Здравствуйте! Я - ваша вредина!

Наш класс медленно наполнялся туманом, а голова становилась все тяжелее и тяжелее – сказывалось мое недосыпание. Еще не было звонков, и подростки постепенно занимали свои места. Опустив свою голову на парту, я прикрыла глаза. Легкий шум, блуждающий вокруг меня, подернулся пеленой и стал практически незаметным. Все отходило на задний план, уступая место дремоте. Этим утром я успела совершить несколько подвигов, и даже достичь маленького успеха: во-первых, я не опоздала в школу. Старый охранник Стэнли в самый раз приготавливал листочки, на которых должны были появиться фамилии опоздавших. Дефилируя мимо охранной стойки, я помахала ему, Стэнли взглянул на часы и чуть ли не выронил из рук бумагу. Последний раз я приходила в школу до второго (а сегодня-то даже до первого!) звонка еще в начальной школе. А, во-вторых, мне удалось уговорить Энтони не посылать за мной никакой охраны. Конечно, мне в этом поспособствовала Пеппер, без нее меня бы даже не выслушали. Мы договорились, что я буду умницей, и тогда смогу свободно перемещаться по городу, не преследуемая шкафчиками в строгих костюмах. Правда, уговор будет действовать до моего первого промаха, так сказать пока я не напортачу. Но меня и это устраивало, потому что никаких неприятностей я не ожидала. Сонная, но с поднятым настроением, я добиралась до школы на метро. Мне нравилось спускаться на эскалаторе под бодрящую музыку, мне было приятно погрузиться в эту утреннюю суету, которая царила под землей. Скорее всего, если бы я была чересчур бодрой и энергичной этим утром, то не почувствовала бы эту эйфорию от банального нахождения в вагоне метро, а не в салоне майбаха. Ну, и последнее, уже на выходе из подземки, я помогла подняться по многочисленным скользким ступеням одной старушке с увесистой сумкой на колесиках. Она медленно передвигала ногами и с огромным усилием затаскивала свою сумку на следующую ступень, и тут появилась я, предлагая помощь. Старушка очень удивилась, и со смущением согласилась принять мою помощь. Когда она поблагодарила меня, я вдруг поняла, что порой достаточно искреннего «спасибо», чтобы почувствовать себя настоящим героем. - Маашк, - радостно раздалось у меня над ухом. Не поднимая головы, я пошевелила рукой, вроде как помахала. – Вставай давай! - Джей, отвяжись, - пробубнила я. – Так спать хочется, сил нет. - На уроке выспишься, - кто-то из братьев начал выкручивать мне пальцы, но я не реагировала. - У тебя сегодня бенефис! – гордо заявил Вайти. – Мы все уладили! Я подняла голову и потеряно уставилась в пространство: - Какой бенефис? - Вчера было море обсуждений, которыми нас засыпали. Все по поводу аэроборда! И мы, будучи твоими пиарщиками, договорились, что ты сегодня покажешь класс! - Хорошо, что я борд не взяла, - зевая, промямлила я, опуская голову на парту. - То есть как? - Вот так. Стэнфорды наперебой заголосили, выражая свое искреннее негодование. Я продолжала лежать, не обращая никакого внимания на их гневные реплики. Когда этим двоим надоело распыляться при моем полном равнодушии, они на несколько мгновении призадумались, а потом уже абсолютно спокойно продолжили разговор: - Тогда завтра, так что ли? В скейт-парке? - Угу… - Ну и ладушки, - потирая ручки, заключил Вайти. – Хотя нет, дай планшет, мы объявление уберем. - Сам возьми. В рюкзаке. В таком ленивом темпе прошла первая часть моего дня. Глубокий сон на задних партах во время уроков, странные взгляды моих одноклассников во время перемен, неловкие вопросы, касающиеся аэроборда, мои короткие ответы – вот и все, чем могло бы запомниться это тихое школьное утро. Во время ланча вышел скандальный номер газеты. Суетливые подростки, входящие в пресс центр, носились по столовой, передавая ученикам печатное издание. Следящий за новостями Уайтман не преминул заглянуть в газету. Он с довольным видом пролистал все страницы и протянул её мне: - На, потешь свое самолюбие. Обычно я не интересуюсь жизнью Ленквуда, но Вайти удалось меня заинтриговать. Я раскрыла первую страницу, где меня и ожидали приятные новости. Джеймс, заметив мою самодовольную улыбку, пододвинул ко мне стул и принялся читать в слух: «Итоги конкурса научных проектов, или кто у кого украл идею», - патетически зачитал он заголовок. « – На минувшем конкурсе судейская коллегия столкнулась с достаточно забавным случаем: два проекта – одна тема. Как такое возможно? Неужели, оба участника настолько схожи в своих мыслях, или это всего лишь случайное совпадение? Если нет, то кто же скудоумен в своей фантазии, но развит в наблюдательно-подглядательной деятельности? И главный вопрос, кого выбрать победителем? Итак, чем же закончилось противостояние зазвездившегося отличника и хулиганистой двоечницы?» - Хулиганистая двоечница… - смеясь протянул Джей, - руку отодвинь, не видно! «Правило гласит: кто успел, тот и съел. Но что же получаем мы на деле? Действительно, нашему отличнику довелось быть первым, да вот только съел он пуд соли, в то время как его соперница наслаждалась пышными лаврами. Допустим, что мы сейчас очень зря обрушились со столь обидными заявлениями на нашу местную звездочку Аарона Фрейзера. И во всем виновата вездесущая Шендер, которая так и угнетает пай-мальчика. Но тогда почему же этот гений создал поистине великолепную работу (кто ж догадается прикрутить к бревну банку от шпрот), когда неуправляемая наша создала заинтересовавшую всех летающую доску…» С этой статьей все было понятно. Я спокойно отнеслась к колким прилагательным в мой счет, и меня очень порадовало, что ребята решились все же пойти наперекор Аарону. Хоть наша маленькая школьная пресса щелкнет его по носу. Удовлетворив свой интерес, я перевернула страницу. Джеймс за моей спиной фыркнул, ведь он так и не успел дочитать. На следующей страничке меня ждала табличка, где были расписаны все баллы, которые получили участники. И тут мое самолюбие осталось довольно: я была первой. Не желая проглядывать каждого, я сразу же посмотрела на последнего участника. Та-дам! Аарон Фрейзер! С поистине рекордным результатом – ноль баллов! Ну а как еще? Его работа была полностью противоположно моей, соответственно он не заслуживает каких-либо баллов. Кто-то наступил мне на ногу под столом. Я подняла глаза. Вайти выразительно мотнул головой вправо. Там, в гордом одиночестве сидел краснющий Аарон. Он изо всех сил старался вжать голову в плечи, мне даже казалось, что он мысленно читает проклятья, и заклинания, чтобы стать невидимкой. В его руках была школьная газета. Тут какой-то умник выкрикнул «Опозорился ты, всезнайка!», и этим окончательно унизил моего соперника. Фрейзер тут же соскочил со своего места и опрометью бросился вон. В столовой повисла напряженная тишина. Мне вдруг стало жаль этого парня, возможно, он стал таким противным не по своей воле, а от старания родителей. Да и к тому же, Аарон просто не мог увидеть моих чертежей, их видела только физичка. Только она виновата в его позоре. Возможно, не послушай её, и он бы стал для меня действительно сильным соперником. - Вот зачем ты это сказал? – громко поинтересовалась я, обращаясь, скорее в пустоту, нежели к кому-либо. - А чего он выпендривается? – фыркнул парень мне в ответ. - Ладно, не надо ему что-либо говорить, - продолжала я заступаться (вот, довели, уже за Фрейзера заступаюсь!) за Аарона, - хватит с него. Довольная своим героическим поступком, я взглянула на часы. Скоро будет звонок. - Какой у нас урок? – наклоняясь за сумкой, спросила я у близнецов. Ответа не последовало. Я повторила свой вопрос, думая, что они не расслышали. И вновь никакого ответа. Я подняла голову и уставилась на братьев. С застывшим изумлением на лице они внимательно глазели на меня. - Чего? – удивилась я, вновь усаживаясь на стул. Вайти не отводя от меня испытующего взгляда, протянул руку и ущипнул брата. Тот коротко взвизгнул и стукнул Уайтмана по плечу. Только потом он повернулся ко мне и серьезно спросил: - Что это было? - А что было? – не поняла я. - Ты это говорила серьезно, да? – сощурился старший из братьев. - Ты насчет чего? – я вновь полезла в рюкзак, - Если насчет Аарона, то да. Ему действительно достаточно позора. Так какой урок? - Физкультура. - Не стоит жалеть Фрейзера, - настойчиво добавил Вайти. - Идем? – спросила я, накидывая лямку рюкзака на плечо. Близнецы кивнули, и мы направились к стадиону. - Так с чего же ты решила заступиться за него? – вновь поинтересовался Джей, когда мы очутились на улице. Я осторожно выдохнула, и от моего дыхания образовалось маленькое облачко, которое тут же рассеялось – на улице становилось довольно прохладно. - Он сам бы не додумался сделать борд, его настропалила эта его руководительница. Я ей показывала чертежи, так что Аарон виноват только частично. - Однако виноват! - Каждый получает лишь то, чего достоин, - философски изрек Вайти. – Он получил именно то, что заслужил. - Ты окончательно уверен в своей теории? – задумавшись, спросила я. - Однозначно. - Пусть так, тогда чем я заслужила смерть матери? Что я могла сделать такого, что меня наказали её смертью? Что она сделала не так? Этот вопрос остался без ответа. Меж нами повисла тишина. Был слышен лишь хруст камешков под нашими ботинками, и чье-то напряженное сопение. Вайти осторожно коснулся моей руки, я посмотрела на него. Он вяло улыбнулся, и я кивнула, принимая его извинения. Он не мог догадаться, что я отвечу вот так. Он не хотел бы меня обидеть или задеть. В этом я была уверена. Наша молчащая компания завернула за угол спортивного зала, и тут же наш Джеймс чуть не сшиб с ног мистера Джимсона. - Ага, - бойко приветствовал нас физкультурный руководитель. – Все та же троица, тем же составом. Давно вас видно не было! - Здравствуйте, - кротко ответил Джей за всех нас. - Небось, опять мой урок прогулять решили, а? - Нет, сэр. - Мы ваш урок прогуливаем гораздо реже по сравнению с остальными, - пожал плечами Вайти. - Хорошо, хорошо… - Физрук обогнул нас и добавил темпа. - Мистер Джимсон, - окликнула его я, - а что сегодня на повестке дня? - Девушки решили играть в волейбол в зале, а парни выбрали американский футбол. - О, - оживилась я, - можно я сегодня поиграю с парнями? - Конечно, - улыбнулся Джимсон, - как и всегда. – Он кинул мне ключ от методического кабинета. – Еще помнишь, где твоя форма висит? - Конечно! – Ключ был удачно пойман. - Спасибо, сэр. Джимсон круто развернулся и, ускоряя шаг, направился в сторону учительского корпуса. - Мы думали сегодня похалявить, - тихо произнес Джей. – Ничего, если мы бросим тебя на растерзание команды? - Ничего, - я улыбнулась, вспоминая, что главными вышибалами всегда считались близнецы. Все синяки были только по их милости. - Тогда мы тебе еще не вернем планшет. Мы будем сидеть в теплом зале, играть не поднимаясь со скамьи, смотреть, как позорятся наши одноклассницы… А ты бегай на улице, мерзни и падай в грязь! -Ой, ну как скажешь, я не фарфоровая, как некоторые! - Мы зашли в здание, и Стэнфорды повернули налево (они пошли прямиком в спортзал), я же направилась по длинному проходу, ведущему к складу инвентаря. Возле него уже стояла толпа моих одноклассников. Я пихнула руки в карманы, и наивно поинтересовалась: - Чего стоим? Кого ждем? - Джимми разрешил переодеваться, а ключи не дал, - рыкнул Холи, резко дернув ручку двери. - Крибли, крабли, бумс! – оживленно улыбаясь, я вытащила из кармана заветный ключик и кинула его Холи. - Ага! – вскричал он, отталкивая всех от двери, - Мария, я говорил тебе, что ты самая лучшая? - Не люблю лесть, но попытка засчитана! Холи улыбнулся мне и, распахнув дверь, деликатно пропустил меня вперед. Я слышала, как кто-то заскрежетал зубами. Думаю, что это был расстроенный Аарон. Я первая очутилась в небольшой, затхлой комнатенке, с единственным маленьким окном. Она была сплошь завалена различными мячами, скакалками, обручами, спортивными формами, гантелями и матами. Оглядевшись, я направилась к большому шкафу. Там уже образовалась очередь. Как капитан команды, Холи выдавал ребятам форму для футбола. Дождавшись, когда последний в очереди Пол получил свою экипировку, я также подошла к Холи. - Тоже играешь, - недоверчиво спросил он. Я кивнула. – Так, где-то я видел твою форму… Он стал перебирать висящие костюмы, пока не наткнулся на самый маленький, который был моим. - Тебя так давно не было, - он улыбнулся, - что мы решили постирать твою форму. Надеюсь, сегодня она вновь станет грязной! Я была единственной девочкой в школе, которая не боялась играть в команде с мальчишками. И, так как я даже пару раз играла в межшкольных соревнованиях (и не только по футболу), то наш физрук заказывал форму и для меня. Даже не у каждого из парней была именная форма, а у меня именно такая: с высечением моей фамилии на спине. Золотистые буковки очень красиво смотрелись на нашей бежевой форме. Мои одноклассницы, в прочем, как и всегда, неодобрительно смотрели на меня, когда я напяливала громоздкую защиту. Возможно, в их неодобрении скрывалась обыкновенная зависть или даже ревность, ведь мне всегда с легкостью удавалось найти общий язык с парнями и не только из нашего класса, и меня всегда звали играть в командах. Иногда, я даже ходила с мальчишками играть на выходных. Очень мне льстит, когда я бываю единственной девушкой в окружении симпатичных парней. Однажды несколько девчонок все же решили попробовать играть с мальчишками, да вот только стоило один раз их опрокинуть, как они тут же ударились в плач. Больше никто из девушек нашего класса (я не в счет) и не думал примерить на себя футбольную форму, или какую-нибудь другую. Для них единственной приемлемой была волейбольная. Когда я, озябшая, очутилась на поле, Холи уже вовсю разминал ребят. Я присоединилась к их бегу, в тайне надеясь хоть чуть-чуть согреться. Можно сказать, что нам еще повезло, ведь у нас были зимние варианты формы с длинными рукавами из утепленного материала, не многие школы могли себе это позволить. Мы наматывали круги по стадиону всего около десяти минут, а я уже начала потихоньку задыхаться – пора завязывать халтурить и начать уже посещать тренировки, иначе, окончательно растеряю остатки своей боевой подготовки. Наконец Холи разрешил нам уйти на растяжку, а сам подозвал к себе Аарона. Он его основной помощник по работе в команде. Так, думаю, сегодня будем играть капитан на капитана. Так и получилось. Холи громко свистнул, и попросил нас стать в ряд. Первый выбирал Фрейзер, потом к себе в команду выбирал Холи, и так до последних игроков. Я попала в команду Холи, чему, признаться, и была рада. Мистер Джимсон ушел смотреть за