История любви с первого взгляда, произошедшая в Вероне

13. - Эй, эй, полегче, увалень! Цветы несешь, не дрова тащишь! Думаешь, легко было уговорить герцога отдать половину его сада на украшение церкви? - разорялся Меркуцио, самопровозгласивший себя распорядителем на свадьбе лучшего друга. О подготовке которой Ромео ,конечно, и слухом не слыхивал. - О, олухи царя небесного, о, бесчувственные к чужим трудам и поту чурбаны! Куда?! Куда ты потащил букет лиловый?! Вон, прочь пошел! И забери цветы с собою! Чтоб духу не было их в этой церкви боле! Вы не помощники, вы наказание сплошное! Все. Я устал. Я ухожу передохнуть. Эй, парень, чтоб натер полы до блеска! Отец Лоренцо не выносит лени и мутных витражей. Эй, ты, подвинься! Дай мне припасть к ступеням пятой точкой. Иди, лучше, начисти канделябры. Все. Притомился. - Добрый день, отец! И вам, о несравненная матрона! - приветствовал он расположившихся неподалеку отца Лоренцо и кормилицу Юлии. - Ах, вот и наш главный устроитель! Из церкви - склада! И тебе день добрый! - произнес отец Лоренцо, все утро наблюдающий за хлопотами, суетой и той видимостью бурной деятельности, которую создал Меркуцио. - Итак, уж свадьба близится, и герцог дал согласие. Куда катится мир! - И ладно бы герцог, но семьи-то, семьи! - всплеснула руками кормилица. - Я была готова на Библии поклясться, что Монтекки до дня страшного суда слова доброго не скажут Капулетти, а Капулетти и не взглянут в сторону Монтекки, пусть хоть сам нечистый станет поджаривать обе семейки на своей сковородке, что по гроб жизни своей не заговорят они! - А потому все, что наш герцог не простак. Недаром правит городом он, ой, недаром, - тихонечко заметил Меркуцио. При мысли о том, какими способами дяде удалось повлиять на оба семейства и заставить родителей сначала встретиться, а после - смириться с помолвкою их чад, во рту у него делалось кисло. - Вот оно что, мой юный друг! - понимающе покивал Лоренцо. - И герцог наш их сам придумал поженить! Какая остроумная идея! Меркуцио, да ты никак краснеешь? Ты не переутомился ли, мой мальчик? - Нет! Впрочем... нет! Вы лучше расскажите, как новость приняли в семье Монтекки? Я знаю, дядя все сказал им накануне, но навестить Ромео не рискнул я. Он... ой, святой отец, он жив ли? Он не оглох от воплей своей мамы? Он... сможет... оценить мои старания по подготовке свадьбы? Свадьба... состоится? Святой отец, скажите, не томите! Что, трудно на вопрос простой ответить? Ну? Жив Ромео? Будет свадьба? Ну же?! - Меркуцио! - рявкнул Лоренцо. Меркуцио моргнул и замолчал. - Вот так уже потише. И я, в конце концов, могу тебе ответить. Он... - Ну же, ну?! - Да жив он, жив! Живее всех живых! У мальчика крепкие нервы и барабанные перепонки. - А Юлия? И вся ее семья? Изволят здравствовать? - обратился Меркуцио к кормилице. - Они все живы! - бодро отозвалась кормилица. - И живы, дорогой мой, и здоровы! Тибальт вот только бедный словно призрак по дому бродит, ночью все вздыхает, не ест, не пьет, переживает сильно, видать. И уж как ему, птенчику, не переживать? Герцог-то нынче пришел без предупреждения, заявил без обиняков, что хочет деточку мою выдать замуж за Ромео, так у мальчика опять падучая приключилась. Леди-то его, горемычного, жалеет больно, горькое лекарство самолично поднесла... - Переживает, да. А что сказал на это Капулетти? Про герцогский приказ, не про болезнь Тибальта! - А господин наш долго в кабинете своем толковал с Его Светлостью, очень долго, ликеров выпили не море - окиян целый! Не знаю уж, что такое Его Светлость господину-то нашему сказал, да только когда вышел чеканным шагом из кабинета, леди к нему кинулась, в глаза-то смотрит, а он в ответ головой ей кивнул и ушел, будто и не пил вовсе. Леди после этого