Beauty and the Beast

      Я постепенно приходила в себя. Это действительно был Снейп. Снейп, склонившийся надо мной. Снейп в чёрной рубашке с двумя верхними незастегнутыми пуговицами. Я могла видеть его, потому что он зажёг свет в ночнике рядом с кроватью.       — Почему вы в моей комнате?       Я чувствовала, что вспотела так сильно, что и подушка, и простынь были мокрыми. Зельевар закатил глаза и чуть отстранился. Я поняла, что всё это время его пальцы сжимали мои плечи.       — Потому что у меня нет проблем со слухом, вот почему. Вы кричали.       — Извините, что разбудила.       — Я не спал.       И тут что-то в его взгляде показалось мне подозрительным. Некоторое время мы, застыв, смотрели друг на друга, а потом я произнесла:       — Вам не стоило этого делать.       — Чего именно?       — Копаться в моей голове. Вы проникли в мой сон с помощью легилименции, не так ли? Вы мне не приснились, вы были там.       Маг тяжело вздохнул.       — Мне пришлось это сделать.       — Да неужели?       — Я не мог вас разбудить, вы слишком крепко спали и метались в кровати, как раненый зверь. И вот что: скажите мне, почему вы, колдомедик, так безрассудно относитесь к тому, что страдаете от кошмаров? Вы же прекрасно знаете, что стресс от подобных сновидений может быть настолько сильным, что порой приводит к летальному исходу. Сердце просто не выдерживает и всё.       — Не отчитывайте меня. И с чего вы взяли, что я «страдаю» от них? — с подозрением спросила я, — Может, это случилось один-единственный раз.       Снейп пропустил этот вопрос мимо ушей, решив задать свой.       — На каком курсе студентов Хогвартса обучают изготовлению Зелья сна без сновидений?       — На шестом, — послушно ответила я.       — А вы, насколько я помню, успешно окончили все семь. Я вижу в этом некоторую логическую несостыковку.       — Я не пью это зелье, — отрезала я.       — Могу ли я услышать причину?       — Нет, не можете.       В этот момент я осознала, что мой вид слегка неподобающ для разговора с персоной противоположного пола. Я ложилась спать в ночной рубашке, которая была трансфигурирована из рубашки обычной. Чтобы её удлинить, надо было пожертвовать плотностью материала, так что ткань на моём теле была слегка… прозрачной. Я приподняла голову и увиденное сразу же заставило меня натянуть одеяло до подбородка. Разумеется, от мага это не укрылось. Улыбку он подавил, но одна только возможность её появления прибавила краски на моих щеках.       — И всё же я настаиваю: почему?       — Это вас не касается.       — В этом вы в корне неправы. Теперь (к моему небольшому сожалению) я так или иначе несу за вас ответственность.       — Не говорите ерунды, — раздражённо ответила я.       — В каком свете я, человек, который больше пятнадцати лет преподавал зельеварение, буду выглядеть, если моя жена скончается от страшного сна? — хмыкнул Снейп.       — Вы первый раз назвали меня своей женой, — заметила я.       — А это странно?       — Странно, что вы вообще разговариваете со мной больше пяти минут. Вы не замечали меня весь день.       Кажется, что упоминание об этом словно отрезвило Снейпа. На его лице снова начала застывать маска безразличия.       — Думаю, мне пора. Позовёте, если понадоблюсь.       Я села на кровати, когда поняла, что он встаёт, чтобы направиться к двери.       — Вы хотели знать, почему я не пью зелье, не так ли? Я не пью его, потому что только во сне я могу увидеть тех, кого потеряла. Вот почему.       Снейп молчал, выжидающе глядя на меня, и я сбивчиво продолжила:       — В ту ночь, когда Роберт… когда Пожиратели убили его, мы поругались. Это было на Чемпионате мира по квиддичу. Поругались мы из-за меня. Он ушёл из палатки, а я должна была остановить его, пойти за ним, не знаю. Вместо этого я выпила Зелье сна без сновидений и легла спать. После той ночи я никогда его не готовила и не покупала.       — Это поэтому та девочка считает, что вы убили Девиса? — спросил маг.       Я опустила голову.       — И не только его. Эта девочка — моя дочь.       Снейп изумлённо посмотрел на меня. Я начала говорить быстрее, понимая, что звучит это глупо и я должна объясниться.       — Точнее, она могла бы ей быть. Дело в том, что, когда я наконец выбежала из палатки, вокруг был хаос… Меня нечаянно ударили в толпе, и я упала. Я узнала, что случилось в тот момент только утром, когда попала в Мунго. Я была беременна. Почему-то я привыкла думать, что тот ребёнок был девочкой. И вот теперь она приходит ко мне и справедливо винит меня в произошедшем. Как мой призрак.       