игрой наших одноклассниц, целиком полагаясь на нашу разумность и честность. Когда команды были определены наш капитан, он же и наш координатор, принялся распределять роли. Меня назначили тайт-эндом. В мою задачу входило выполнять или блокирующую или принимающую функции, в зависимости от распасовки. Мне не очень понравилось, что Холи назначил Пола тейлбеком. Пол был хрупким, тихим парнем, которые никогда не отказывался от игры, но и играл без особого удовольствия и какой-либо пользы. Быть может, если бы его поставили нападающим таклом, то он бы принес больше пользы, ведь тейлбек должен был выносить мяч вперед, уметь находить выход из любой ситуации. В общем, я сомневалась, но промолчала, все же координатор знает больше моего. Основная часть игры шла с переменным успехом: то мы вырывались вперед, то команда Аарона обгоняла нас. К началу четвертого, последнего периода, мы вели на два очка, но уже на второй минуте команде противника было присуждено сейфти (кто-то из наших совершил нарушение в очковой зоне). Итак, счет стал равным. Холи собрал команду в кружок, чтобы дать последнее напутствие. Он решил, что мы будем брать крепость хитростью. Решили остановиться на том, что Холи, как центр, разыграет мяч, а наш квотербек на свое усмотрение отдаст кому-либо пас, но побегут все, кто бы мог выполнять принимающую функцию. Главной фишкой должно было стать то, что все должны были бежать, сжимая руки на животе, словно бегут с мячом, независимо, есть ли там он или нет. Так мы должны запутать противника. - Тогда я отдам пас… - начал было наш квотербек, но Холи его перебил: - Не надо говорить, пусть для каждого это будет сюрпризом. Не знаем мы – не догадается и противник. Мы выстроились вдоль линии розыгрыша. Пока противники готовились к защите, я быстренько осмотрела нашу команду, на секунду задержав свое внимание на Поле. За сегодняшнюю игру он так и не принес ни одного очка, по-моему, он даже и к мячу то не притронулся. Раздался свист, и через пару мгновений я понеслась вперед, собираясь пробежать мимо открытого сейфти противника и их корнербеком. Мой маневр оказался удачным, ведь на меня обратили внимание не только те игроки, на которых я была нацелена, но за мной понесся и защитный энд. Изо всех сил изображая из себя игрока, владеющего мячом, я неслась к двадцати ярдам. Наш принимающий бежал параллельно мне и то и дело оглядывался. За ним так же шло преследование. Решив, что пора бы и ускориться, я хотела выложить все свои силы, чтобы добежать до конца, но за моей спиной послышался грохот, и меня повалили. Больно стукнувшись о землю, я мысленно вопила от счастья. Да-да, именно от счастья, ведь памятные царапины от рифов благополучно зажили, и моя спина не испытала мучительной боли. Да к тому же я не стукнулась лбом, что не могло меня не радовать – одного шрама мне вполне хватит. Я потихонечку стала выползать из образовавшей кучи, потому что народ явно не собирался двигаться, наивно полагая, что мяч был у меня. Но его я даже не получала. Чуть дальше нашей кучи была еще одна – повалили нашего принимающего. Но, по доносившемуся от туда смеху, я поняла, что и Дилан не владел мячом. Энд, поваливший меня, тут же подскочил, заглядывая мне в лицо. Это был Аарон, и он явно был расстроен, что его маневр не оказался оправданным. Я осмотрела поле. Народ потихоньку поднимался, не совсем понимая, что произошло. Мяча ни у кого не было. Но тут, приглядевшись, я заметила нашего тейлбека. Он несся изо всех сил к очковой зоне противника. Я затаила дыхание… Мгновение! И Пол выполнил Тачдаун! - Ура! – завопили игроки, под командованием Холи. Это была победа. Мы ринулись к Полу, и повалили его с ног. Попадая в общую кучу не всегда видно, что делают в это время противники, но на это, несомненно, стоило посмотреть: Аарон со злостью швырнул свой шлем о землю и толкнул кого-то из ребят, за что те подставили ему подножку. Фрейзер шлепнулся в грязную лужу, и, поднявшись, с ругательствами двинулся в сторону раздевалок. - Ура! – визжали мы. - Умница, Шендер, - закричал Ян, вытаскивая меня из кучи. – Ты – гений! - Ого, за что же меня так? - Ну, как? Это же ты подсказала отдать мяч Полу, - удивился квотербек. - Ничего я не подсказывала, - ошарашено ответила я. - Ну, как нет? Я осматривал игроков, тут ты, вдруг повернулась, посмотрела на Пола, ну, я и отдал ему пас! Тут я не выдержала, и разразилась громким смехом, но говорить о причине своей веселости никому не стала. А зачем их разочаровывать, пусть думают, что я гениальный стратег, а не несчастный скептик. До окончания урока оставалось еще около получаса, так что я успела принять душ и даже отдохнуть перед следующими уроками. А ведь мне предстояло тяжелое испытание – две «любимых» физики. Все оказалось не так страшно, как я предполагала. Признаюсь, я не хотела скандала ни с Фрейзером, ни с педагогом (хотя мне казалось, что что-нибудь обязательно произойдет), у меня не было желания унизить Аарона еще больше, ведь парню и так уже какой день не прет. Зайдя в класс, я прошла к своей парте, оставаясь незамеченной для преподавателя. Холодное презрение, ох, как я это люблю! Такое отношение рано или поздно спровоцирует меня, и я уже тогда отомщу ей за кражу идеи! На первом уроке нас заставили писать несчастную контрольную работу. Мне, можно сказать, повезло, потому что ту тему я прекрасно знала. Тест был выполнен минут за пятнадцать, и я даже не сомневалась в его правильности, еще десять минут ушло на задачи. Закончив писанину, я улеглась на парту в ожидании звонка. А вот на втором уроке начала самая настоящая халява. Учительница вышла из класса, как она сказала, по делам, касающимся школы. Я честно намеревалась тихо просидеть за своей партой, никого не трогая, ни с кем не ругаясь, но все вышло совершенно иначе. А началось все с того, что Аарон начал возмущаться, мол, что на игре мы жульничали, и что нас нельзя считать победителями. Пока Холи спорил с ним, я тихонечко отмалчивалась, все еще лелея надежду остаться не при делах. Но не пойми как Фрейзер перешел на личности. Очень неожиданно он зло уставился на меня и выдал: - А ты, Шендер, еще та тварь! – яростно выпалил он. – Твоя мамаша о тебе не позаботилась, но тебе, как и всегда, проперло! Тебя благополучно сплавили каким-то богатеям, а ты и рада… - Заткнись, - холодно процедила я, - умей проигрывать. Я понимаю, что два дня подряд претерпевать неудачу бывает очень обидно, но ты попробуй смириться. И мои семейные проблемы и особенности тебя ну никак не касаются. И даже скажу больше, в данной ситуации они не играют абсолютно никакой роли. Такой ответ явно не удовлетворит его. - Как же не играют? – ухмыльнулся он, разворачиваясь на своем стуле, и самодовольно уставился на меня. Теперь он говорил громко и уверенно, желая сделать так, чтобы каждый его услышал: - Да они же откупаются от тебя! Купили тебе аэроборд, чтобы ты выступила и не лезла к ним, а ты и рада! Да ты никому не нужна! Подумай, где твой знаменитый крестный? Где твоя тетка? Нужна ты им? - Аарон, ты нелогичен, - сквозь зубы процедила я, сжимая кулаки. Все же он задел меня за живое. – Ты такую чушь говоришь, что создается впечатление, что тебе стали жать зубы! Если ты очень хочешь, то я могу тебе их проредить. Для этого не обязательно выставлять себя