ненадолго забыла, что она - дама благородная и в лучших итальянских монастырях воспитанная, а я так сразу после этого и поняла, что свадьбе быть! - не без гордости поведала кормилица. - И очень хорошо, что платье Юлии готовили еще к венчанию с тобой! - А что леди Монтекки? - поспешил узнать Меркуцио у отца Лоренцо. - А что леди? Она сперва переживала очень, полдома познакомились с ее расческой близко. А после успокоилась, бедняжка, сейчас пьет лишь шиповник да ромашку. Ромео нынче утром самолично залез на куст боярышника, чтобы набрать ей про запас немного ягод. Заставила строчить всем приглашения, ругается, что времени всем мало: ей - объяснения придумать почему Ромео женится так вдруг на Капулетти, а родственникам - чтобы в срок добраться, купить подарки к свадьбе... - Свечки подержать! - как ужаленный подскочил Меркуцио. - Сын мой... - растерялся Лоренцо. - Ах, ах, негодник рыжий! - закудахтала кормилица. - Конечно, вот кто свечи им подержит! - продолжал Меркуцио, улыбаясь все шире и шире. - Святой отец, ведь наши голубки не знают, что планируем мы свадьбу. Ну там цветы, закуски, музыканты... А главное - ведь свадьба ночью, в церкви темно, что в склепе, и при этом здесь яблоку упасть не будет места в толпе гостей, не то, что свечке примоститься! Так вот! Гости пускай и держат свечи! - Ах, вот оно что! - с облегчением выдохнул Лоренцо. - Ах, ах, затейник рыжий! - одобрительно заметила кормилица. - Я слыхал, как кто-то говорил про свечи! - на пороге церкви показался взлохмаченный Бенволио, радостно размахивающий тремя свечами, зажатыми в кулак. - А вот и мы! То есть, они! Да будет свет! - Бенволио, что это? - уставился на него Меркуцио. - А это - свечки! - Хм. Свечки, да. А почему их только три, любезный? Что, во всей Вероне, которую, надеюсь, обежал ты, найти смог только три несчастных свечки? - В стране же кризис, - развел руками Лоренцо. Меркуцио приготовился скрипеть зубами. - Так нет же, там же... это! - кивнул Бенволио за дверь. - Телега целая стоит. Торговец все не унимался, пока я не сказал ему, зачем мне так много белых свечек. - И что сказал в ответ ты? - поинтересовался Меркуцио голосом замогильным, ничего хорошего не предвещавшим. - Всю правду! Э... почти... Сказал, что ради блага Вероны славной, по приказу Его Сиятельства. Поэтому продали мне все со скидкой. И без НДС! - гордо добавил Бенволио. - Талант, Бенволио! - Меркуцио даже выпятил грудь. - Горжусь тобой безмерно. - Да, я талант! - закивал Бенволио. - Куда нам все сложить? - Да хоть... - Э, нет! - вмешался Лоренцо. - Меркуцио, Бенволио, забудьте и думать, что можете сделать из церкви склад! - Святой отец, вы малость опоздали, - жизнерадостно заверил его Бенволио. - Смотрите, вот цветы, ворох цветов, точнее! Весь пол церковный устилают розы! А в том углу - десяток ящиков с вином. И бочки! Не думайте, что это для причастия! А свечи мы поставить можем... хоть в вашей келье! - Да! - подтвердил Меркуцио, всем видом давая понять, что именно это он и имел в виду с самого начала. Его никто не слушал. Беновлио с пеною у рта доказывал Лоренцо острую необходимость размещения ящиков со свечами на кровати святого отца, от чего святой отец открещивался, как мог, долго, к его чести будет сказано, но безуспешно. - Я так вижу, у тебя здесь все схвачено? - спросил Меркуцио для очистки совести. Бенволио в это время был больше озабочен тем, как всучить сдавшемуся на его милость Лоренцо связку свечей. - Я тогда... за музыкантами? - продолжил Меркуцио в пустоту. Пустота не ответила. Приняв ее молчание за знак согласия, юноша выскользнул из дверей церкви и, пританцовывая, отправился куда глаза глядят. То есть, конечно, на переговоры с певцами, лютнистами и прочей творческой братией. *** - Та-а-ак, что