе устойчивым, или так подействовал уверенный и бодрый тон Анны вкупе с успокаивающими препаратами — неизвестно. Но адекватность пациента радовала, вне всяких сомнений. За свою недолгую практику Анна уже успела навидаться всяких… буйных. — Тогда почему я себя так хреново чувствую? — и опять этот философский тон. Нет, спокойствие таки напускное, решила Анна. — У вас же было столько всего! Мы вам помогаем: обезболиваем, восполняем потери крови, энергии, ионов и жидкости по тщательны, проверенным-перепроверенным расчетам, поддерживаем все функции организма, не даем ранам инфицироваться и так далее. Без нашего наблюдения и всего этого состояние вмиг ухудшится. Словом, создаем все условия, чтобы вы как можно быстрее восстанавливались. Но выздоравливаете вы все-таки сами. Организм тратит на это все свои силы и энергию, а учитывая ваше общее состояние, этих сил совсем немного. — Голос Анны звучал все глуше и ниже. — Так что сейчас очень важно чтобы вы отдыхали, и набирались сил. Вы сильны, и со временем восстановитесь полностью, я не сомневаюсь, — уже живее продолжала девушка. Парень позволил себе скупую улыбку. — Слушаюсь, доктор. Еще и издевается! Ах, так!... — Правда, даже после выписки вам следует воздержаться на пару месяцев от физических нагрузок, особенно от тех, что требуют повышенного усилия со стороны легких, вроде бега, плавания или… пения. Анна специально подняла руку и без надобности поправила капельницу, обнажив при этом запястье, на котором болтался браслет с логотипом Карласов, купленный на их сайте. Взгляд пациента проследил за рукой с браслетом. Его лицо при этом оставалось совершенно невозмутимым, но на мониторе краем глаза Анна заметила, как немедленно повысился пульс и давление. — Отдыхайте! — весьма довольная собой, Анна вернулась к себе на пост. Следовало все же написать злосчастный дневник. Пациент проследил за девушкой, потом скосил глаза на монитор и тихо чертыхнулся сквозь зубы. — Вот чертовка!..