дураком, - я постаралась улыбнуться, - достаточно просто попросить! – Я пересела со стула на парту, демонстративно скрестив руки на груди. Аарон довольно ухмыльнулся, и поднялся со своего места. На мгновение у меня мелькнуло в голове, что он решил принять мое предложение. Хмыкнув, я вышла в проход между партами. Мы стояли друг напротив друга на довольно большом расстоянии, но я видела каждую дергавшуюся прожилку на его лице. Он нервничал, хоть и старался не показать этого. - Не нравится, когда тебе говорят правду? Действительно, если бы меня сдали приемным родителям, я бы тоже психовал. А где же твой отец? Сбежал? - Заткнись, - злобно прорычала я. - Ах, ну да, - продолжал он елейным голоском, - твой отец ведь даже не захотел тебя видеть… Я и забыл, что ты всю жизнь безотцовщина. С крайних парт послышался смех. Не думаю, что смеялись надо мной, скорее, этот смех был для Фрейзера. Со своего места встал Холи, и, хихикая, обратился к Аарону: - Ты реально идиот! Что ты городишь? Еще раз прокрутив в голове слова Фрейзера, я уже точно была уверена в том, что сегодня будет драка. Но надо сделать так, чтобы инициатором оказалась не я. Что ж, буду бить словами по больным местам, а там разберемся: - Слышь ты, отцовщина, - с вызовом бросила я, понимая, что в чем-то Фрейзер прав, - много тебе он дал, а? Мне то хоть мозгов от своего досталось, а тебе чего? – лицо нашего отличника перекосилось, он дернулся вперед, но резко остановился. Я продолжала: - А чего же ты не говоришь никому, что хотел перекупить у меня чертежи, а? Небось, стыдно! А теперь сделай так, как ты делал в начальной школе! Завой и побеги к мамочке, спрячься за её спину, и скажи, что я тебя обижаю! Фрейзер двумя молниеносными шагами подскочил ко мне, теперь мы стояли почти вплотную. Он смотрел на меня сверху вниз. В его глазах бушевало пламя, он был готов взорваться, но все же сдерживал себя. - Что ж, думаю, тебя продержат тут недолго, - насмешливо выдал он, - твои приемные сдадут тебя в какой-нибудь приют! - Да пошел ты, - ядовито выдала я и оттолкнула его. Аарон на секунду потерял равновесие и задел угол парты. Это оказалось последней каплей. Взбешенный он резко сделал шаг вперед и замахнулся. Среагировать я не успела, и его кулак благополучно огрел меня по виску. В глазах на мгновение потемнело, но тут я почувствовала адреналин в своей крови. Злость разрывала меня, она пропиталась в каждую клеточку моего тела. Мой мозг перестал здраво соображать и теперь мной управлял только гнев. Полная праведной ярости я отопнула от себя Фрейзера толкающим ударом ноги в живот. Аарон отлетел назад по проходу и приземлился на задницу. Наши одноклассники соскочили со своих мест, чтобы лучше видеть сие захватывающие зрелище. В эту секунду я ненавидела всех. Каждого из них. Каждый взгляд, каждый их подбадривающий вопль, который срывался с их губ. Аарон поднялся и полетел на меня, замахиваясь. Он метил в ребра, но его кулак сбрякал по телефону, лежащему у меня в кармане. Я вновь пнула его, но на этот раз он удержал равновесие, но, отскочив, схватился за свой живот. Я мгновенно очутилась возле него и намеревалась добавить ему по пузу коленом, но он вдруг наклонился, и колено прилетело в голову. Аарон упал на колени, закрывая ладонью свое лицо. Сквозь его пальцы начала сочиться кровь. Его нос был разбит. Кто-то подлетел ко мне сзади и, схватив за локти, потащил назад. Я пыталась вырваться, но тот, кто меня оттаскивал, обладал железной хваткой. К Фрейзеру никто не подходил. Он продолжал сидеть на полу и закрывать лицо ладонями. - Пусти! – орала я. – Пусти, я успокоилась! Запас адреналина закончился, и в моих глазах начало мутнеть, весь шум, который царил в классе, смешался в неразборчивый ком, который валом обрушился на меня, в ушах зашумело. Мои ноги вдруг подкосились, и если бы меня сейчас не держали, то я бы непременно упала. Меня усадили на стул. Сквозь туман я увидела, как кто-то из близнецов щелкал передо мной пальцами, как он что-то кому-то крикнул, как меня тут же подхватили за локти с двух сторон и поволокли из класса. Близнецы (кто еще это мог быть) доставили меня в кабинет врача, где я и провела около часу, постепенно приходя в сознание. Когда мне оказали первую помощь, Стэнфорды сказали про Аарона, и врач ушел. Я лежала на кушетке, с перемотанной головой и прижимала к уже появившейся шишке лед. Мне повезло, это был всего лишь ушиб. Голова гудела, словно туда забрался рой пчел, ос и мух одновременно. Представляю, что было бы, будь это сотрясение. Позже в кабинет доктора завели Аарона. Из его носа торчали ватные тампоны, а вся его когда-то белая рубашка была в красных кровавых пятнах. Видя его многострадальный вид, я встала с кушетки, и медленно перебралась на стул. Фрейзер, кряхтя, улегся на кушетку и закатил глаза. Я же отвернулась и тоже прикрыла глаза, но только чтобы не видеть этой печальной хари, однако заботливый Джеймс пихнул мне под нос ватку с нашатырем, думая, что я теряю сознание. Мои глаза тут же распахнулись: - Джей, я не умираю, - я постаралась улыбнуться, - и даже не теряю сознание. Не пихай ты мне эту дрянь. Он кивнул, и, подбежав к брату, ловко пихнул ему под нос ватку. Вайти встрепенулся, и, ухватив брата за рукав, усадил его рядом с собой, чтобы тот не маячил по комнате. На какое-то время повисла тишина, но не надолго - в кабинет влетела физичка, сдерживаемая доктором, следом за ними зашла наша классная руководительница. Учительница физики (надо было хоть имя её узнать), увидев тяжело вздыхающего Аарона, начала наворачивать круги, громко ругая меня (даже не поинтересовалась, кто прав, а кто виноват). Я прикрыла уши руками, так как её противный, писклявый голос вызывал резонанс, и мне просто стало страшно, что мой мозг может взорваться от этого визга. Доктор, видя, что от присутствия этой особы никому не стало лучше, просто-напросто вытолкал её за дверь. Трикс молча посмотрела на Аарона, потом на меня, покачала головой, и тихо проговорила: - Вы знаете, за драку вы оба будете наказаны. Сегодня директора в школе нет, но вам все равно не удастся избежать беседы с ней. Она будет в понедельник, вот тогда вы к ней и отправитесь. Сегодня я вас отпускаю по домам. Аарон, родители смогут тебя забрать? - Да, - через чур тихо произнес он, - позвоните моему отцу, он заберет меня. - Хорошо, - кивнула Аддора, - Мария, тебя смогут забрать? - Да, я сама позвоню. - Хорошо, - Трикс протянула мне листок. Это было уведомление о том, что завтра, я, как провинившаяся, должна появиться в школе на исправительные работы. Я заметила, что Аарону она ничего не дала. Ну, если этого гада завтра не будет… Трикс помогла Аарону подняться и повела его в свой кабинет, чтобы дозвониться до его родителей. Я поднялась со стула, и мы вышли из кабинета в коридор. Джеймс побежал в класс за моими вещами, а мы с Вайти уселись на лавку. Надо было продумать, что делать дальше. Звонить Хэппи, или тем более Пеппер мне не хотелось. Я очень хотела побыть одна, но чувствовала, что просто сидеть или лежать сейчас не смогу. Нужно было что-то непременно сделать, но что? - Ты бы позвонила своим, - осторожно посоветовал Уайтман. - Нет… - Почему? - Мне кажется, что не им я должна позвонить… - прикрыв глаза, я уперлась указательным пальцем в переносицу. – У меня такое