же можно петь на свадьбе двух юных и влюбленных? - размышлял он вслух. - Что вообще можно петь на свадьбах? На которых присутствуют дамы? Благородные дамы! Нужно... обязательно нужно упомянуть что-то прекрасное. Например, ножки, ножки, ножки балерин! Ох. Эта песня придется по вкусу всем мужчинам, только дамы, боюсь, не поймут всей ее глубины и очарования. Что там еще? Прекрасные закаты. И рассветы? Прекрасен вид ваш, он такой цветущий? Прекрасный город наш, прекрасная Верона? На-на-на-на-на! Эх, хорошо, но, видимо, не то... Мысли о том, какую песню подобрать для проводов Ромео в жизнь иную, семейную, не помешали Меркуцио заметить с детства знакомую фигуру в черном. - Прекрасный день, угрюмый Капулетти! Ты знаешь ли какие песни о... Кхм-кхм, оставим эту тему. Как жизнь? Гляжу, не рад ты погожему деньку и пенью пташек? Так что сказать ты можешь мне, о рыцарь бледный? - Что я скажу тебе, Меркуцио? Уйди с дороги, не мешай мне. - Да, вижу, ты в самом благостном расположении духа! Я, спасибо, тоже жизни рад. Я не женюсь, ты слышал? Я свободен, как чайка в небе, как орел, как сокол! - Да, я наслышан. И чего ты хочешь от меня? Поздравлений? - Скажу, как на духу: сегодня я весь божий мир люблю! Я жду не поздравлений, о, как можно! Я просто радостью своей с тобой делюсь! - Твой оптимизм здесь неуместен. Заткни фонтан, Меркуцио, покуда он не пересох. Оставь меня! Оставь! Когда бы я не решил покинуть Верону, сей же час бежал из города подальше от тебя. - Покинуть ты решил прекрасную Верону? Тьфу! Ты придумал уехать из города? Как так? Так... неожиданно... как скоро? - Какое твое дело? - вежливо поинтересовался Тибальт. - Да никакого. Так, беседу поддержать. Из списка приглашенных тебя вычеркивать? А впрочем, нет, не стану. Вдруг перед отъездом одумаешься и придешь поздравить любимую... сестру. - Меркуцио, послушай. Чего ты хочешь от меня? В глаз получить, подраться на дуэли? Иди своей дорогой, делла Скала. - Учтивый мой Тибальт, ты лучше бы спросил, чего я не хочу. Я вот не понимаю: Ромео с Юлией венчаются сегодняшнею ночью, ни ты, ни я, никто другой не в силах их свадьбу отменить. Они друг другу назначены судьбою и прочая в сентиментальном духе. Я это знаю. Ты об этом знаешь тоже. Я знаю, что ты знаешь. Ну а ты... ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. Мы - знающие молодые люди. А раз уж знаем мы об этом оба, то погляди, какая штука тут: она - твоя сестра, твоя семья. А скоро породнишься и с Монтекки, впрочем, не суть. Зачем ты хочешь добровольно сбежать от неизбежного, Тибальт? Ты хочешь, чтобы Юлия вовек не позабыла, как ты свадьбу пропустил? Она тебе любви не обещала, но любит тебя крепко как сестра. Будь добрым братом, ведь семья всего дороже! Все, все, засим я умолкаю. Тибальт смерил Меркуцио тяжелым взглядом. - Не лезь не в свое дело, делла Скала, - произнес он после долгой драматической паузы. - Я сам решу, что делать. - Как знаешь. Уезжай иль оставайся, мне все равно. Но если что, так свадьба в полночь, место забронировано. И Меркуцио, не оборачиваясь, зашагал прочь. Тибальт отправился в прямо противоположную сторону. *** Ромео слухи о его скорой свадьбе благополучно обходили стороной. Обрывки уличных разговоров и крики леди Монтекки влетали в одно ухо юноши, но немедленно вылетали из другого, осколки разбитой матушкой посуды немелодично похрустывали у него под ногами, но не настораживали. Единственная мысль, владевшая Ромео, была весьма радостной: его интересовал вопрос, как жениться и выжить после свадьбы. На нервной почве он почти ничего не замечал, мало что слышал и с завидной регулярностью собирал боярышник по просьбам леди Монтекки и отца Лоренцо. Поглощенный собственными переживаниями, Ромео придавал… Ромео не придавал