Пациент

      В кино, отделение реанимации – это беготня, адреналин, сверхтяжелые случаи и чудеса вроде пробуждения из комы как со сна. В реальности же случаи когда все бегают и на счету каждая секунда случаются не так уж и часто, слава мирозданию и всем богам. А еще пациенты там утыканы всевозможными трубками, катетерами и электродами, о которых киношники упорно забывают, ради красивой картинки. Как забывают и о многочисленных звуковых сигналах аппаратов, подключенных к каждому пациенту, которые чуть что поднимают такую тревогу, что даже мертвый услышит.       Конкретно эта реанимация одной из больниц в центре Кишинева тоже не отличалась кинематографичостью и отдельными палатами для каждого пациента. Был один большой зал с парой перегородок, где помещались четырнадцать коек с разными мониторами и аппаратами вокруг каждой из них, разная медицинская утварь, умывальники и шкафчики с лекарствами. А в центре – один большой пост для двух докторов, нескольких медсестер и одного одинокого интерна, который в данный момент с переменным успехом боролся со сном.       Сонливое состояние усиливал полумрак – свет тут никогда не выключали полностью, даже в три утра, как сейчас. К счастью, совсем тяжелых больных не было, и Анна, интерн первого курса, эгоистично надеялась, что скорая никого больше к ним не привезет до самого утра – все было настолько спокойно, настолько это возможно в реанимации. Можно было тихонько мониторизировать больных, и между делом ковыряться в телефоне. Все-таки вай-фай – великая вещь, которая не давала заснуть, а Хэди Ламар, что изобрела его – великая женщина. А с другой стороны – лучше бы привезли случай позаковыристее. Спать до утра все равно нельзя, так хоть будет активное занятие чем-то, а не просто «присмотреть за больными». Да и больного для доклада надо бы уже выбрать.       Мерное пиликание аппаратов ИВЛ* убаюкало бы, но периодически трели, сообщающих об аритмии, апонэ, тахикардии и других патологических изменениях в состоянии пациентов создавали временами такую какофонию, что даже человеку лишенного музыкального слуха, стало бы неприятно. А Анна мнила о себя меломаном со слухом хорошим.              Дежурный врач лениво перечитывал историю болезни поступившего вечера больного, а еще пара медсестер за стойкой время от времени переговаривались, потом опять подпирали голову рукой и смотрели в никуда, с полузакрытыми глазами.       Звонок стационарного внутреннего телефона в такой час не предвещал ничего хорошего – или в какое-либо отделение требуется реаниматолог, или…       - Нам привозят «хрустика»*, - вздохнул Эмилиан Викторович, отпуская трубку телефона на базу. – Множественные переломы, СПОН**, и вся прочая красота.       Медсестры подобрались, второй дежурный врач тоже продрал глаза.       За несколько минут реанимация наполнилась людьми и суетой – врачи скорой помощи передавали больного местным реаниматологам, медсестры устанавливали капельницы, включали инфузоматы, клеили электроды для наблюдения за ритмом сердца и всячески вертелись вокруг пациента, Анна же тихо следила за всем этим с широко открытыми глазами. После поступления на интернатуру не прошло еще и месяца, и все, что она сейчас могла сделать полезного – не мешать.              Поступивший пациент выглядел плохо, даже для пациента реанимации. Наверное, родные с трудом узнали бы его сейчас – отечного, с гематомами, порезами, с кучей трубок от капельниц, инфузоматов и ИВЛ.       Шум и суета вокруг поступившего больного несколько утихли, когда стало ясно, что пациент стабилен, и непосредственной угрозы для жизни нет. Доктора прописали лечение, и теперь следили за состоянием.       - Как ты думаешь, Викторович, покажут в новостях аварию нашего болезного? – обратился к Эмилиану Викторовичу второй дежурный врач, Петр Васильевич, низенький суетливый человек непонятного возраста, по причине полностью седой головы с ранней молодости.       - Должны показать, - ответил Эмилиан Викторович через пару секунд раздумий. – Авария в самом центре города, народу на улицах много после концерта, скоряки говорят - еще и подросток пострадал…       - Что за концерт?       - Да этих, новомодных, которые «оп-оп эроина» поют, - поморщился Эмилиан, и потер шею. – У меня дочь от них фанатеет, хорошо, что я ее сегодня туда не пустил.       