Зажигалки

Быстро ловлю такси и пытаюсь прийти в себя после всего.Но мне надо просто выдохнуть и я набираю знакомый номер телефона, сразу же поднимают трубку. — Мне нужен ты сейчас, желательно с бутылкой вискаря, — говорю я и добавляю, — Я буду в ИнтерКонтинентал. — Еду, — Коротко и ясно. Оплатив номер, я поднимаюсь вверх и захожу внутрь своего люкса. Сняв каблуки, стягиваю платье и бросаю его на пол. Натянув халат, сажусь перед телевизором и включаю его, там музыкальный канал и мы с Владом.Сразу же появляется лёгкая улыбка и я немного прикрываю глаза. Как могло такое произойти со мной? Я же слово дала себе, больше никогда не верить мужчинам. Но это же был мой лучший друг.брат? Да, его можно было с лёгкостью так назвать… Стук в дверь прерывает мои мысли, я открываю и на пороге возникает Рамм.Он запыхавшийся, в одной руке бутылка с виски, в другой огромный букет цветов. Улыбаюсь. — Ну ты меня удивила, — он проходит в номер и я иду за ним, — Не ожидал услышать тебя. — Думаю ты единственный, кто мне нужен сейчас, — склоняю голову и запахиваю халат сильнее, — Наливай. — Уже, — он протягивает мне стакан и садится напротив, — За что пьём? — За разбитую дружбу. — предлагаю я и выставляю руку вперёд, он цокается и ухмыляется, смотря как я залпом выпиваю. По горлу стекает горячая жидкость и я немного морщусь. — Все нормально? — спрашивает он и я киваю, — Просто ты так сморщилась смешно! — Мне пить нельзя, не контролирую себя, — честно произношу и Влад тут же забирает у меня стакан, — Какого хрена?! Верни! — Ты сейчас тут напьёшься и будет тебе плохо, — ругается уже он, но внезапно его телефон оживает, — Да? — Да?.. Нет, не сегодня.Тим, меня сегодня нет.Все чепуха, у меня важное дело сейчас. — Если тебя нужно ехать, то поезжай. — Раз уж ты позвонила мне, то тебе действительно хреново и я тебя не брошу. — Рамм, ты придурок, — буркнула я и посмотрела парню в глаза. — Я придурок? — Ты придурок! Влад сжал челюсть и молча смотрел мне в глаза. Парень положил свои руки мне на талию и прижал к себе, не отрывая взгляда от моих глаз. Я закусила губу и начала метать взгляд от парня, до двери. — Не делай так, — прошептал парень. — Как так? — я непонимающе посмотрела парню в глаза и нахмурила лицо. — Не кусай губу, — Влад посмотрел на мои губы и подняв руку, отдернул мои губы. — Да иди ты, — я начала толкать парня в грудь, но получалось так, не как я ожидаю. Влад прижал меня к стене всем телом, не давая пошевелиться. Он начал медленно приближаться к моему лицу и остановился. Влад посмотрел мне в глаза и оттолкнувшись от стены рукой, вышел из номера, громко хлопая дверью. Я ещё несколько минут простояла на месте и подошла к выходу. Немного подумав я взяла и вышла из комнаты, тихо закрывая дверь. Я спустилась по лестнице и направилась к выходу. — Вика..Пивоварова… Я к тебе обращаюсь. — делая вид, что я ничего не слышу, сдаю ключ и выхожу из отеля. — Пивоварова, я вроде к тебе обращаюсь, — парень схватил меня за локоть и развернул к себе лицом. — У меня имя есть вообще-то. — прошипела я и выдернула свою руку. — Вика, прекрати мне свой характер показывать, — Влад толкнул меня к стене и поставил руки по бокам от моего лица. — Просто уйди, придурок, — я поставила руки вперед и начала толкать брюнета от себя подальше. Влад нахмурил лицо и схватив мои руки за запястья, сжал их, прижимая к стене. — Тебе нравится, когда тебя бьют что ли? — Естественно, обожаю, — я закатила глаза и улыбнулась. — Прекрати, — парень сжал челюсть и вдавил меня в стену. Моя голова разболелась сильнее. — Что прекратить? Ты ведешь себя, как конченый идиот, зачем ты вот так ушел, а теперь пошел за мной за мной, баран? — прошипела я и сузила глаза. Влад размахнулся и ударил меня по щеке. Он отошел от меня и пошел в обратную сторону. Я приложила ладонь к щеке и из глаз покатились слезы. Нет, я не буду плакать из-за этого придурка. Никогда, никогда не прощу ему это. Я отошла от стены и пошла прямо. Я вышла на оживленную улицу, прижимая ладонь к щеке. Я помотала головой в разные стороны и перешла дорогу. Несмотря на то, что сегодня