значения тому факту, что давненько не объявлялись его лучшие друзья, а Бенволио и вовсе не явился домой ночевать. Хлопот юноше и без того хватало. Всю субботу он рылся в шкафах и сундуках, пока не извлек на свет божий белоснежный костюм и парадный бабушкин шарфик с люрексом. Юлия не отставала от жениха. Пока ее отец привечал герцога, а кузен бился в эпилептическом припадке, девушка усердно перешивала платье. Ее категорически не устраивал дизайн: в предложенном ей варианте свадебного платья она готова была бы принять постриг, но отказывалась отправиться в новую жизнь. - Деточка моя, а ты из него не… э-э-э… не вывалишься? – поинтересовалась кормилица, когда довольная Юлия примеряла перед зеркалом плоды своих трудов. - Все просчитано с точностью до миллиметра, - заверила ее Юлия, потрясая логарифмической линейкой. - Te lány, te lány, - с улыбкой покачала головой кормилица, всегда благоволившая как к венграм, так и к сомнительным венгерским заведениям. - Ах! – оборвала ее Юлия, прижимая к груди линейку. – Смеркается уже! Скоро совсем… смеркнется! Ах, где же он, кормилица, где милый? Куда запропастился мой Ромео? Проспал? Забыл? Убит, пока садами крался, как тать к балкону моему Ромео? Кормилица, а вдруг он… ну, неживой лежит внизу? Нет, быть того не может! Он юноша воспитанный, он не посмеет так подло умереть в ночь нашей свадьбы! Кормилица, я вся изнемогаю! Беги скорее в церковь, может, он явки и пароли перепутал и ждет меня у алтаря? Давай же! Я подожду его еще немного, часок-другой… Потом уже и в церковь пойду сама… - Как, рыбонька моя, в таком наряде?! – попыталась не то запротестовать, не то набиться в провожатые кормилица. - В таком, в таком! – отмахнулась Юлия. – Кому, в конце концов, какое дело? Будто меня увидит вся Верона! - Ну… - Нянюшка, оставь уже меня! Мне нужно успокоиться… подумать… достать стремянку… Ах, ступай, ступай! И жди нас в церкви! Кормилица только перекрестилась по привычке и выскочила из комнаты. Едва затихли ее шаги, как под окном Юлии раздался свист. Узнав милого по звуку, она бросилась на балкон. - А вот и ты! – воскликнула она. - А вот и я! – ответил ей Ромео. - Какая неожиданная встреча! – продолжила Юлия светскую беседу. - Ждать не имею больше мочи, - с чувством произнес юноша. – Готова ли ты, свет мой? - Да! Лови стремянку! - Как долго ждал я этого момента! – восхитился предусмотрительностью Юлии и самим фактом ее существования в подлунном мире Ромео, ловко уворачиваясь от неминуемого удара перекладиной в лоб. По лестнице в его объятия спускалась любовь всей его жизни, вернее, последних трех дней его жизни, которую юноша галантно подхватил на руки. Обдумав и взвесив… Ромео осторожно поставил невесту на землю, поцеловал, поцеловал, поцеловал, поцеловал и взял, наконец, за руку. И влюбленные, не мешкая более, побежали через садовые тернии к церкви. *** Тишина стояла на улицах Вероны, только гулкие шаги Ромео и Юлии раздавались в ночи. Мнительные юноша и девушка постоянно оборачивались, хотя ни звука поблизости не раздавалось. Оба боялись воображаемых встречных и возможной погони. До площади, тем не менее, они добрались без надуманных ими приключений. Ромео с облегчением выдохнул: в его воображении их преследовали клан Капулетти, монгольские янычары, войско гуннов во главе с вождем Атиллой, разъяренные фурии, ангелы с мечами огненными и веронские кабатчики, которые под шумок требовали от него вернуть все долги за выпивку, что потребили в последние лет пять он сам, Бенволио и Меркуцио. Церковь уютно мерцала светом свечей, дверь в нее придерживал сам отец Лоренцо. - Дети мои! – грянул он. – Заходите, не стесняйтесь, мы… с кормилицей заждались уже! Ромео вцепился в руку Юлии. Невеста впилась ногтями в ладонь жениха. Стараясь