чувство, что я что-то не делала, что я что-то упустила… - Я бы так не сказал, - Вайти чуть улыбнулся, - по-моему, ты сегодня сделала все. Даже чуточку больше, чем следовало бы. - Если ты про Аарона, то он тут ни при чем… - Ну, как же. Ты бы не принимала все его слова в серьез. - Я и не… - тут на меня снизошло озарение, я поняла, что мне нужно было сделать. Пощупав карман, в котором лежал телефон, я почувствовала мелкие осколки стекла – похоже, экран был сломан. – Вайти, дай, пожалуйста, телефон. Стэнфорд кивнул и протянул мне коммуникатор. Я набирала номер. Единственный номер, который я знала наизусть, был номер Фредерика Ливана. Именно ему я звонила в самых разных ситуациях. Он был моей палочкой-выручалочкой. Сейчас он мне и был нужен. После череды гудков в трубке послышался знакомый голос: - Алло, я вас слушаю. - Здравствуйте, мистер Ливан. Это Маша Шендер. - О, - радостно откликнулся он, - рад тебя слышать! Надеюсь, ничего не случилось? - Нет, сэр. Я звоню только потому, что хочу задать вопрос. - Задавай. - Скажите, пожалуйста, где… - тут я немного замялась, но быстро взяла себя в руки, - где похоронена Николь? - Уу, - с сочувствием протянул он, и тихо ответил: - она на кладбище Голгофа. - В Куинсе? - Да, - подтвердил он. Через мгновение он участливо предложил проводить меня. Я не хотела отвлекать его, ведь сейчас шел разгар рабочего дня, поэтому отказалась, и, поблагодарив, повесила трубку. - Еще раз говорю, не принимай близко к сердцу слова этого придурка Аарона, - убирая телефон в карман, ободряюще проговорил Вайти. - Дело не в Аароне, - я отрицательно мотнула головой, - мне давно надо было это сделать. Мы замолчали. Скоро прибежал Джеймс, он протянул мне рюкзак и куртку. - Ага, спасибо, - кивнула я, вытаскивая из рукава шапку. - Давай мы тебя проводим. - Нет, ребята, спасибо, - я поджала губы, - лучше мне побыть одной. - Тебя не потеряют? – поинтересовался Уайтман. – Ну, я имею в виду, ну, ты поняла… - Нет, не потеряют. Я утром предупредила, что вернусь поздно. Я думала, что после школы мы пойдем на 42 улицу. - Так давай туда и пойдем, - приободрился Джей. Я отрицательно мотнула головой, и, бросив им короткое «Пока» зашагала прочь. Надеюсь, что ребята меня поймут и не обидятся. До Куинса я решила добираться общественным транспортом. Доехать до кладбища, не совершая пересадки, было невозможно. Поэтому, временами мне приходилось покидать свое место в одном автобусе, и семенить до следующей остановки, в ожидании другого. Народу было сравнительно немного, но один раз мне не нашлось места, и я стояла, облокотившись на поручень, но все же, несмотря на опору, мне ужасно раскачивало из стороны в сторону. А один раз я и вовсе чуть не уснула, но кто-то случайно задел меня плечом, от чего я и очнулась. Эта поездка заняла не более часу, а если быть точнее, то всего сорок минут. Но все равно я очень устала. Недалеко от места, где я сошла с автобуса, был цветочный магазин, куда я и зашла. Взяв практически первый попавшийся букет, я расплатилась и целенаправленно зашагала к кладбищу. Как только впереди появились массивные ворота из кованого железа, мое сердце громко ухнуло, а ноги стали явственно подкашиваться. А стоило мне увидеть могильные плиты, как вся моя уверенность улетучилась, и я, больше не чувствуя в себе сил зашла в церковь, находившуюся прямо за воротами. Там практически не было людей: только старая бабушка, сидящая на первом ряду и утирающая свое лицо, да священник, собирающий свои книги. Мне было не от кого скрываться, но я чувствовала необходимость где-нибудь затеряться. Я уселась в дальнем углу зала, куда практически не падал свет. Букет, шурша листьями от прикосновений моих холодных рук, лег рядом на лавку, и мой взгляд устремился вдаль. В немом исступлении я смотрела на то, как тусклый солнечный свет проникал сквозь стекла витражей. Я слышала, как временами всхлипывала единственная, не считая меня, посетительница церкви, как священник успокаивал её и старался приободрить. Мне тоже хотелось плакать, вот так просто взять и заплакать, необязательно навзрыд, но чтобы хотя бы пару слезинок. Слишком больно было все хранить в себе, молчать о том, что в груди у меня пожар, что меня разрывает тоска. Но слез не было. Не было и намека на их возможное появление. У меня появилось ощущение, что я стала губкой, которую предварительно хорошенько выжали, а потом положили на батарею сохнуть. Как странно, что осознание потери самого родного мне человека произошло только сейчас. Недвижимая, я сидела очень долго, и все также смотрела на падающий свет. Уже давно закончились печальные всхлипы - та женщина уже ушла. А я все так же не могла пошевелиться. Моя поза ничуть не изменилась с того момента, как я села на скамейку. Где-то возле меня послышались осторожные мягкие шаги, и чей-то мужской голос спросил, можно ли ему присесть. Я кивнула, даже не поворачивая головы. Краем уха я слышала, как мягко зашуршали листья цветов – букет передвинули, и как обладатель голоса уселся на скамью. - Красивые цветы, - осторожно сказал он. - Даа, - тихо протянула я, продолжая наблюдать за полосочкой света. - А как они называются? - Я не знаю, - полушепотом ответила я и, наконец, посмотрела на своего собеседника. Передо мной сидел мужчина уже преклонных лет, с добродушным выражением на лице. Всем своим видом, своей мягкой манерой речи, своим душевным теплом он сразу начинал вызывать чувства умиротворения и покоя. Это был священник. - Они такие красивые, - спокойно продолжал он, - посмотри, какой яркий и насыщенный цвет у листьев и у цветка. Зеленый, фиолетовый и желтый… Очень красиво. - Да, - вновь протянула я, чувствуя какое-то облегчение. Эти цветы я прекрасно видела, сама выбрала их в магазине, принесла их, держала в руках, но так и не заметила их красоты. - К кому ты пришла сюда? – очень осторожно поинтересовался священник. - К Николь, - начала я, но осеклась. Замолчала, и спустя время грустно добавила: - К маме. Я пришла к маме. - А чего тут сидишь? – это было произнесено очень нежно, осторожно, словно этот человек боялся разрушить хрупкий карточный домик, способный упасть даже от легкого дуновения ветра. - Я… боюсь… - Не надо, не бойся. Она ждет тебя. Она скучает, - он говорил о Николь так, как будто она жива, как будто никогда и не было этой аварии, как будто я никогда не лежала в больнице. У меня создалось впечатление, что я всего лишь сплю, что сейчас меня окрикнут, разбудят, и Николь позовет завтракать, и что мы, может быть, увидим по новостям Тони Старка и Пеппер Поттс, с которыми никогда и не были знакомы. – Она всегда будет рядом с тобой, здесь, - он поднес руку к своей груди, - в сердце… Священник поднялся со скамьи, протянул мне букет, еще раз приложил руку к сердцу, показывая, где живут наши чувства и память о близких, шепнул «все пройдет», и ушел. Глубоко вздохнув и покрепче стиснув зубы, я поднялась и вышла из церкви. Меж жухлой травы и редких грязно-желтых листьев, занесенных сюда случайным ветром, стояли одинокие мраморные плиты, кресты и надгробные скульптуры. Повсюду стояла тишина, напоминая, что в этом месте нет месту шуму, крикам, суете и мирским переживаниям. У могил и редких склепов, встречающихся мне на пути, не было ни заборчиков, ни оградок, но было между ними небольшое