вторник, народу всё равно много, как и машин. На улице была хорошая погода, что раздражает меня. Почему когда у меня хорошее настроение, то идет дождь. А когда настроение кошмарное, то солнце светит, птички поют. Рядом со мной остановилась машина и окно водителя начало медленно отпускаться. Крид, ещё лучше. День не может быть ещё хуже. — Садись, подвезу. — выглядывая из окна выкрикнул блондин. Я не обращая внимая, продолжила путь. Подъехав поближе к бордюру, парень сбавил скорость и двигался равномерно в такт мне. — Садись, — настойчиво произнес он, открыв дверь автомобиля с моей стороны. — Спасибо, Егор Николаевич, сама доберусь, — сухо пробубнила я. — Вик, тебе до дома четыре квартала, — скептически посмотрел он на меня, останавливая машину. — Никого ночью не боишься? — Ничего, мне не привыкать. С тобой я уже знакома. Закатив в очередной раз глаза, блондин вышел из машины, оставив двери открытыми. Широкими шагами догнав меня, поднимает над землёй, держа за талию и под коленями. — Пусти меня, придурок, — закричала я, вырываясь. Усмехаясь в ответ, блондин шел к машине. Посадив меня на переднее сиденье, он обошел авто и сел рядом. Заблокировав двери, Булаткин долго слушал мои возмущения, пока быстро рассекал дороги столицы. На улице было уже довольно светло, но очень тихо. Солнце постепенно становилось ярче. Я поежилась на месте, косо глядя на молодого человека, который сосредоточенно вел машину, одну руку держа на руле, а второй подпирая голову. Светлые волосы играли с ветром, то и дело падая на лоб, а голубые глаза слегла щурились от непривычно яркого света и плохого зрения.Из-под черной куртки выглядывало голое тело, украшенное рисунками. В голове моей возник вопрос: «Какого черта?». Но потом дошло, наверняка от какой-нибудь шалавы едет. С отвращением мысленно фыркнув, я отвернулась и уставилась в окно на мелькающие картинки. Когда автомобиль остановился возле моего подъезда, я только резво дернула ручку двери, как сработала блокировка. — Я не собираюсь с тобой разговаривать. Открой двери, — спокойно сказала я, даже не взглянув на парня. — Не хочешь — не разговаривай, — пожал он плечами, — а вот послушать придется. Закатив глаза, я нервно сглотнула, стараясь максимально держаться, чтобы снова его не ударить или не послать. — Ты ведь понимаешь, что так больше не может продолжаться? — ухмыльнулся Егор. Его это веселит?. — Я знаю, ты умная девочка, и понимаешь что я люблю тебя. Даже если не всегда это говорю. Мы всю жизнь были вместе и ты готова вот так вот все спустить? — И это все? — фыркнула я. Он не особо многословен. — Не переживай, никто из знакомых не будет знать, что ты променял меня на шалав. — Зачем мне волноваться на этот счёт, если я и так знаю, что ты никому ничего не расскажешь? — в его тоне слышались оттенки усмешки. — Я просто хочу, чтобы все было как раньше. Брат и сестра, друг за друга, всегда вместе. — Ты поздно очнулся. Открой дверь. — дёргаю ручку в попытках открыть дверь, но бестолку. — Вик, пожалуйста. — Егор, хватит. Мы давно не дети и всё не так просто. Ещё бы немного и я потеряла все, чего добивалась столько лет, а ты не переживал ни капли. А теперь я больше не хочу переживать. — То есть все вот так закончится? Вик, мне нужно было всего лишь немного отвлечься, я думал, что после того как познакомил тебя с Раммом, я больше не нужен тебе. Я видел в вашем общении нечто большее, чем дружбу, я понимаю, почему ты нравишься ему, но.Ты мне как сестра, я люблю тебя и мне стыдно. — Прости, мне надо подумать. — я снова попросила открыть дверь, но не тут то было. — Подожди, а что это у тебя на лице? Давно не плачу. Я не давала себе установок «ты должна быть сильной», не боролась с печальными мыслями, не бодрила себя искусственно. За время пребывания в LA я заметила, что освободилась от страха опустить руки. Пусть они находятся в том положении, в каком удобнее в тот или иной момент. Наверное, в этом и есть настоящая сила, которую обретаешь через позволение себе слабости. Невозможно проснуться утром сильным человеком — я хотела бы так, но невозможно. Зато можно