Снейп прочистил горло, прежде чем ответить.       — Но вы же понимаете, что она лишь проекция вашего подсознания? Ваше персонифицированное чувство вины.       — Какая разница.       — Если вы как-нибудь позволите, я научу вас, что с этим делать.       Я посмотрела на собеседника с интересом.       — Вы имеете в виду окклюменцию?       — Да. Вы должны уметь закрывать своё сознание от различных воздействий. И тогда зелье не понадобится.       — Значит, это правда, что окклюменты не видят снов?       — Отчасти. Мы не видим то, к чему заблокировали доступ.       — Похоже на то, как работает магловский компьютер, — усмехнулась я, — Вот только не думаю, что с этим надо разбираться подобным образом.       — Что вы имеете в виду?       Я вздохнула.       — Если спрятать что-то в шкаф, оно всё ещё продолжает находиться в доме.       Снейп понимающе кивнул. Некоторое время мы молчали. Затем он всё же встал с кровати.       — Вот, как мы поступим. Никакого зелья у меня, разумеется, при себе нет. Но на кухне есть чай, а возле дома растёт немного мяты.       — Вы хотите напоить меня успокаивающим чаем? — спросила я, — Это ни к чему, со мной всё в порядке.       — Отнюдь. У вас озноб.       — Нет, я…       Слова возражения застряли на полпути, так как только теперь я заметила, что и правда сильно дрожу.       Спустя минут десять я спустилась вниз, натянув джинсы и свитер, и застыла в дверном проёме. Я много лет не видела Снейпа за «работой». Понятно, что сейчас перед ним был обычный чайник, а не котёл, а на доске он всего лишь измельчал листы мяты, но… Я будто перенеслась в то время, когда мне разрешалось оставаться после уроков и учиться чему-нибудь новому.       — Что вы готовите?       — Подходят к концу запасы настойки растопырника. Вы же, надеюсь, знаете, в каких случаях она используется?       — Разумеется. Заживление ран от заклинаний и даже проклятий.       — И с самим растопырником вы тоже должны быть знакомы.       — Более чем. Обитает на побережьях, чем-то напоминает крысу, на спине — выросты, похожие на актинию, так называемые щупальца. Для приготовления настойки они должны быть процежены и замаринованы.       — Очень хорошо. Тогда заливайте их водой…       — На что вы так смотрите?       Голос настоящего Снейпа вернул меня в реальность. Я тряхнула головой, отгоняя воспоминание прочь.       — Ни на что. Просто задумалась.       Я села за стол и продолжила наблюдать за тем, как маг заваривает напиток.       — Интересно складывается жизнь. Никогда бы не подумала, что однажды вы снова угостите меня чаем.       Мужчина усмехнулся.       — То есть обо всем остальном, что произошло в последние дни, вы думали?       Я ответила ему со всей серьезностью.       — Нет, не думала. Последние года три я предпочитала полагать, что следующее значительное событие, которое со мной произойдет, — это смерть. Ведь все основные события я уже прожила.       Рука Снейпа, помешивающая воду в чайнике, дрогнула.       — Вы говорите об этом так спокойно. Вам сколько? Двадцать…       — Двадцать семь. Я говорю об этом спокойно, потому что больше так не считаю.       — Это радует, — пробормотал зельевар.       Он разлил напиток в чашки и сел напротив меня. Горячая чашка грела ладони, и мне казалось, что с каждым разом, как чай спускался в мой желудок, я становилась всё расслабленнее. И всё более расположенной к беседе, которую, очевидно, мой муж начинать не собирался.       — А знаете, я напоминаю себе героиню одной книжки, как бы высокопарно это не звучало. Эту книжку я нашла у родителей, в нашей домашней библиотеке. «Голубой замок» канадской писательницы Люси Мод Монтгомери. Вы, конечно же, ничего о ней не слышали.       Снейп кивнул в знак согласия, видимо, смирившись с тем, что оставшиеся до утра часы он скоротает совсем не так, как планировал.       — Она пишет о Валенси Стирлинг, одинокой девушке моего возраста, живущей бесцельную и тусклую жизнь, пока всё не меняется в один день… И то, что казалось законченным и предопределённым, вдруг расцветает новыми красками.       — И почему же вы думаете, что похожи на эту… Валенси?       — Потому что полагаю, что со мной происходит нечто такое, — загадочно произнесла я, заправив за ухо непослушную прядь.       «Бесс, ради всего святого, ты что, кокетничаешь с ним?» Внутренний голос забил тревогу, но мне лишь хотелось быть честной. Хотелось поговорить с человеком открыто, не притворяясь, быть такой, какой я была со странным соседом Николасом ночью в парке. Мне хотелось быть женщиной. И поэтому я продолжила.       — Ещё весной мне казалось, что ничего уже для меня не изменится, что вот так я и проведу все годы до конца дней: просто существуя. Но теперь… Я так много всего чувствую. Я снова чувствую, хотя думала, что разучилась.       Снейп молчал, но, казалось, он внимательно меня слушает.       — Это началось в то самое утро, когда я увидела вас на носилках. Я была ошеломлена. Затем я ощутила решимость, затем страх и снова решимость, и так по кругу. Я боялась, что вы умрете, потом я боялась, что вы окажетесь чудовищем. Я поверить не могла, что вы нарушили обещание и сбежали из палаты. Я пережила один из худших в жизни приступов паники, когда решила, что вы добрались до Паучьего тупика и выпили яд. И потом в библиотеке… В общем, вы и сами помните, что там случилось. Такого я тоже не чувствовала давным-давно. Правда, через пару секунд я готова была убить вас собственными руками. Но такой уж вы человек: не можете допустить, чтобы кому-то понравилось находиться рядом с вами.       Я улыбнулась, видя, что Снейп просто застыл. Он явно не ожидал, что я начну откровенничать и затрону эпизод, которым (я смею надеяться) никто из нас не гордился.       — Но вы, сэр, не обольщайтесь, что занимаете центральное место в романе. Это не так. То есть не совсем так. Я очень благодарна Уиллу. Мы с ним оба были потеряны, и благодаря ему я ощутила, каково это, когда кто-то по-настоящему нуждается в тебе. Моё сердце разбилось, когда мне пришлось оставить его. И, честно говоря, я не перестану думать о том, что он всё ещё один среди чужих людей, маленький мальчик, не помнящий своего прошлого.       — Завтра это должно измениться, — тихо напомнил Снейп.       — Да, должно. Но пока нам остаётся лишь сидеть здесь и пытаться хоть чем-то себя развлечь.       — Развлечь? — прищурился маг, — Я собирал мяту в потёмках лишь с одной-единственной целью: чтобы вы выпили чай, перестали дрожать и послушно отправились в постель.       — С первыми двумя пунктами проблем нет, — лукаво улыбнулась я, — но на третий не надейтесь.       Маг сложил руки на груди, с любопытством глядя на меня.       — В таком случае, что вы предлагаете? Играть в города? Шахмат здесь нет.       Я пожала плечами.       — Ну не знаю. Всё, что мне приходит в голову, слишком безумно.       — И что же приходит к вам в голову?       «Мне показалось, или в его голосе были томные нотки? Нет, точно показалось».       — Например, чтобы наш разговор перестал быть игрой в одни ворота.       — Не понимаю.       — Сегодня только я откровенна с вами. Вы хороший слушатель, но это становится скучным.       — Что вы хотите услышать?       Я придвинулась ближе к столу и подперла подбородок кулаком.       — Скажем так, я задам вам один вопрос. Всего один, но вы ответите честно. Хорошенько обдумайте, прежде чем соглашаться.       — Бросаете мне вызов?       — А вы боитесь?       Снейп устало вздохнул.       — Задавайте свой вопрос.       — Почему вы не спали?       — Что?       — Когда я извинилась, что разбудила вас, то вы ответили, что не спали. Почему?       — Из всех вопросов в мире вы задаёте мне такой тривиальный…       — И всё же мне интересно.       — Я могу сказать всего одно слово — «бессонница». И это будет честно.       — Честно, но не совсем, — покачала головой я, — Потому что у каждой бессонницы своя причина.       Снейп откинулся на спинку стула. Секунд десять он молчал, наверное, думая о том, что уходить от темы бесполезно, ведь я сразу его в этом уличу. К тому же мы всё равно что заперты друг с другом в этом доме до утра.       — Я думал о своей жизни. Вот такая банальщина. Разочарованы?       — Нет, потому что это только начало вашего рассказа, — ответила я.       — Как жаль, что я не обладаю талантом рассказчика.       — Так и быть, закрою на это глаза.       — Я никак не пойму: передо мной гриффиндорская упрямость или слизеринская хитрость?       — Во мне есть всего понемногу. А вот вы точное олицетворение символа нашего факультета — всё время пытаетесь ускользнуть.       — Осторожнее, ведь змеи хороши не только в уползании, но и в нападении.       Я уже было открыла рот для следующей остроумной шпильки, но осеклась. «Мы сейчас флиртовали, в этом не было никаких сомнений. Мы флиртовали. Что может быть ужаснее этого?!» Зря я задалась этим вопросом, поскольку воображение не поскупилось на картинки. Я тут же принялась старательно массировать щёки, чтобы скрыть их изменившийся цвет.       — Что это вы делаете? На вас чесотка напала? — с притворной заботливостью поинтересовался зельевар.       — Считайте, что я восстанавливаю кровообращение, потому что успела превратиться в хладный труп, пока ждала ваш рассказ. Я могу выступить суфлёром, если хотите. Итак, вы думали о своей жизни, а точнее…       — А точнее вот, о чём: я никак не могу смириться с тем фактом, что для меня не наступил конец, — продолжил Снейп раздражённо, — Теперь вы довольны?       — Не очень…       Прочистив горло, я потянулась к чайнику и налила себе новую порцию. Этот вечер определённо переставал быть томным.       — А чего вы ожидали? Что я не мог сомкнуть глаз от счастья?       — Ничего я не ожидала. В общении с вами отсутствует даже намек на предсказуемость. Но давайте не будем на этом зацикливаться. Продолжайте свою мысль.       Зельевар посмотрел на меня как-то странно, будто увидел с новой стороны. «Интересно, какие шестерёнки сейчас двигаются в его голове? Может, он планирует выговориться, чтобы облегчить душу, а потом стереть мне память, чтобы продолжала считать его холодным и закрытым на все замки?» Что бы там ни было, Снейп вздохнул в очередной раз и продолжил, не забыв извлечь из голоса любой намек на эмоциональность.       — С тех пор как Лорд воскрес в девяносто пятом, для меня всё было предельно ясно: у меня есть роль, очень важная роль, и мой финал известен. Я умру, интрига разве что в способе этой смерти. Не было времени на нытьё, нужно было держать разум закрытым каждую чёртову секунду. Держаться до конца, не нарушать обещания… И я был готов.       Я кивнула.       — Вы были готовы к смерти, но всё пошло не по плану.       — Именно. И вот я уже наедине с человеком, которого непросто выносить. С самим собой, — усмехнулся Снейп, — И времени на рефлексию теперь полным-полно. Каждый день, каждую ночь я могу наслаждаться тем, каким человеком был.       Я молчала, боясь спугнуть его дальнейшие откровения.       — Раньше, до победы, я не мог вспоминать без отвращения свои молодые годы, свою преданность этой мерзкой твари и всё, что натворил по этой милости. А сейчас мне гадко и всё, что было потом. В особенности, моя жалкая зацикленность на детских обидах. Так что судьба наказала меня самым прекрасным из способов — я был обречен выжить и посмотреть на себя со стороны…       — Поэтому вы не можете общаться с Гарри? — тихо спросила я.       — Неважно, — резко ответил маг, — Знаете, я уже жалею, что не смог оставить все эти размышления при себе. Забудьте.       Я задумчиво отхлебнула из чашки. За окном тихонько завывал июльский ветер.       — Один из героев «Голубого замка» произнес достаточно интересную фразу: «Я не хочу ни в ад, ни в рай. Хочу, чтобы в человеке было всего намешано, поровну». И он совершенно прав. Не выносите себе строгий приговор. Вы не плохой человек и не хороший. Вы просто человек. Как и каждый из нас. Понимаете?       Снейп не ответил. Он смотрел на меня ещё более странно, чем пару минут назад.       — Почему вы надели свитер?       Я заморгала, не ожидав, что тема разговора поменяется настолько быстро, и промямлила:       — В ночной рубашке здесь было бы прохладно.       — Жаль, она мне понравилась.       Теперь я совсем не понимала, в какую сторону движется беседа, и потому ляпнула, не подумав:       — Но она была почти прозрачной.       — И это мне понравилось больше всего.       Я приоткрыла рот, но напрасно: мозг не мог подобрать ни одной подходящей фразы.       — Идите к себе, Бесс, — спокойно сказал Снейп.       — Но…       — Прошу, идите к себе. Пожалуйста.       Ко мне постепенно возвращалась способность думать и анализировать. Пазл сложился.       — А если я не хочу идти к себе?       — Тогда уйду я, — неуверенно произнес маг.       Я медленно встала изо стола и, обогнув его, подошла к зельевару. Он на это никак не отреагировал.       — Почему вы избегаете меня? — с вызовом спросила я.       Северус не ответил. Он поднял руку и коснулся моего запястья, острожно погладил его пальцами. У меня было такое чувство, что на коже останутся ожоги от каждого прикосновения. И они будут там до конца моих дней.       — Спокойной ночи, миссис Снейп. Ложитесь спать. И не бойтесь, что вам приснятся кошмары. Я сейчас же изобрету заклинание, их отпугивающее. Мне всё равно не уснуть.       Я стояла, не в силах пошевелиться. Я думала только о том, как сделать вздох, потому что воздух стал плотным. Маг убрал руку, а затем просто встал и вышел из кухни.       Спокойной ночи, миссис Снейп. И что мне теперь прикажете делать?