расстояние, которое, как мне показалось, предназначалось для того, чтобы посетители могли в полной мере ощутить себя в одиночестве, и вдоволь насладиться своим горем. Я не знала, где находится могила моей матери, и мне приходилось вглядываться в каждую фамилию, в каждую надпись на надгробии, чтобы не пропустить имя, которое я привыкла произносить с самого своего детства. Столько разных людей, столько самых разных фамилий и судеб, столько боли попалось мне, прежде чем я увидела надпись «Николь Камилла Шендер». Её имя было выгравировано на белоснежной плите с золотым тиснением по бокам. Её окружали аккуратно высаженные живые цветы, которые уже пожухли от наступающих холодов. Они свесили свои некогда цветущие головы, и, казалось, тихо грустили по лежащей под ними женщине. Я положила букет, и молча прочитала надгробную надпись. «Её нет, - донеслось из глубин моего сознания, - теперь её нет, теперь осталась только ты и её воспоминание. Она в моем сердце…» Не было в этой могиле ничего лишнего, ни пафосных речей, которыми так любили украшать надгробия, ни огромных статуй в форме страшных демонов, возвышающихся над мертвым телом, ни ангелов, которые всегда меня почему-то очень пугали. Все было в меру, все было аккуратно и даже красиво, если это слово подходит для такого места. Я знала, что похоронами занималась Миллисент, и за то, как она справилась со своей задачей, я была ей очень благодарна. Обойдя могилу, я села на влажную, подмерзшую траву, и оперлась спиной о холодную плиту. По моему телу пробежались мурашки, но потом я почему-то почувствовала тепло, словно мягкая ухоженная ручка мамы коснулась моей щеки, словно её губы вновь улыбаются, но только на этот раз лично для меня. Моя голова плавно запрокинулась назад, касаясь мрамора. Я очень устала, уже не было сил, чтобы подняться и идти куда-либо. Я закрыла глаза. По моей щеке проскользнула слеза, оставляя за собой влажный след. По моему лицу застучали ледяные капли осеннего дождя. Я открыла глаза – на улице уже становилось темно. Похоже, я на какое-то время уснула. Надо было идти домой, вернее, в башню Старка. На секунду я представила, как выхожу из лифта и натыкаюсь на Пеппер, которая, видя мою повязку на голове, тут же начинает допрос… Сняв шапку, я принялась медленно разматывать бинт. Голова гудела. Дождь постепенно усиливался, а я ощутила неприятный озноб, холодящий все тело. Одежда намокала. Я посмотрела на бинт, скомканный у меня в руке. На нем запечатлелись небольшие следы крови. «Вот черт, - лениво пронеслось у меня в голове, - опять рассечение!» Я поднялась, и медленно зашагала к остановке, боясь даже оглянуться. Мне было страшно видеть вместо красивого оживленного лица мертвый белый камень. Оказавшись в башне, я сразу же направилась в свою комнату, намерено избегая всех. Тяжелым движением я скинула рюкзак и шапку на пол, и лениво открыла дверь в уборную комнату. Даже не снимая одежды, я вяло опустилась в глубокую ванную и включила горячий душ. Постепенно тяжелая одежда перестала быть обжигающе холодной, а мои мысли столь мрачными. Я приходила в себя. Через какое-то время мой разбитый телефон уже лежал на комоде для полотенец, а сырая одежда была скинута в ящик, для того чтобы позже отправиться в стирку. Отогревшись под горячей водой, я перелезла в теплую длинную пижаму, и надела на себя пушистый свитер. Чувствуя неимоверную слабость с примесью усталости, я повалилась на кровать, прячась с головой под одеялом. Я не успела даже задремать, как в дверь коротко постучали и вошли. Шагов слышно не было, а, значит, ко мне пришла Пеппер. Энтони по своей природе не умеет бесшумно ступать, но наоборот, каждый его шаг несет в себе уверенность и эхом разлетается по всему пространству, показывая всем и каждому свою незыблемую уверенность. - Ты уже спишь? – она села на край кровати. - Нет, - тихо ответила я, не двигаясь. - Почему не пришла к ужину? – невесело спросила Пеппер. - Прости, - в моем ответе можно было услышать извиняющиеся нотки, - прости. Тяжелый долгий день. - Кушать хочешь? - Нет, спасибо, - тише ответила я, заранее зная, что сейчас придется врать: - я перекусила. - У Энтони появились срочные дела в Малибу, нам надо быть там. Полетишь с нами? – ласково поинтересовалась она. Я молчала, и Вирджиния добавила: - Тони не настаивает на твоем присутствии, но я бы хотела, чтобы ты все же полетала с нами. - Прости, Пеп, я не могу. Мне надо завтра в школу. – Молчание. Мне надо было придумать оправдание, какую-нибудь очередную ложь, чтобы не рассказывать про драку: - За то время, что я была в Лондоне, наши одноклассники здорово ушли вперед. Я и Стэнфорды завтра будем заниматься. Классный руководитель поможет нам. - Хорошо, вы молодцы. – Я почувствовала, как краснею – никогда еще ложь не была столь неприятна для меня. – Тогда с тобой останется Хэппи. И я попрошу Канди, чтобы она не уходила домой, тогда вам не будет скучно. Я решила, что такой поворот дел вряд ли обрадует Хэппи, у которого появилась возможность хоть немного расслабиться под Калифорнийским солнцем, и, тем более, Канди, для которой эти пару дней могли бы стать выходными. - Не надо, - я постаралась придать своему голосу бодрости, - я и сама справлюсь. - А ты уверена, что не испугаешься остаться тут одна? - Нет, не испугаюсь. Я могу остаться и у себя дома. - Ты и так дома, теперь и тут твой дом - серьезно проговорила Пеппер, выделяя слово «дома». Но позже весело добавила: – Ладно, Хэппи полетит с нами, так вы сможете передохнуть друг от друга. Но Канди будет за тобой приглядывать, хорошо? - Ладно, - согласилась я. - Спокойной ночи, - напоследок сказала она, и бесшумно вышла из комнаты. На утро из зеркала на меня посмотрела незнакомая мне девушка с самым измученным выражением на лице и серым оттенком кожи – это кошмар, никогда мой вид не вызывал у меня такого омерзения. У меня создавалось впечатление, что моя голова изнутри распухла, что кто-то за ночь наполнил её противной холодной кашей. Когда я умывалась, мне лишь на секунду показалось, что за мной кто-то стоит, но, обернувшись, я, конечно же, никого не заметила. Собираясь в школу, я обнаружила свой рюкзак выстиранным и высушенным, а все его содержимое аккуратной стопочкой покоилось на письменном столе. Неаккуратным движением я все смахнула обратно в рюкзак, и спустилась на кухню. Там меня ждал холодный завтрак и сложенная напополам записка. Пока тарелка с блинчиками плавно раскручивалась в микроволновке, я читала записку, написанную размашистым бойким подчерком. «Канди утром нашла пострадавшего. Как ты умудрилась? Возможно, пришло время проверить на прочность твой подарок. Надеюсь, что он окажется выносливее, чем погибшее «яблоко». Будь на связи. Энтони». Микроволновка пронзительно запищала, и я, перечитывая записку, принялась за свой завтрак. И как я не заметила, что кто-то убрал мой мобильник? Я точно помню, что когда умывалась, то телефона на комоде уже не лежало. Мне пришлось подниматься в свою комнату, чтобы взять коммуникатор, производства компании Старка. Что ж, надеюсь, что эта, кажущаяся хрупкая на вид стекляшка окажется достаточно прочной. Прежде чем уйти в школу, я решила переговорить с Канди. Её мне удалось обнаружить развалившуюся на диване перед телевизором. От её скромности и покладистости не осталось и