успокоиться, Юлия разгладила его шарфик. Ромео, в свою очередь, намекнул ей, что пора бы уже и подвенечным платьем перед будущим мужем похвастаться. Отец Лоренцо застенчиво переминался на пороге церкви. Юлия сняла плащ и Ромео на время забыл, кто он, где он и зачем он. - Забывчивые чада мои! – позвал Лоренцо, подавив зевоту. – Давайте к алтарю, пока не встало солнце! Двери медленно раскрылись и печально скрипнули, из глубины церкви зазвучала органная музыка. Стоило влюбленным переступить порог, как раздался громкий шепот. - Розы, Бенволио! Щипли их и сыпь лепестки на молодых, - командовал Меркуцио. – И рис, рис! Что значит «я все съел»?! В лицо удивленным Ромео и Юлии полетели белые лепестки и случайно затесавшиеся среди них розовые бутоны. Меркуцио и Бенволио порхали вокруг с двумя корзинами и осыпали влюбленных благоуханным дождем. Влюбленные стояли столбами, наблюдая эту картину. - Дорогой, - шепнула Юлия на ухо шокированному Ромео. – Свадьба же должна была стать тайной? - Д-должна, - вымолвил в ответ Ромео. – Но не стала. Уши надеру Меркуцио! - Вот уши попрошу не трогать, любезный! – зашептал Меркуцио, вытряхивая на него оставшиеся в корзине цветы. – Спокойствие, мой друг, только спокойствие! Я все продумал столь блестяще, что ты мне сам потом спасибо скажешь! Я, так и быть, приму твою благодарность, поскольку мне присущи чувство чести, справедливости, такта, прекрасного, юмора и Александрийская библиотека прочих достоинств! Но хватит обо мне, сегодня ваш день! Так к алтарю, на абордаж! На подгибающихся ногах Ромео и Юлия пошли куда послали. Меркуцио умиротворенно ткнул под ребра Бенволио, который прилаживал в петличку завалявшийся бутон розы, за органом самозабвенно наигрывал герцог. Поймав его на редкость добродушный взгляд и мысленно перекрестившись, влюбленные осмелели настолько, что смогли даже оглядеться по сторонам. Церковь утопала в цветах. И в белых свечах. Которые держали… вот сюрприз – родственники семейств Монтекки и Капулетти. По обе стороны от прохода, на самых удобных местах восседали две божественные леди, которые, по обыкновению, безмолвно выясняли, у кого из них взгляд пронзительнее, драгоценности ярче, а манеры безупречнее. В импровизированной ложе рядом с органом разместились родственники герцога: граф Парис и жена его Лилла. Парис самодовольно сиял белоснежной улыбкой, всех поголовно очаровывая. На одной из скамеек сидели музыканты с грустными лицами. - Ты не находишь все это несколько странным? – первым пришел в себя Ромео. - Я нахожу это кошмарным сном, - честно призналась Юлия. - Как думаешь, мы долго проживем после свадьбы? - Минуту-две. Ведь герцог не допустит прямо здесь убийства? Я бы разочаровался в нашем правителе, если он спокойно позволил заколоть нас посреди ночи в святом месте… - Уймись, они, пожалуй, не думают нас убивать, - огляделась по сторонам Юлия. – Они… они сейчас споют. Герцог размял пальцы и заиграл тоскливую мелодию. Хор Монтекки и Капулетти затянул старинную итальянскую венчальную песню. Музыканты грустно вздохнули. - Возлюбленные чада, — начал Лоренцо нараспев, — мы собрались здесь в этот день… ночь… полночь, чтобы соединить… Меркуцио обессилено плюхнулся на скамью. Бенволио последовал его примеру. Оба зевали, но продолжали ободряюще махать Ромео. Последний, впрочем, не мог оторваться от своей прекрасной невесты. На ее платье обратил самое пристальное внимание и граф Парис. Графиня, заметив повышенный интерес мужа к какой-то тряпке, сделалась на редкость неуклюжа. На Париса обрушился мелкий град ударов веером и молнии из глаз благоверной. Больше он на Юлию не смотрел. Речь Лоренцо подходила к концу. Играл орган, вернее, герцог продолжал играть на органе. Музыканты начали подыгрывать