перестать биться головой об одну и ту же стену и сменить направление движе- ния. Если нет дороги на запад, тогда лучше ехать на восток. Земля в любом случае круглая — рано или поздно каждый придет к тому, к чему должен прийти. Правда, пока я не знаю, где моя конечная остановка. Но зато знаю, чего хочу, — может, это и есть самая главная цель, итог, точка в конце сложноподчиненного предложения? Освободиться. От упущенного, неразделенного, невы- сказанного и, казалось бы, непреодолимого. Это мое лекарство от самой что ни на есть насто- ящей болезни, которую не способен вылечить ни один врач. Никто, кроме меня самой. Конечно, эксперименты над собой стоят очень дорого, никто ведь не знает, каким будет результат, но лично мне терять нечего… Я всегда была веселой. Это я к тому, что еще каких-то десять лет назад на меня не давил груз подобных мыслей. Однако я не была легкомысленной и не избегала грусти с помощью болтовни в компаниях и прослушивания зажигательных песен. Я задумывалась о том, что происходит вокруг меня, но не зацикливалась на этом. Храбро плыла по течению, не пытаясь менять курс. Решала по ходу мелкие ежедневные задачи, а все более масштабные постепенно разруливались сами собой. Я будто наполовину рассыпалась, когда потеряла бабушку с дедушкой, а следом и тетю. Потом полюбила и рассталась, а еще позже — полюбила и потеряла. Он умер. Я рассыпалась еще на четверть. Так и живу оставшейся четвертинкой — изрядно утратив легкости бытия. Сейчас, когда смотрю на свою фотографию из прошлого — улыбающаяся темненькая девушка в обнимку с дедушкиной таксой, — не могу вспомнить, каково мне было тогда. Будто это долгое время существовал какой-то параллельный мир, гармонично вплетенный в реаль- ный. И вот однажды утром я открыла глаза, встала с кровати, пошла умываться и, посмотрев на себя в зеркало, поняла, что другого, параллельного, мира больше нет. Сегодня выходной. На работу не нужно. На улице совсем не холодно, словно повер- нули рубильник, включающий весну. Утреннее солнце играет в темных волосах прохожих, лакируя их. Я несу в руке стаканчик горячего американо с сиропом, порывисто шагаю в сторону набережной. Пако радостно прыгает рядом, улыбается до ушей. Неужели бывает любовь с первого взгляда по отношению к городу? Такая глубокая любовь, а не туристиче- ская очарованность? Как это происходит у меня? Когда иду по незнакомым улицам и полно- стью присутствую в них, не улетаю мыслью куда-то еще. Наоборот, ощущаю покой и гармо- нию с окружающей средой — хочется много гулять по утрам, все отчетливо видеть, вникать и оставлять на воображаемой карте кварталов, закоулков пометки «мое место». Я давно так делаю. У меня с Москвой сложилось сразу — может, из-за того, что я здесь ненадолго?.. Он не ревновал меня к городам, полюбившимся в прошлом. Не просил предъявить документы, не пугал трудностями, если не считать ту ссору с Егором.Сразу принялся демонстрировать свою красоту, правда, не раскрываясь до конца, интригуя, намекая, что все самое красивое — впереди. Я полюбила Москву еще и за то, что здесь каждый может найти что-то свое.Не обязательно свое дело, но уж точно — своих людей. Я не особо общительная в последнее время. Но в LA была веселой и любила рассказать о наболевшем. Молчать не могла, хотя понимала, что молчание никогда не обернется против меня. Внутри кипело, да и слушателей вокруг было немало. Они вроде сопереживали, дер- жали за руку, что-то советовали. Я при них же ругала себя за назойливость, а они меня крепко обнимали: мол, мы всегда тебе будем рады. С годами только стала понимать, что мало кто кому-то до конца рад. Это не говорит о том, что люди подлые, а время плохое. Просто у каждого своя жизнь, в большинстве своем люди эгоисты, никто не хочет делить печаль ближнего — своей хватает! Теперь я редко кому открываюсь, а если и открываюсь, то сама себя останавливаю. Даже и так легче. Буквально пару слов скажу, слезу пущу вином запью, закурю — и проходит. Когда ничего ни от кого не ждешь, помощь приходит как чудо, а если рассчитывать на других — сплошное разочарова- ние.