следа. Она вызывающе жевала жвачку и увесисто тыкала в экран своего телефона. Я прокашлялась – ноль эмоций. Я прокашлялась еще раз, уже громче – тот же результат. Слегка разозлившись, я резко окрикнула её. - Чего тебе? – она на мгновение подняла на меня взгляд, лопнула пузырь из жвачки, и вновь уставилась в телефон. - Давай так, я не мешаю тебе, ты не мешаешь мне? – деловито проговорила я, но Канди, казалось, не обращала на меня внимания. – Ты ничего не скажешь ни мистеру Старку, ни мисс Поттс. Я со своей стороны тоже промолчу. Она посмотрела на меня, не скрывая презрения, и противно передвигая челюстями, кивнула, и, сделав звук телевизора громче, уткнулась в телефон. Слегка ошалев от такой двуличности, я отправилась в школу, подумывая о том, как часто на нашем жизненном пути появляются всякие засранцы. Я честно отсидела в школе два часа. И просидела бы столько, сколько было нужно, но Аддора случайно, просто решив поболтать, выдала и себя и все наше несправедливое устройство в школе. Она начала с того, что директор будет только во вторник, и что именно во вторник нас и отправят к ней. Я поинтересовалась, где Аарон, на что мне ответили, что он не является инициатором конфликта, что виновата я, за что и несу наказание. Моя реакция удивила даже меня: с равнодушным выражением на лице я бросила выполняемую работу, схватила свой рюкзак и чинно вышла из класса. - Это он не виноват? – орала я, быстро пересекая школьный двор, - он не инициатор! Мне было плевать на то, что меня могли увидеть, что мои ругательства могла услышать администрация школы, мне стало плевать на все. Не помня себя от ярости, я прибежала в свой 42-ой домик. Включив чайник, я тут же набрала номер старшего из братьев Стэнфордов. Я жаловалась сперва Уайтману, потом Джею, потом снова Уайтману. Меня неимоверно бесило абсолютно все. С каждой минутой мое раздражение усиливалось, несмотря на попытки братьев успокоить меня. Даже свист чайника вызвал очередной приступ гнева. Выключив его, я попросила близнецов приехать, но они, увы, не могли, так как их семья собиралась за город, в гости к бабушке. - Что ж, - печально буркнула я в трубку, - может, это даже и к лучшему. Мне начинает навязчиво казаться, что чем приятнее я провожу день, тем печальнее и тяжелее будут следующие. - Нет, - постарался переубедить меня Уайтман, - ты не права. А как же неделя в Лондоне? - Ладно, - согласилась я, - немного скорректирую свою теорию: чем спокойней проходит вечер в обществе Старка, тем хуже мое отношение с окружающим миром. Вайти пустился переубеждать меня, но его позвали, и он, извиняясь, положил трубку. Я плюхнулась на диван, нервно стуча ногой по его спинке. Мой мозг усиленно соображал, чем мне можно было бы отвлечься. Решение пришло само собой. Согласна, не самое хорошее решение, но для меня это казалось лучшим из вариантов. Молниеносным движением я очутилась за компьютером, и, щелкая мышью, оформляла огромный заказ на спиртные напитки с доставкой на дом. Я надеялась, что Старк не отслеживает мою карточку и мои передвижения в интернете. Я задумалась об этом лишь на секунду, но тут же тряхнула головой, начиная чувствовать угрызения совести. Мысль о Энтони ассоциировалась у меня с Пеппер, и я живо представляла, какая у нее будет реакция, если она узнает, что я намерена провернуть. Мне не хотелось её огорчать, но мне так же была нужна срочная разрядка. Очень скоро пришла машина с заказом. Курьер совсем не удивился моему юному возрасту, даже не спросил паспорта (которого у меня, конечно же, еще не было), подтверждающего моё совершеннолетие. Я поставила подпись в бланке заказов, и он принялся разгружать машину. Сидя на крыльце, я смотрела на многочисленные коробки с чипсами, соленой рыбой к пиву, сухариками, различной выпивкой и прочей дрянью, которой так любят травиться подростки. Размах будет колоссальный. «Из-за таких равнодушных людей и гибнут дети, - подумалось мне, когда я закрывала калитку за курьером». Я быстро накрыла на стол (вернее на один большой стол и несколько маленьких). Еще не открытые бутылки и банки были расставлены по всюду, так сказать, чтобы были под рукой. Осмотревшись, я набрала номер телефона одного своего отвязного знакомого. Мы договорились на том, что он обеспечит эту вечеринку народом, я же обеспечиваю всех выпивкой и домом. - Не забудь, - напомнила я, - пусть от каждого веет духом запада! - Да далась тебе эта хрень? – спросил неприятный голос. - Не выделывайся, ковбойская шляпа или рубашка в клетку, это твой личный максимум. - Ладно, жди, я обзвоню всех. Положив трубку, я пошла переодеваться. Надев узкие темные джинсы, красно-синюю клетчатую тонкую рубашку, и повязав сине-белую бандану на шее, я посмотрелась в зеркало. Мне не понравилось, как рубашка смотрится на мне, и я расстегнула пару верхних пуговиц да закатала рукава – это немного улучшило дело. Мне в голову пришло закрыть спальню на ключ. Меня не особо ободряла мысль о том, что в моей комнате могут отыметь какую-нибудь напившуюся девушку. Да и вообще эта мысль была для меня очень не приятной. Щелкнув пультом, я пошла открывать ворота, сопровождаемая громкими раскатами музыки. За каких-нибудь пролетевших полчаса в моем доме было не протолкнуться – повсюду были подростки, с одноразовыми стаканчиками в руках. Вокруг стояла суета и шум, все танцевали, целовались и пили, а музыка орала так, что было не слышно собственных мыслей. Это-то мне и было нужно. Большую часть собравшегося народа, я не знала, или видела где-нибудь, но так и не общалась. Но мне вовсе не надо было говорить с кем-нибудь, мне в полнее доставало того, что я была не одна. Уже в разгар вечеринки на мне очутилась чья-то бежевая ковбойская шляпа, и я подверженная влиянию алкоголя, завязала полы рубахи под грудью, оголяя свой рельефный пресс. Возле меня уже крутилось несколько парней, а стоило мне чуть «подраздеться» как их приумножилось. Я знала, что сейчас, хоть и вызываю восторг у многих представителей противоположного пола, то этот восторг был временный, и был вызван их слегка нетрезвым состоянием. Все же я держала себя в руках, не давая зайти им слишком далеко. Правда, один симпатичный шатен танцевал со мной, нагло положив свои руки на мои бедра, но это был его и мой предел: дальше я заходить не собиралась. И, наверняка, вечеринка закончилась бы очень хорошо, не появись передо мной улыбающаяся физиономия Фрейзера, который держал в руках стаканчик с коньяком. Его присутствие сразу же понизило мое и так невысокое настроение. Его нос был опухшим и красным – следы нашего вчерашнего конфликта. Я даже загордилась собой. Мы встретились взглядами, и его самодовольное выражение быстро сошло с лица. Он быстро поднял руку и нажал на маленький пультик управления моим музыкальным центром. Музыка стихла, и он поднял руки, привлекая внимание к своей персоне (с таким носом я бы не стала этого делать). Подростки завозмущались, требуя возврата музыки. - Что, Шендер, - ухмыльнулся он, - и таких лузеров как ты приглашают на вечеринки? Ко мне сзади подошел тот шатен, и приобнял меня, касаясь оголенного живота. Я стукнула ему по руке, прежде чем ответить Аарону: - Ты мог бы быть и повежливее, все же ты у меня в гостях. – Народ засвистел, и кто-то даже кинул в Аарона пустым стаканчиком. Фрейзер стал