ему. Умаявшиеся Меркуцио и Бенволио дирижировали разошедшимся правителем. За его спиной, конечно. За их собственными спинами тихонечко скрипнула дверь. Меркуцио лениво обернулся, рассчитывая увидеть забредшую на огонек кошку, или странствующую монашку, или пьянчужку, которого женушка на порог не пустила, и правильно сделала, только вот какого черта он сумел доползти от ближайшего трактира до церкви, где проходит тайная, если кому в Вероне не известно, свадьба?! Меркуцио вообще всегда очень быстро соображал, особенно, если при этом лениво оборачивался. До Тибальта, прислонившегося к косяку и смиренно наблюдающего за Юлией, Меркуцио додумываться отказывался. Никто его, конечно не спрашивал. Посему Тибальт стоял и неотрывно смотрел на Юлию, на поцелуй Ромео и Юлии, на смущенно улыбающуюся новоиспеченному мужу Юлию… Пока девушка, наконец, сама не обернулась к нему. Здесь разум и воображение непроизвольно наблюдавшего за ними Меркуцио демонстративно умыли руки: Тибальт едва заметно улыбнулся и слегка поклонился сестре. Юлия кивнула ему и улыбнулась в ответ. Меркуцио, которому по твердому его убеждению, разум в тот час изменил окончательно, радостно помахал Тибальту рукой. *** - … я вас пять минут назад объявил мужем и женой, - неловко встрял Лоренцо. Ромео с трудом оторвался от жены и недоуменно посмотрел на святого отца. – Неплохо бы, сын мой, принять поздравления от родни и угостить всех здесь собравшихся в честь такого радостного события? – тактично продолжил Лоренцо, видя, что Ромео мало того, что ничего не соображает, так еще и снова тянется к Юлии. Молодые поморгали. Порозовели. Обернулись к семействам. Ромео в красках представил себе объятия с внезапно обретенным свекром. Судя по лицу Юлии, она весьма живо представляла себе поцелуй с леди Монтекки. Если бы не герцог, который теперь вспомнил тарантеллу, в церкви повисла гробовая тишина. - Мы очень рады вам, родные! – пискнула, наконец, Юлия. - Ах, дочка! Что же… поздравляю, - первым отозвался синьор Капулетти. – Так неожиданно, так скоро, так по-итальянски! Горячая кровь, моя, сразу вижу! Ну, поздравляю, поздравляю, дорогая! Не светись ты сейчас от счастья, немедленно убил бы за ослушание, тайную свадьбу и этот вырез. Обними меня, моя птичка, если мне суждено породниться с Монтекки, то я немедленно хочу обнять одну теперь из них! – синьор крепко вцепился в Юлию, девушка и сама готова была задушить отца в объятиях. Синьор, меж тем, продолжал. - Мальчишка! Щенок. Но породистый, породистый! Я знал твоего отца… Впрочем, не будем о грустном. Мальчишка! Если хоть одна слезинка… одна волосинка… из-за тебя… Не миновать вендетты. А пока, дорогой мой зять, мир дому твоему и твердости в постели! Вслед за главой дома Капулетти поздравить новобрачных потянулись и все остальные. Леди Монтекки даже позволила облобызать свою ручку некоторым молодым людям из стана врагов и самому синьору Капулетти. Ромео, Юлия и протолкавшиеся к ним Меркуцио и Бенволио теперь лихо отплясывали джигу перед самым алтарем, а отец Лоренцо недвусмысленно косился на винные бочонки и ящики. Ждать служителю церкви пришлось совсем недолго: семейства двинулись прямиком в угол с боеприпасами и немедленно отметили появление в Вероне очередной ячейки общества. … догорали свечи, герцог терзал несчастный музыкальный инструмент, приглашенные музыканты порывались иногда подыгрывать на лютнях, изредка раздавался звук откупориваемых бутылок, Бенволио мирно посапывал на плече Меркуцио, сам Меркуцио с Тибальтом распивали третью уже бутылку красного, Ромео счастливо улыбался Юлии, Юлия благодарила небеса за такого прекрасного мужа, большинство их родственников вповалку спали на церковных скамьях или прямо на каменном полу. Над Вероной занимался рассвет.