Петр Васильевич только задумчиво кивнул.              «А угадайте, кто еще от них фанатеет, а на концерт не попал? – в паре метров от них подумала Анна. – Я!»       Дежурство и концерт совпали самым неприятным образом – заранее девушка не осознала, что это день концерта, а за пару дней никто не смог – или не захотел – поменяться дежурствами. Оставалась надежда на другой их концерт, через три недели, но в отличие от сегодняшнего, бесплатного шоу на центральной площади, за билеты в концертный зал придется платить. «Ну, хорошо хоть пациент для клинического случая нашелся, – вздохнула Марианна, - надеюсь, научрук одобрит».       Научрук одобрил. Еще бы – такой тяжелый пациент, такой букет патологии! Будет не доклад, а конфетка!       Никакой научной ценности доклады интернов не имели, разве что для них самих – во-первых, пока пишешь, хочешь или нет, многое выучишь или повторишь, а во-вторых – хорошая тренировка для написания статей, даже если результат не будет достойным публикации. Так что каждодневный осмотр пациента до самой выписки, снятие показаний данных мониторинга, результаты лабораторных анализов, и вперед, к звездам!              Пару дней Анна усиленно занималась пациентом. Точнее, его патологиями – читала детально про каждую из них, сравнивала увиденное вживую с симптомами, описанными в книжках, старалась понять, где причина, а где следствие. Состояние пациента медленно, но верно улучшалось. Консилиум врачей даже принял решение не продлевать его медикаментозный сон, ибо боль от ран должна была достаточно утихнуть, чтобы справляться с ней анальгетиками, без отключения сознания.       Анна в который раз записала данные аппарата ИВЛ, и теперь слушала легкие пациента, когда монитор запиликал, предупреждая о тахикардии***. Девушка подняла взгляд на монитор. Помимо тахикардии, давление тоже повысилось, как и количество углекислого газа в выдыхаемом воздухе. «Ой-ой-ой, что сейчас будет!», только успела подумать Марианна, и действительно – пациент открыл глаза, поморщился, издал слабый стон и начал беспорядочно двигать руками. Зафиксированными, к счастью – иначе он мог бы случайно вырвать себе какой-либо катетер и навредить себе. Или окружающим.       Анна склонилась над пациентом, чтобы оказаться в поле его зрения.       - Успокойтесь, вы в реанимации, сейчас мы сделаем укол, и боль пройдет!       Девушка выпрямилась и оглянулась. К ним уже бежал дежурный врач и медсестра со шприцем в руках. Врач начал быстро нажимать на кнопочки аппаратов и по новой их настраивать, медсестра сделала укол, и больной через несколько секунд расслабился и обмяк.       Еще через пару мгновений он опять открыл глаза, и попытался оглянуться – насколько это возможно сделать, будучи заинтубированным**** и с воротничком вокруг шей.       - Больной, успокойтесь, вы в реанимации, все будет хорошо, - четко и громко проговорил Эмилиан Викторович, склоняясь над пациентом. – Видите, Анна, - продолжал он, обращаясь уже к девушке, - почти классическое пробуждение из медикаментозного сна. В смысле, что больной просыпается в том же состоянии, в котором был до того, как потерял сознание. Послеоперационные больные просыпаются более-менее тихо, а вот дети и больные после травматических событий всегда неспокойны и сильно дезориентированы.       - Да, я заметила тенденцию, - кивнула Анна. - Правда людей после аварий видела не очень много.       - Ну, еще насмотритесь, - усмехнулся доктор, и отошел. Анна сделала себе пометку почитать про пробуждение из медикаментозного сна, еще немного повертелась вокруг пациента, отмечая, что показатели пришли в норму, и тяжело, сочувственно вздохнула – она еще не успела обрасти коркой профессионального цинизма.              Звонок в дверь отделения заставил ее очнуться из забытья и нахмуриться – разве уже время посещений? Весь персонал имел ключи, а звонили только родственники, которые навещали своих близких. В строго отведенное для этого время. Конечно, к очень тяжелым больным пускали в любое время, но как раз сейчас в отделении, слава всем богам, таковых больных не было.       Звонок повторился, и хотя в ее обязанности это не входило, Анна направилась к двери, поняв, что весь остальной персонал занят. За дверью обнаружились трое здоровых пацанов.       - Вы к кому, молодые люди? Посещать больных можно будет только через полтора часа. – Анна изобразила вежливое внимание, и постаралась удержать лицо, когда поняла, что сморозила – подумать только, она называла их «молодыми людьми», хотя парни были ее ровесниками, или даже старше!       Оказалось, посетители были по душу «её» пациента, и расстроились, что к нему нельзя пройти сейчас – они принялись объяснять, что потом они не смогут подойти, и придется приходить уже на следующий день. - Ничем не могу вам помочь, к сожалению, таковы правила, - пожала плечами Анна. – К тому же пропускаем мы только по одному человеку, так что будет даже лучше, если вы придете по очереди. - Но скажите хотя бы, как он! – воскликнул один из них. – Очнулся хоть?       Анна внезапно вспомнила, что допускаются к больным только родственники. Конечно, редко проверяли, кто кем приходиться больному, но лучше вспомнить об осторожности. Просто во избежание личных проблем с администрацией из-за нарушения протокола, а не потому, что ожидались какие-то проблемы с посетителями. На дворе уже давно не девяностые. - Все вопросы к его лечащему врачу, - Анна упрямо гнула свою линию. Она присмотрелась к парням. Один из них, тот, что выступил вперед с вопросами, был очень похож на ее пациента. «Брат, наверное», - подумала девушка. Осознано или нет, но тот сделал глаза почти как у кота из Шрека. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. - Он очнулся, - наконец сжалилась девушка, - динамика в целом положительная, но состояние все еще тяжелое. Что-то более определенное сказать не могу. Приходите через полтора часа. Парням пришлось удовлетвориться этим ответом. Закрывая за ними дверь, Анна услышала, как они обсуждают, что придется что-то там отменять, и как это лучше сделать. Анна застыла на пару мгновений. Их брат и друг или кто он им там, был на грани смерти, а они расстраиваются из-за каких-то там планов. А с другой стороны, она не слышала жалоб, а только констатацию факта – человек попал в больницу, и надо все скорректировать с учетом новых обстоятельств. В любом случае, это нее дело. Анна тряхнула головой и пошла обратно к своему рабочему месту. Вечером Анна села за свой ноут и вздохнула – наконец-то можно часик бесцельно побродить по интернету, а потом спа-а-а-ать! Посмотрев несколько трейлеров и клипов на ютюбе, девушка почувствовала, что глаза слипаются. Но сначала – купить билет на концерт Карласов! Девушка в предвкушении вбила требуемую дату и название концерта в поиске, и первым же результатом на экран выскочил огромный анонс, что концерт отменен – даже больше – отменены концерты на следующие два месяца, а зрители могут сдать обратно билеты таким-то и таким-то образом, и получить обратно свои деньги. Настроение моментально упало в ноль. Анне захотелось упасть лицом на клавиатуру, но театральные жесты были не в ее характере. Ну что за напасть! Стоило только решить, что время и деньги на концерт Карласов найдутся хоть из-под земли, как его тут же отменяют. Отменяют… Девушка медленно вернула свой взгляд на монитор компьютера. Она невидяще уставилась на анонс, вспоминая своего пациента, обстоятельства аварии, и разговор сегодняшних его посетителей. Отдельно каждое из этих событий было вполне заурядным, но вот если сложить вместе… Неужели ее пациент… Анна тряхнула головой. Ну что за бредовые мысли! Если сложить вместе, то это тоже ни о чем не говорило. Максимум тянуло на крошечное совпадение, и даже за свою короткую жизнь Анна видывала совпадения куда невероятнее, чем эта. Девушка усмехнулась – шутки про невероятные способности некоторых девушек выдвигать невероятные теории, опираясь на ничтожных фактах, оправдалась. А раньше она смеялась над историями об обнаруженных изменах по лайкам. Она посмотрела на время, когда в сети появился анонс. «Сегодня после обеда. Хм, подходит, - девушка улыбнулась уголками губ, но тут же посерьезнела. - Хватит играть в Шерлока, мать его, Холмса! Иди спать, завтра тяжелый день!» Она добросовестно легла в постель, но заснула только далеко за полночь. Волнение никак не хотело ее отпускать. Возможно ли, чтобы это был он? Даже если это шанс из тысячи, покой уже безвозвратно утерян – она должна узнать, и узнает, действительно ли это ее кумир и самый обаятельный парень на свете лежит на четвертой койке в реанимации, или нет.