судорожно ловить ртом воздух, возмущенный чьей-то выходкой. – Да ладно тебе, - пришла моя очередь ухмыляться, - с тебя и красного носа вполне достаточно. Все же я мастер в своем деле. Алкоголь в моей крови придавал определенную уверенность, давал проснуться той наглости, что до этих пор дремала во мне. Хоть я и выпила совсем не много, но так как это был мой первый подобный опыт, то мне уже заметно похорошело. Аарон наконец-таки нашелся и, включив музыку, тут же подскочил ко мне. Он опять оказался слишком близко, и так как меня слегка качало, я то и дело касалась его. Мы яростно смотрели друг другу в глаза. Тот нескромный парень, с которым я танцевала, попытался оттащить меня, но Аарон оттолкнул его и вновь уставился на меня. Его неприятный взгляд вызывал во мне отвращение, а его дыхание с легким ароматом шоколада вызывало во мне тошноту. - А ты не боишься, Шендер, - процедил он сквозь зубы, - что некоторые узнают о твоих способностях пить? - Нет, - улыбаясь выдала я, и переборов неприязненные ощущения коснулась пальцем его груди. Медленно спуская руку по его торсу, я приподнялась на носки. Аарон напрягся и (о, Боже, каков придурок!) закрыл глаза. Похоже, он не понял, что таким образом я хочу его взбесить и спровоцировать еще одну драку, а не пытаюсь соблазнить его. Да я бы скорее удавилась, если бы передо мной замаячила перспектива быть Аарону кем-то больше, чем врагом. Я самодовольно улыбнулась, и фыркнула: - да и ты не самый трезвый, так что не в твоих интересах жаловаться. Тем более, - я отстранилась от него, наблюдая его вновь появляющуюся злость, - в данный момент я отдаю себе отчет, что сейчас творю… ну, или вытворяю. Он стиснул зубы, и вновь выключил музыку. Отшагнув от меня, он самодовольно произнес: - Друзья, мне только что пообещали шоу! – я выгнула бровь, глядя на Фрейзера. – Мария утверждает, что с легкостью прокатится на капоте машины со скоростью не ниже шестидесяти километров в час! Народ захлопал. Я представила себе эту картину, и мне стало страшно. Сидя в салоне, я и то умудряюсь вздрагивать от самой небольшой скорости, а что будет, окажись я на капоте… Но мне нельзя было уступить Аарону, я хотела утереть ему нос. - Да, - я вскинула руки вверх, - и к тому же, я буду пить на ходу! Бутылку мартини мне! Очередная волна аплодисментов. На лице у Фрейзера на мгновение появилось замешательство, но он тут же пришел в себя: - Хей, Хамфри! – он дождался, когда ему ответят из толпы, - мы воспользуемся твоим пикапом? И, если ты не против, мы попросим тебя быть водителем. Народ заголосил, и после того, как Хамфри ответил согласием, Аарон вернул музыку, и мы зашагали к входной двери. Я успела натянуть на себя черную кенгуруху, прежде чем мы оказались на улице. Несколько человек высыпало за нами. Мне протянули бутылку мартини. Договорились, что Хамфри выедет со двора, и мы, по прямой, никуда не сворачивая, доедем до светофоров и вернемся обратно. Знакомый Аарона уселся за руль грязно-зеленого «Tianye Admiral» и, бороздя мой газон, выехал со двора. В сопровождении пьяных подростков я вышла следом, и всем своим видом показывая уверенность, залезла на капот, открывая стеклянную бутылку. У этого пикапа на передней части бампера не было ни решеток, ни чего-нибудь в этаком духе, и мне было даже не за что ухватиться. Капот был через чур гладким, и мои джинсы без каких либо преград спокойно соскальзывали, не давая мне возможности хоть как-нибудь укрепиться. Ладно, будем надеяться, что все пройдет благополучно. Мое сердце бешено забилось, а дыхание стало прерываться, но я взяла себя в руки, и стукнула ладонью по капоту. Хамфри нажал на газ, и мы, сопровождаемые гиканьем и улюлюканьем, понеслись вперед. Возможно, сказалось мое подвыпившее состояние, а может просто это случается от случая к случаю, но на меня не обрушилась волна паники. Я не стала дожидаться её наступления и, закрыв глаза, поднесла бутылку к губам. Машина набирала обороты, но Хамфри вел ровно, и только потому я не скатывалась под колеса. Сопротивление, создаваемое ветром, позволяло мне удерживаться на скользком капоте. С моей головы слетела ковбойская шляпа. Мой волосы трепал обжигающий встречный ветер. Противная, совершенно отвратительная на вкус жидкость, называемая мартини, глоток за глотком прожигала меня изнутри. Я уже пожалела, что ляпнула про эту несчастную бутыль. Мой разум мутнел, но все чувства обострились до крайностей. Мне казалось, что я чувствую каждый бугорок, каждый камешек под колесами. Меня бросило в жар, несмотря на то, что на улице было очень холодно, а я была одета лишь в легкую кенгуруху. На повороте меня слегка занесло, но Хамфри чуть приостановился, давая мне возможность вернуться к центру капота. Мы неслись обратно к дому, как за нашей спиной раздались звуки полицейской сирены. Я вздрогнула, а Хамфри прибавил газу. Это обстоятельство ничуть меня не радовало. Тут же выбросив бутылку, я застучала по капоту. Хамфри резко затормозил, и меня тут же потянуло вперед. Я умудрилась приземлиться на ноги, и быстро отбежала в сторону. Несовершеннолетний водила нажал на газ и скрылся за ближайшим поворотом. Я медленно зашагала по тротуару в сторону своего дома. Торопиться было не куда. Меня очень скоро нагнали полицейские машины, и чуть ли не на ходу оттуда выпрыгнул знакомый мне инспектор по делам несовершеннолетних. Мистер Луин подскочил ко мне, но, видя, что я не собираюсь убегать, уставился на меня. - Мария Шендер? – удивился он. - Да, здравствуйте, сэр, - спокойно подтвердила я. – Вы не подбросите меня к дому 42? Думаю, вы туда и направляетесь? – Даже отсюда было слабо слышно музыку, которая орала в стенах моего дома. - Марш в машину! – взревел этот, до сего момента спокойный, человек. Я послушно уселась, предварительно поздоровавшись с полицейскими. Не в моих правилах было убегать от ответственности – накосячила, значит, неси наказание. А у инспектора Луини я была не таким уж и редким гостем. Он уже привык, что если меня где-нибудь ловят, то я честно сознаюсь во всем, в этом плане со мной проблем не бывает. Мы подъехали, сопровождаемые шумом сирены, а подростки уже во всю улепетывали в разные стороны: кто переулками, а кто скакал через заборы и убегал пробираясь по чужим дворам. - Сэр, - обратилась я, - можно мне выйти? Я бы оделась потеплее, взяла бы кое-какие вещи, да и дверь было бы неплохо закрыть. Можно? На мистера Луина уставились его сослуживцы, но он пояснил им, что за мной не водится привычки убегать. Они ему, конечно же, отказались верить, но выйти мне разрешили. Я накинула поверх кенгурухи курточку, взяла шапку, рюкзак, прошла по всем комнатам, выключила свет и прикрыла окна, последним действием я закрыла входную дверь на ключ, и вернулась в полицейскую машину. Видел бы кто-нибудь те лица инспекторов, которые вернулись в машину после тщетной попытки догнать малолетних преступников, и увидели меня, покорно ожидающую их возвращения. Луини вернулся в машину последним – он еще прикрыл ворота и калитку моего дома. С передних мест ему протянули две крупные купюры, похоже, кто-то удачно поставил ставки. - Очередная ночь, проведенная в отделении? – поинтересовался у меня Луини. - Похоже, - мрачно кивнула я, и, чувствуя, как алкоголь бурлит мою кровь, откинулась на спинку сидения, закрывая глаза.